Сергей Пономаренко - Ведьмин пасьянс

Теперь Иванна рассмотрела фигуру, похожую на человеческую, только в странном головном уборе, хотя это, возможно, была всего лишь кепка. И тут у нее кровь застыла в жилах. Робкий лучик упал на то, что она приняла за головной убор, — это была голова волка, спокойно стоящего на своих двоих!

— Теперь и я вижу! — прошептала она.

— Я подберусь ближе, — сказал Вольф, проскользнул ужом несколько метров, а потом вдруг встал, освещенный лунным светом, и спокойно направился к вовкулакам.

«Что он делает?! Он что, с ума сошел? Они ведь его сейчас увидят!»

Те, заметив парня, остались на месте, никак не реагируя на его появление. Вдруг Вольф исчез, а вскоре Иванна увидела, что к вовкулакам присоединился третий. Она стала лихорадочно пробираться назад, стараясь идти как можно тише, и тут, обернувшись, увидела, что эта странная группа направляется в ее сторону… Теперь она, уже не думая об осторожности, рванула бегом назад, не разбирая дороги, спеша выбраться из страшного леса. Шум позади подтвердил, что на нее охотятся.

Идя за Вольфом, она особенно не всматривалась, стремясь запомнить дорогу, так как это было бесполезно в темноте. Сейчас Иванна неслась наугад, мечтая только не налететь на дерево, чтобы не покалечиться.

Наверное, от нервной организации человека зависит, как он себя ведет в экстремальных ситуациях: одни теряются, охваченные паникой, другие, наоборот, сконцентрировавшись, пробуждают в себе скрытые способности, обычно дремлющие в повседневности. Иванна относилась ко второй категории, и она об этом узнала, только оказавшись в этой ситуации.

Во время бегства благополучно «перелетела» в темноте через все преграды и очутилась на краю леса, в том самом месте, откуда начала свое путешествие. Тут она остановилась, прислушиваясь, далеко ли погоня. К удивлению, позади не услышала никакого шума. Ее терзали противоречивые мысли: одни — они преобладали — требовали немедленно и как можно быстрее добежать до дома вдовы Шабалкиной, закрыться на все запоры, взять в руки что-то увесистое и так ждать рассвета; другие, эти были в меньшинстве, предлагали осмотреться, притаиться и узнать, что будет дальше.

Близость деревушки, до которой было менее километра, вызвала у нее прилив оптимизма и глупости, права большинства здравых мыслей были попраны, и она спряталась за стволом огромной лиственницы. Слегка отдышавшись, она задала себе логические вопросы: «Что ты ожидаешь?

Что предполагаешь увидеть?» И еще много «что», но не успела себе ответить, как внезапно услышала рядом шум-треск, сопровождающий чье-то передвижение по лесу, и тут намерение затаиться и понаблюдать испарилось, и она снова бросилась бежать. Но теперь у нее не было той форы в расстоянии, как вначале, когда она вырвалась вперед.

И только она выбежала из леса, как полная лупа скрылась за тучами и стало совсем темно. От ужаса у нее все заледенело внутри, выступил холодный пот. Деревушка, которая, казалось, была рядом, никак не хотела появляться. В институте, на тренировках, Иванна пробегала километр за две с половиной минуты, сейчас бежала, как ей показалось, значительно быстрее, но явно гораздо дольше двух минут.

Наклонив голову, она неслась, охваченная ужасом, задыхаясь и теряя силы. Наконец деревушка все же показалась. Иванна добежала до домика вдовы Шабалкиной, рванула дверь, но она оказалась запертой. Иванна начала тарабанить в нее изо всей силы и кричать, обернулась и в свете вновь выглянувшей луны увидела приближающегося к ней Вольфа. Он был в человеческом обличье, но его лицо было бледным, неживым, как у мертвеца, и на нем была кровь. Тут силы покинули ее, она почувствовала, как дверь за спиной поддалась, И, падая назад, девушка потеряла сознание.

6. Афганистан. Зима. 1988 год

Патрульная боевая машина пехоты осторожно продвигалась но серпантину дороги в направлении Кандагара.

Объявленное перемирие на период вывода ограниченного контингента советских войск из Афганистана не снижало бдительности бойцов, так как ценой была жизнь. Отделение сержанта Николая Лукомлина расположилось на броне, ведя наблюдение — каждый за своим сектором обзора. На вчерашнем расширенном совещании с участием всего сержантского состава замполит батальона настойчиво внушал мысль, что отдельные полевые командиры душманов всеми силами постараются нарушить перемирие и — по информации разведки — «залить кровью обратную дорогу оккупантам». Поэтому бдительность следовало усилить, чтобы не подвести себя и своих товарищей.

— На дороге лежит человек, — раздался в наушниках голос механика-водителя Нечипоренко, но Лукомлин сам его увидел и громко скомандовал:

— На броне! Готовность! — И по ларингофону водителю: — Близко не подъезжай. За два десятка шагов тормози.

Когда БМП остановилась, сержант внимательно осмотрел местность — ничего угрожающего не заметил. Место для засады было неудачное, в основном открытое пространство. Вот в двух километрах впереди, где горы подходят почти к самой дороге, словно образуя горловину, горловину Смерти — так прозвали это место, — было опасно, но там на постоянном блокпосте, еще не переданном афганцам, были наши. Повернувшись к находившемуся позади солдату, сержант сказал:

— Петро, а ну пойди глянь, что там за жмурик лежит. Его не трогай — он может быть «нафарширован».

— Не учи ученого, — проворчал тот, спрыгивая с брони.

Солдат, внимательно осматривая дорогу впереди себя на предмет мин, осторожно приблизился к лежащей фигуре в шароварах и каких-то лохмотьях.

Неожиданно фигура зашевелилась. Это был человек с бородой и всколоченными грязными волосами. Он приподнял голову и прошептал:

— Пить! Пить хочу! — И его голова снова упала на землю.

Солдат передернул затвор автомата и громко спросил:

— Ты кто? Говори!

— Пить! — Голова у лежащего дернулась.

Солдат достал флягу, наклонился и дал тому напиться. Бородатый мужчина пил жадно и выпил бы всю фляжку, но солдат не позволил ему этого сделать.

— Очухался? Теперь говори, кто ты? Как здесь оказался?

— Я Антон. Барановский. А где я нахожусь?

— Шуткуешь, парень? Где находишься? У тещи на блинах, да тут я зашел за угощением! Отвечай — кто ты, из какой части, как здесь оказался, почему на тебе этот наряд? — Он указал на афганскую одежду.

— Не знаю… Рисовал стенгазету… в дисбате… Дальше не помню… Потом горы, очень хотелось есть и пить. Но больше пить… Вышел здесь на дорогу…

— Ладно. Пошли — наш особист с тобой разберется.

— Не могу… Я, похоже, ранен… Спина… Сил уже нет…