Ольга Черных - Придумай что-нибудь сама

В то утро, как только Сима ушла в магазин, Борис появился на кухне. Он сел за стол и, молча наблюдал за мной. Я убрала со стола посуду, тщательно вытерла клеенку и искала чем бы еще заняться. Сердце мое тревожно сжималось, предчувствуя что-то дурное. Борис прикоснулся к моей руке, притянул к себе и усадил на колени. Я молча подчинилась.

– Сонечка, нам нужно поговорить, – сказал он тихо, и голос его был совсем грустным. – Дело в том, что послезавтра я уезжаю…

У меня внутри все похолодело. Конечно же, я знала, что Борис должен уехать. Ему нужно было учиться, так же, как и мне, но я не думала, что это будет так скоро.

– Ты же понимаешь, что это неизбежно и другого выхода у нас сейчас нет. Мой отъезд ничего не меняет. Я люблю тебя. Мы обязательно поженимся сразу же, как только ты закончишь школу. Ну, – он приподнял мое лицо за подбородок и заглянул в глаза, из которых вот-вот должны были хлынуть слезы, – Сонечка, не надо. Я же не насовсем уезжаю, а только, до зимних каникул. Это всего несколько месяцев и мы снова будем вместе. Ты приедешь зимой, и мы будем кататься на лыжах или ходить на каток, украдкой целоваться и снова будем вместе целых две недели. Скоро начнутся занятия, и время до зимы пролетит очень быстро, ты его и не заметишь, но я все равно буду скучать. Я буду по тебе сильно-сильно скучать. А летом мы обо всем расскажем твоим родителям и моей маме. Вот увидишь, они не будут против нашей любви. Я обязательно заберу тебя в Москву. Там ты будешь учиться и станешь моей женой. Мы всегда будем жить вместе, и уже ничто не сможет нас разлучить.

Борис успокаивал меня, как мог. Он целовал мое мокрое от слез лицо, ладошки и отдельно каждый пальчик. Однако это не помогало. Я была безутешна и, сдерживая рыдания, никак не хотела понять, зачем в жизни существуют разлуки.

– Глупенькая моя девочка, все будет хорошо, – он нежно гладил мои волосы и грустно улыбался, а потом неожиданно наклонился и страстно поцеловал меня в губы.

На этой трогательной сцене нас застала тетя Агнесса. Я резко вскочила с его колен, и стояла у стола, виновато потупив взгляд, и, замерев от ужаса.

Тетя Агнесса тяжело опустилась на стул. Мне показалось, что ноги ее в тот момент плохо держали, и ей нужно было на что-то опереться.

– Т-а-к! Вот оно, значит, что? – голос ее звучал как металл. – И давно это происходит?

Мы молчали.

– Отвечать! – громко приказала тетя.

От ее ледяного голоса, я вся сжалась в комочек, и еще ниже опустила голову. Борис тоже молчал.

– Значит так, завтра же, я отправлю вас с сестрой домой и напишу письмо матери, а ты, – она повернулась к Борису, – ты уже взрослый и не должен так поступать. Зачем ты морочишь голову этой глупенькой девочке? Она еще совсем ребенок. Ты огорчаешь меня, Борис, очень огорчаешь.

Несколько минут назад, Борис тоже назвал меня «глупенькой девочкой». Похоже, так оно и было на самом деле.

– Мама, она вырастет, и мы поженимся, – тихо сказал он.

– Что? Что ты сказал? – глаза тети Агнессы сверкнули молнией. – Ты соображаешь, что говоришь? Надеюсь, ты еще не успел забить голову этой наивной глупышке подобной ерундой? Тебе нужно окончить институт, а Соне – школу и потом серьезно думать о дальнейшей учебе. Это главное в жизни. Вам понятно? Учеба, дорогие мои, должна быть на первом месте. Все остальное, что отвлекает от главного, нужно немедленно выбросить из головы. О чем ты только думаешь, Борис? Я считала тебя взрослым и серьезным человеком.

– Но, мама… – пытался он возразить, – мы любим друг друга и это не помешает нам дальше учиться вместе, скорее наоборот…

– Все! – не дала ему договорить тетя. – Я больше ничего не хочу слышать на эту тему. – Соня позови Симу, и собирайтесь домой. Пожалуй, я отправлю вас сегодня же.

Когда я вышла из комнаты, в глазах было темно. Мои, до сих пор непролитые слезы, очень быстро хлынули горным водопадом. Сима неловко топталась рядом, пытаясь как-то меня утешить. Моя бедная сестра.

В обед мы уехали. Тетя Агнесса проводила нас на вокзал и стояла на перроне до тех пор, пока электричка не тронулась с места. Борис на вокзал не пришел.

С этого дня мое «взрослое счастье» закончилось, и начались самые настоящие «взрослые неприятности», писать о которых просто не хочется, но я должна рассказать все, без утайки, иначе, какая же это будет исповедь?

Я каждый день ждала и очень боялась, что тетя Агнесса напишет маме письмо. Нервы были, как туго натянутая струна. Я вздрагивала и покрывалась холодным потом при каждом звуке за дверью. Но, по-видимому, тетя писать передумала или просто не хотела раздувать скандал, связанный с ее сыном, полагая, что разлука и время все поставят на свои места. О чем она говорила с Борисом, для меня до сих пор остается тайной, но то, что разговор был долгий и серьезный, я нисколько не сомневалась.

Прошло несколько месяцев. Осень сменилась холодной зимой. И даже долгожданные новогодние праздники впервые в моей жизни не принесли никакой радости. Я равнодушно посмотрела на подарок под елкой, втайне надеясь, что Дед Мороз сжалится надо мной и исполнит мое единственное заветное желание: откроется дверь и на пороге появится, улыбающийся Борис.

Под Рождество к нам приехала тетя Агнесса. За обедом она не спускала с меня глаз и в ее взгляде я не заметила ничего для себя утешительного. Мне было все равно, потому что мысли мои уже несколько месяцев были заняты совсем другим – я упорно ждала Бориса. После обеда тетя с мамой отправили папу в магазин, а сами закрылись на кухне и долго там о чем-то разговаривали. Я догадывалась, о чем они говорили, но, все же, слабо надеялась на то, что ошибаюсь, и они просто обсуждают меню праздничного ужина. Наконец дверь кухни открылась, и меня пригласили войти. Сима решительно двинулась со мной, но перед ней дверь вежливо закрыли. Она лишь успела мне крепко пожать руку. Группа поддержки для меня была бы совсем не лишней, однако она осталась за дверью.

Я нерешительно остановилась посреди кухни. Мама сидела за столом и прикладывала платочек к глазам, а тетя Агнесса строго возвышалась у окна и пристально меня рассматривала через свои увеличивающие очки. Она смотрела на меня так, словно видела в первый раз.

– Ну, дорогая моя племянница, скажи, пожалуйста, нам, о чем ты думаешь?

– Сейчас? – дрожащим голосом спросила я.

– Сейчас, в частности, и вообще, тоже. Почему ты ничего не рассказала маме?