Валентина Мельникова - Камень любви

Заметила, что Анатолий оторвался от ноутбука и с недоумением смотрит на нее. И, продолжая сжимать в руках трубку, присела на скамейку рядом с ним.

— Послушай, нам надо поговорить, — она нервно перевела дыхание. — Я думала, это несерьезно, как-нибудь обойдется…

— Ты знаешь Федора?

— Нет, абсолютно не знаю. Но помнишь Виктора? Того, что приходил ко мне в палату? Он попросил, чтобы я порекомендовала его тебе. Федор хотел устроиться рабочим в экспедицию. — Она беспомощно посмотрела на Анатолия. — Но обошлось без моих рекомендаций. Понимаешь? Только сейчас Виктор снова спросил про него. А он ничего просто так не делает! А Федор… Федор сидел пять лет… Он — бывший археолог. И якобы кто-то что-то присвоил во время раскопок. Очень ценное, а Федор пострадал безвинно…

— Ладно, с Федором мы разберемся, — нахмурился Анатолий. — Это несложно. Но ты согласилась рекомендовать его. С какой стати? Не зная человека?

— Виктор вынудил меня согласиться!

Татьяна закрыла лицо ладонями, опасаясь, что слезы вот-вот хлынут из глаз.

— Это связано с мамой… Мне стыдно об этом говорить, но Виктор пообещал не подавать на нее в суд, если я порекомендую тебе Федора. Он интересуется историей освоения Сибири.

Анатолий хмыкнул.

— Мне он сказал, что нуждается в деньгах!

— Мама задолжала Виктору крупную сумму, — вздохнула Татьяна. — По легкомыслию, конечно.

— Виктор тебя шантажировал?

— Да! Он говорил, что придется продать квартиру, если мама не рассчитается с долгами! А это квартира дедушки, вернее, прадедушки… Бекешевы жили в ней еще до революции. После революции их уплотнили, потом вернули несколько комнат. А в девяностых папа выкупил ее целиком. Отремонтировал… — Татьяна не сдержалась и всхлипнула. — Это так гадко! Папа не допустил бы. Но он развелся с мамой. Работает в ЮНЕСКО. А мама… Мама… — Она махнула рукой. — Мама любит антиквариат…

— Не плачь! — Анатолий взял ее за руку. — Все уладится! К Федору я присмотрюсь. Но пока к нему нет никаких претензий. Думаю, лучше не посвящать его в наш разговор. До поры до времени, конечно.

— Я даже фамилии его не знаю, — горестно вздохнула Татьяна.

— Голубцов, — сказал Анатолий. — Только никак не припомню такого археолога.

— А ты всех знаешь? — поразилась Татьяна.

— Не всех, конечно. Но тех, кто серьезно копает, знаю.

— Да, я вспомнила, — оживилась она. — Виктор говорил, что Федору три года запрещено заниматься раскопками, ну, из-за того случая с хищением на раскопе. Эти находки, очень дорогие, присвоил вроде какой-то олигарх. А олигархов у нас не судят.

— Все может быть, — покачал головой Анатолий, — но я все равно об этом не слышал. — Он задумался на мгновение. — Нет, фамилия ничего мне не говорит. История странная, но я наведу справки. Непременно! Есть у меня друг, бывший полицейский… — Он переложил тетрадь с места на место, усмехнулся. — Да, задала ты мне задачку!

— Прости! — она виновато улыбнулась. — Я еще в машине хотела сказать. Но честно, испугалась, когда увидела Федора. Боюсь я его почему-то…

— Только не накручивай себя! — посмотрел строго Анатолий. — Нас много, а он — один! Теперь не спущу с него глаз!

И снова склонил голову — задумался. Татьяна терпеливо ждала, когда он заговорит снова.

Наконец Анатолий посмотрел на нее.

— Возможно, он из черных археологов. Из тех кладоискателей, которым море по колено. Тем удивительнее, что его осудили и он сидел. Видно, и впрямь подняли что-то очень ценное и попались. А это редчайший случай, поверь!

— Почему редчайший?

— Да потому, что законы у нас такие — лояльные! — Анатолий помрачнел. — То есть нас могут наказать за начало раскопок без Открытого листа [10]. Тут уж получишь по шее непременно, кто виноват в задержке, никого не волнует. А ведь сезон у нас короткий, от силы два месяца. А если три — то великое счастье для археолога. Ну, еще могут наказать за нарушение правил проведения раскопок — понятие весьма растяжимое, которое можно оспорить. Однако и то, и другое не предусматривают злого умысла. И кара, по сути, смешная, штрафы — крошечные. И все чаще некие люди под крылом известных краеведческих организаций на самом деле занимаются не археологическими раскопками, а просто-напросто ищут клады. Находки, разумеется, прикарманивают, только привлечь их к уголовной ответственности никак не получается. В наших краях пока не было прецедента, чтобы возбудили уголовное дело по двести сорок третьей статье [11]или кого-то реально наказали за самовольные раскопки. Если это удалось в случае с Федором, то улики, наверное, были грандиозные.

Он помолчал и заговорил снова с тем же угрюмым выражением лица:

— Золото во все времена притягивало людей. А могильное — особенно. Скифы использовали его для своих поделок, а над погребениями насыпали курганы. По сути, найти древние некрополи несложно. Русские, когда пришли в Сибирь, быстро это дело расчухали. И началась охота за могильным золотом. В семнадцатом-девятнадцатом веках людей, которые зарабатывали на жизнь «зачисткой» древних захоронений, называли «бугровщиками». Опасное было занятие, но, если повезет, то выгодное. Кочевники частенько нападали на осквернителей могильников, поэтому приходилось биться не на жизнь, а на смерть за погребальные сокровища. Большинство бугровщиков просто погибали на тех буграх. Впрочем, результаты раскопок иной раз оказывались плачевными. Грабители захоронений существовали всегда, в любые времена. Сейчас найти не разграбленный курган с золотыми изделиями — большая редкость.

Анатолий тяжело вздохнул.

— Раскопали мы как-то погребение, а оно потревоженное. Кости в кучу, ни бронзы тебе, ни золота, кости перемешаны, в изголовье следы от стоявшего там горшка, но грабители и его прихватили. Кто позарился на вещи умершего — неизвестно. То ли современники, то ли уже потомки подсуетились. Обнаружили мы в могиле осколки керамики более позднего происхождения. Возможно, лет через пятьсот этот могильник раскопали. То ли целенаправленно искали, то ли случайно обнаружили, сейчас даже гадать не стоит. В Сибири до недавнего времени черные копатели были редкостью, но теперь и у нас объявились. Прошлым летом подобные твари разворотили в степи неизвестное захоронение. По сути, уничтожили его. И теперь торгуют найденными серебряными и бронзовыми изделиями в Интернете. А в европейской части им вообще полная свобода. Смутные времена, восстания, войны, революции… Всегда находились те, которые прятали свои сбережения, драгоценности, деньги в земле, в домах, в подземельях, колодцах… А оружие прошлых войн? Сколько народа за ним охотится! Клады находят с завидной регулярностью. Слышала о недавно найденном тайнике в доме Нарышкиных?