Евгения Михайлова - Две причины жить

У двери кабинета Андрея Владимировича встретила возбужденная секретарша.

— Ой! Вас там ждут! Такой шикарный иностранец. Ну вот. Как объяснить иностранцу, что в клинике завтра, возможно, даже анальгина не будет.

«Шикарный иностранец» почтительно встал, когда профессор вошел в кабинет.

— Очень рад познакомиться с известным ученым. Мое имя Филипп Нуаре. Я — советник, помощник и представитель не менее известного американского магната Ричарда Штайна.

— Очень приятно. Чем мы можем быть вам полезны?

— Надеюсь, не вы, а мы будем вам полезны. Мы хотели бы финансировать вашу клинику в рамках социальной программы, которую мы разворачиваем в России.

— Серьезно? — Андрею захотелось расцеловать всех американских магнатов. — Но у нас сложная ситуация. Понимаете, клиника может просто исчезнуть. Не знаю, поймете ли вы. Это специфическая практика. Однажды депутат парламента захотел через одну подставную фирму перевести в другую подставную фирму, но уже за рубежом, большую сумму, вероятно, криминальных денег. И это стало достоянием гласности. Чтобы спасти свою свободу и положение, депутат вынужден был совершить благородный шаг: отдать деньги на эту клинику. Его фирма нас финансировала. Но уже неделя, как фирма испарилась, а депутат, что называется, недоступен. Думаю, скоро в банке нам закроют счет, а потом мы и вовсе прекратим свое существование.

— О, это все только облегчает положение. Мы предлагали вам спонсирование. Но гораздо удобнее оформить владение. Нам кажется: пусть ваши депутаты вывозят из страны ваши деньги, если власти не возражают. А наши деньги должны быть там, куда мы их направим. В частности, в этой клинике.

— Да, но как формально…

— О, как все сделать формально, я имею представление. У вас много депутатов и чиновников. Так вы не возражаете?

— Я? У меня просто нет слов…

— Эй, есть кто живой? — Блондин уже минут пять ходил вокруг высокого забора. Калитка была закрыта на несложный засов. Но на дорожке сидела кавказская овчарка, она без всякой приязни смотрела на непрошеного гостя и от избытка уверенности в своих силах даже не лаяла. Блондин постучал кулаком по металлической створке, собака соизволила гавкнуть. Тут же появился невысокий усатый человек с ведром.

— Вам чего? — неприветливо крикнул он.

— Мне бы Георгия Сидорова.

— А что надо?

— Нельзя ли войти? Я так понял, это вы и есть.

Мужичок провел Блондина к маленькой беседке со столом и скамейкой. Сам остался стоять.

— А вы кто будете? Блондин выдержал паузу.

— Я знакомый вашей жены. Покойной. Ирины. Очень хороший знакомый.

Сергей работал в офисе. Сверял даты и фамилии в документах, которые удалось добыть, составлял список «действующих» лиц. Иногда звонил знакомой телефонистке, которая искала для него адреса и телефоны. Он торопился: надо заехать за Диной, отвезти ее в редакцию, а затем в клинику. Он так увлекся этими фантастическими документами, что вздрогнул, когда позвонил телефон.

— Привет, Сережа. Голдовский беспокоит. Слушай, номер вышел. С «Девочкой» твоей. И уже были звонки. Из какой-то фирмы, из рекламного агентства. Спрашивают, как найти эту модель. Мы будем раскрывать инкогнито?

— Пока нет, Виктор. Она такая же модель, как мы с вами — тореадоры. Это маленькая дебилка, алкоголичка и злостная хулиганка. Возможно, уже под судом. Любовника матери пыталась живьем сварить.

— Да ты что? Какая прелесть. Обязательно познакомь нас. И продолжай ее снимать в образе невинного ангелочка. Слушай, а давай ее на обложку зафигачим? Крупно лицо, как всех этих е…ных звезд даем. И над ней название — «Элита». — Голдовский закудахтал, что означало смех.

— А что? Мысль разумная, прогрессивная. Я попробую что-нибудь интересное сделать. Если ее, конечно, не посадят.

— Если посадят, я тебе командировку на зону выпишу.

Сергей попрощался, не дожидаясь конца кудахтанья.

Набрал номер, ответил недовольный хриплый голос. Вот она, муза.

— Это мисс Мороженое?

— Чего? А, шутка юмора. Привет. Че не звонил?

— Я-то как раз звонил. Мне твоя мама поведала душераздирающую историю, до членовредительства ты докатилась.

— Члена — чего? Да не трогала я его член, козла позорного. Жопу немножко ошпарила. А ты знаешь, что он этой жопой делал?

— Ох, без подробностей, пожалуйста. Меня больше твоя судьба интересует.

— А что моя? Хреновая пока судьба. Бабки он требует. В суд хочет подать. А может, подал уже. Меня могут посадить?

— Боюсь обнадеживать, но не исключено, что общественность встанет на твою защиту. У тебя, мать, знаменательный день. Журнал «Элита» опубликовал сегодня твои фотографии.

— Правда, что ли?

— Абсолютная. Можешь купить в киоске. Мне некогда пока за авторскими экземплярами заезжать. А вот деньжат тебе немного подброшу.

— Ой, Сереж, меня просто клинит. Не могу поверить. Прям на обложке?

— Пока на внутренней стороне обложки — в начале и в конце.

— Две фотографии? И как я там?

— Слушай. Я сказал, купи в киоске, мне некогда. Деньги могу передать хоть сейчас. Нет, через час, где ты будешь?

— Я в «Салоне красоты» работаю. Ой, там все обалдеют. Сереж, я от тебя тащусь.

— Ладно. Рад стараться. Говори адрес.

Когда через час Сергей подъехал к салону, Наташка выкатилась с журналом под мышкой и с такими воплями, что они тут же собрали толпу. Сергей сунул ей пятисотенную бумажку в руку и сел в машину со смутным ощущением тревоги в душе. Красная Наташка с воспаленными глазами и денежной купюрой меньше всего напоминала собственное изображение в журнале. И больше всего — пьяного с бритвой.

Жора Сидоров старался не плакать, но это было невозможно — удержать слезы, вызванные нестерпимой болью. Он даже не знал, что так больно бывает. Он вроде бы и не бил, этот подонок. Просто делал легкое движение, и после него все разрывалось внутри.

На террасе скулила и выла запертая овчарка. Помощи ждать было неоткуда.

— Не трогай меня больше. Я же и так тебе все рассказываю.

— Ты и следствию все рассказывал, и на суде. Я просто даю тебе понять, что я — другое дело. Мне нужна правда. Как перед смертью, что не исключено.

— Да что ты хочешь знать?

— За что Ирку убили?

— За наркотики. У нее крыша поехала, она всем подряд стала рассказывать про наши дела.

— Какие дела?

— В гарнизон завозили продукты, обмундирование, оружие, вывозили все списанное… На самом деле и туда, и сюда шла контрабанда: оружие на продажу, наркота. Ирка была при грузах с документами, липовыми.

— Главным был Князь?