Валентина Мельникова - Мой ласковый и нежный мент

– Светлана, я упорно прошу тебя не возводить на меня клевету! Предупреждаю, это может плохо для тебя кончиться! – с явной угрозой в голосе произнесла Колыванова, но, заметив пристальный взгляд подполковника, отвернулась и сделала вид, что сморкается в носовой платочек.

Девочка, даже не повернув головы в сторону школьной начальницы, весьма язвительно произнесла:

– А как тогда объяснить, что шесть лет вы не могли нарадоваться на Людмилу Алексеевну? Или она стала хуже работать?

– Вчера ваша дорогая Людмила Алексеевна сорвала пять уроков биологии! Посудите сами, разве может называться педагогом человек, оштрафованный за хулиганство? Кроме того, я повторяю это уже в двадцатый раз, мы нашли человека с педагогическим образованием.

– Что ж вы раньше его не находили? – с изрядной порцией яда в голосе справился черноглазый паренек, решивший пожертвовать золотой медалью.

– Ее и искать не требовалось! Всю жизнь в библиотеке работает! – выкрикнул из толпы девичий голосок.

– Вы, Полина Романовна, кого угодно готовы взять, лишь бы от Людмилы Алексеевны избавиться! – поддержал ее какой-то паренек по-мальчишески срывающимся баском. – Библиотекарша подорожник от крапивы отличить не может, зато будет малышей ботанике учить…

– Ну все, – прекратил начинающийся базар подполковник. – Теперь я вчерне знаком с вашими требованиями. А сейчас прошу остаться тех, кому вы доверите провести переговоры со школьной администрацией в присутствии, допустим, меня и Евгения Александровича.

Ребята столпились вокруг Светланы, сомкнули головы, зашептались. Барсуков искоса оглядел собравшихся. Долговязого светловолосого парня, брата Ручейниковой, в приемной не наблюдалось.

Подполковник подошел к дверям, ведущим в кабинет Кубышкина, и нажал на ручку. Дверь не открылась.

Из-за детских спин вынырнула Верунчик и угрюмо пояснила:

– Я его заперла, чтобы эта банда туда не ворвалась!

Барсуков и Дробот переглянулись. Стас молча протянул руку, взял ключи и передал подполковнику.

Светлана и ее черноглазый одноклассник подошли к Барсукову:

– Мы идем с вами, Денис Максимович! – Девочка с вызовом посмотрела на него и добавила:

– Мы надеемся на вашу справедливость. Но если вы не поможете, завтра мы поедем в город, в министерство образования.

– Что ж, постараюсь оправдать ваше доверие в меру своих сил и возможностей, – слегка улыбнулся Денис и открыл ключом дверь в кабинет Кубышкина. Разъяренный хозяин района вырос на пороге.

Барсуков мягко подтолкнул его в глубь кабинета и бросил через плечо:

– Полина Романовна, поспешите, пожалуйста!

Давайте постараемся обсудить сложившееся положение, пока Евгений Александрович не уехал на совещание.

– Я уже пригласил заведующего отделом образования. – Кубышкин прошел к своему столу и сел в глубокое кожаное кресло. – Надеюсь, Полина Романовна, он даст должную оценку всем этим событиям.

– Я требую, чтобы данный вопрос обсуждался без детей. – Колыванова нервно тискала в руках платок, лицо ее пошло красными пятнами. Слегка дрожащими пальцами она оттянула от шеи высокий ворот лохматого свитера из ангорки.

– Мы не уйдем из кабинета, пока вы не выслушаете нас, Евгений Александрович! – Света шагнула из-за спины Барсукова. Но он придержал ее за руку.

– Никто не собирается вас выгонять, – сказал он спокойно и показал на стулья, стоящие у стены. – Присядьте пока. – И опустился на стул рядом с детьми.

Колыванова смерила его недовольным взглядом, сердито дернула плечом и демонстративно села напротив.

Барсуков склонился к Светлане и спросил:

– А приятель твой где же? Он что, не поддерживает вас?

– Славка, что ли? – Девочка вздохнула. – Поддерживает, но он брат Людмилы Алексеевны, и мы решили, что он не должен идти с нами. – И добавила тише:

– Чтобы Полина нас потом не обвинила, что мы пошли на поводу его личных жлобских интересов. Она и так на него все время бочку катит. Это он тогда по весне ее сына и мужа обнаружил, прямо на месте преступления, за разделкой марала.

Дверь кабинета распахнулась. Через порог шагнул заведующий районе Ерахтин Оглядев из-под очков собравшихся, прошествовал, слегка выпятив круглый животик, через весь кабинет и сел рядом с Колывановой.

Кубышкин прошелся по всей компании тяжелым взглядом и предложил:

– Не будем тянуть время! – Он посмотрел на Светлану. – Ну, кто из вас, террористов, первым будет говорить?

Глава 5

Людмила смела веником снег с валенок, стряхнула его с воротника полушубка и с ушанки. Оглядела двор и озадаченно покачала головой. Недавно выпавший снег был утоптан множеством ног. Выходит, дома опять аншлаг. Вероятно, ребята празднуют победу, которую одержали в сегодняшней схватке со зловредной директрисой Колывановой.

Девушка вздохнула и усмехнулась. Она была из тех людей, которые всегда усмехаются, если их что-то особо раздражает, и особенно улыбчивы при очередной подножке, подставленной им судьбой. Чем сильнее Людмила злилась, тем шире становилась ее улыбка.

Над сараем, который отгораживал двор от огорода, розовым покрывалом на бледно-сиреневом закатном небе разлеглась вечерняя заря. Солнце только что спустилось за темную громаду горы Хан-Тегир, нависавшей над селом своей трехглавой вершиной. В складках скал уже угнездилась холодная ноябрьская ночь, и только укрытая глубоким снегом тройная макушка все еще сияла отраженным солнечным светом.

Людмила вошла в дом и замерла на пороге. Похоже, сегодня здесь собралась добрая половина школы.

По крайней мере, она разглядела нескольких шестиклассников, у которых вела географию. Убрав с пола ковер и сдвинув в углы немудреную мебель, вся шатия-братия разместилась вокруг огромного двухведерного самовара почтенного, чуть ли не столетнего возраста, с медалями на латунных боках.

Девушка обвела взглядом притихших при ее появлении мальчишек и девчонок. Кажется, посуду для чаепития собирали со всех соседей, но и ее не хватило, поэтому кто-то довольствовался стеклянной банкой, кто-то эмалированной кружкой. А два ближайших приятеля Славки – Артем и Димка – вместе с ее непутевым братцем делили на троих небольших размеров глиняную крынку, в которой она обычно топила молоко.

– Та-а-ак! – протянула Людмила задумчиво.

Повесив на вешалку полушубок и определив поверх него ушанку, она присела на низкую скамеечку у входа, не спеша сняла валенки и надела на ноги мягкие замшевые тапочки, отороченные оленьим мехом. И только тогда спросила:

– По какому случаю сабантуй?

– По случаю вашего восстановления на работе, Людмила Алексеевна! – Артем торжествующим жестом взметнул вверх руку с зажатой в ней крынкой. – Виват! Виктория! Виват! Победа!