Анна Малышева - Имя – Смерть

– А я откуда знаю? Пропал, и все. И остальные тоже. Наверное, переехали куда-то… А я вот… Тяну СВОЮ ЛЯМКУ.

– А из магазина почему ушла? – вяло спросил он. Ему вовсе не хотелось этого знать, просто надо было что-то говорить.

– Там этот сделали… Еврей-ремонт. И моя рожа на фоне этого ремонта никак не смотрелась. Ясно? – сердито ответила Галка.

– Ясно. Да ты пей, пей! – И он налил ей еще водки. Сам он не пил.

Галка наконец обратила внимание на ворох газет, лежавших на краю стола. Удивилась:

– Это твое?

– Мое.

– Читающий стал? Серьезный?

– Да нет. Это сегодня что-то… Настроение было, вот и купил. Забери их себе.

– А пиво твое можно допить? – спросила она, без спроса ухватываясь за кружку.

– Да, разумеется. На здоровье. Ладно, Галь, я пошел.

Он встал и, не обращая внимания на ее просьбы «посидеть еще», вышел, оставив на столе все газеты и недопитое пиво. Галка, слава Богу, была уже в таком состоянии, что пойти за ним не смогла, хотя очень хотела…

На углу улицы Иван обнаружил исправный таксофон – для этого района просто чудо! Поколебался, достал жетончик и накрутил номер…

– Мам, – сказал он, когда услышал знакомый голос. – Все в порядке. Я был в милиции. Успокаивайся уже, хватит.

– Ты где? – тревожно спросила мать.

– У друга одного; Мам, я ночевать у тебя сегодня не буду.

– Но ты же обещая…

– Мам, не могу я, прости. Я уже отвык. Вещи мои пусть у тебя пока постоят, ладно?

Она еще что-то говорила, но он уже сказал «пока» и повесил трубку.

Глава 3

Ирина, жена погибшего редактора ток-шоу «Перевертыши», только что вернулась с кладбища. Мужа похоронили… Так быстро, так поспешно! Эта поспешность казалась ей позорной. И она никак не могла прийти в себя, понять, что его больше нет и не будет. Нигде, никогда. Три дня назад он еще был здесь, с ней… Как всегда, приехал с работы очень поздно – в начале первого часа ночи. В газетах написали – был убит шестнадцатого. А на самом деле – семнадцатого, в час ночи. Но она уже никого не поправляла – разве не все равно?

…Муж приехал, поднялся в квартиру, она открыла ему дверь. Даже не переступил порога, сразу сказал ей:

– Ириш, быстренько прицепи Плюшке поводок, я с ней пробегусь.

Она прицепила поводок к ошейнику Плюшки – любимой собаки, старой белой болонки с кривыми ревматическими коленками. Он взял собаку и ушел.

Минут через пять она, разогревая на кухне ужин для мужа, услышала на улице какой-то громкий звук.

Похоже было на выстрел, хотя кто сейчас разберет – у детей столько хлопушек и петард, просто житья нет! Суп давно искипелся на плите, она его выключила, а Костя все не возвращался. Потом она услышала за входной дверью собачий лай и громкое царапанье когтей. Бросилась открывать… Плюшка была одна, поводок волочился за нею по бетонным ступеням лестницы. Собака влетела в квартиру и забилась в дальний угол. Никакими силами нельзя было ее оттуда вытащить. Ирина выглянула в подъезд, позвала мужа:

– Костя?

И еще раз покричала, но негромко, чтобы не разбудить соседей. Она уже в тот миг поняла: что-то случилось. Набросила на халат пальто и прямо как была, в тапочках, побежала вниз. На улице – пустота, в лужах блестят огни фонарей. И ни души, никого. Она побежала направо, налево, она металась туда-сюда, не понимая, где его искать, куда он пропал. И нашла его наконец за торцом их дома. Он лежал под стеной, повернувшись на живот, согнув ноги. Подумала сперва, что ему плохо с сердцем или что упал и сломал ногу, руку…

– Костя! Костенька! – Она пыталась растолкать его, поднять, посмотреть в лицо. А он молчал. Потом она увидела кровь – много крови. Поняла, что надо вызывать «скорую», милицию… Но как она могла его тут бросить? Одного?!

Потом она все же каким-то чудом оказалась дома.

Как туда прибежала – не помнила. Стала звонить в милицию, потом в «Скорую», потом опять в милицию – ей казалось, что они очень долго не едут. Побежала назад, к мужу… Потом вокруг нее оказалось много народу. Мигали синие огоньки на машинах, слышались громкие переговоры по рации. Она стояла в ледяной ноябрьской луже, утонув в ней по щиколотку, и не чувствовала холода. Потеряла тапочку, наклонилась, нашла ее, обулась, пошла домой. Вот и все. А потом был следователь, дурацкие вопросы, звонки с телестудии, деньги, собранные Костиными сослуживцами. И такие быстрые похороны, все на скорую руку… Никто из его сослуживцев не остался на поминки, хотя она всех звала, на кладбище заглядывала каждому в лицо, говорила:

– Пожалуйста, зайдите…

Никто не захотел. Все врали, отводя глаза, что срочная работа, что они не смогут, что теперь, когда выпускающего редактора нет, на всех наваливается новый груз забот…

Она вернулась домой одна. И вот только теперь, стоя в пустой квартире, она обнаружила, что Плюшка пропала.

Ирина ходила по квартире, искала в самых немыслимых местах, звала:

– Плюш, Плюш, Плюш… Ничего не понимаю!

Плюш, Плюш, Плюшенька…

Она пыталась вспомнить, когда в последний раз видела собаку, когда с ней гуляла. В голове был полный сумбур. Она сходила на кухню, где стояла Плюшкина еда. Проверила миску – полно засохшей гречневой каши. А когда она варила кашу? Как раз в тот день, когда Костю убили. Плюшка получила свежую порцию… И не успела ее съесть. Значит, собака убежала тогда же, вскоре после того, как вернулась домой без хозяина… Убежала с волочащимся поводком… Ведь квартира долго стояла открытой. А Ирине в ту ночь, конечно, было не до собаки.

– Еще и собака! – сказала она, и это как будто сломало в ней последнюю плотину – женщина опустилась на табурет и разрыдалась. Все эти дни не получалось заплакать, ходила будто каменная.

А вот теперь удалось… Она плакала с наслаждением, она изголодалась по слезам, ей это было необходимо.

Зазвонил телефон. Ей не хотелось подниматься, вытирать слезы, отвечать. Но она все же сделала это.

Услышала знакомый мужской голос:

– Ирочка, ты одна?

В первый момент она не нашлась что Ответить.

Потом все же выдавила из себя:

Ты что – газет не читал?

– А что? – удивился звонивший. – Война, что ли, началась?

– Костю убили.

– Костю?! – На том конце провода с трудом усваивали новость. – Какого? Твоего, что ли?

– Моего?! Он сейчас уже ничей! Ничей! Никому он не нужен! Никто из этих… Оттуда… Даже на поминки не остался!

– Так ты одна? – настаивал звонивший.

– Да! – истерично выкрикнула Ирина. – Да, я теперь одна – радуйся! – И бросила трубку.

Ее трясло, но слезы высохли. Она знала – приедет. Не знала только, открывать ему дверь или нет.

И в конце концов, чтобы не мучиться этим вопросом в последний момент, подошла к двери и отперла все замки. Оттянула в сторону защелку, зафиксировала ее и оставила дверь приоткрытой сантиметра на три. После чего вернулась в спальню, открыла шкафчик для постельного белья и вынула из-под стопки отглаженных простыней плоскую бутылку виски. Отвинтила крышку, присосалась к горлышку. Стало как будто полегче. К таким «утешениям» она привыкла уже давно, но алкоголиком себя искренне не считала.