Ярослав Питерский - Падшие в небеса. 1997

Яркий блеск маленький скромных куполов и синь неба. На новеньких крестах сидела черная жирная ворона. Она, как показалось отцу Андрею, с удивлением пялилась вниз на людей. А сверху – ватные облака и где-то там, над ними солнце. Отец Андрей окинул взглядом село. Церковь стояла на небольшой возвышенности, а в низине раскинулась деревня… Серые покосившиеся домики и белые солидные особняки. Все вперемешку богатые и бедные…

Где-то вдалеке промычала корова и залаяли собаки. Отец Андрей закрыл глаза и перекрестился.

Клюфт посмотрел на синеющий вдалеке лес и подумал:

«Вот так много тысяч лет назад тут никого не было, никого! Никакого человека! А этот лес был… и это поле и эта горка. Были и стояли вот так в тишине. Наслаждаясь весенним и летним солнцем кутаясь при холодных зимах. Ты все это давным-давно было! А нас, нас не было. И совсем скоро, во вселенском масштабе нас не будет, всех просто не будет. А лес и эта горка будет стоять, я надеюсь, что будет…»

Его взгляд тяжел и суров. Человек словно просвечивал его рентгеном. Глубоко посаженные глаза, слегка небритые щеки и толстый нос. Маленький шрам над бровью. Лицо неприятное. Злое и напряженное от мыслей. Человек смотрит на него презрительно и как-то осуждающе.

Может это так лишь кажется?

Он вспомнил, он вспомнил тот взгляд… тогда в актовом зале издательства, тогда. Он помнит… такие же глаза… злые и неприветливые… пустые и какие-то злодейские. Они словно живут отдельно ото всего человека…

Тогда в актовом зале издательства…

Тот человек. Майор Поляков.

Он так похож на этого человека…

Или это только кажется?

– Вы что-то хотели пояснить? – человек агрессивен.

Он ведет себя как следователь на допросе. Может отец Андрей ошибся? Может этот человек не знает, что от него требуется?

– Вы говорите. Я все понимаю. Все. Но я вам честно скажу, что я не сразу согласился. Не сразу. Вообще-то я к отцу Андрею не за этим обратился.

– Я вижу,… – пробубнил Клюфт. – Я тоже не за этим. Но, так получилось.

Мужчина нахмурился и скривил губы:

– Вы хотите справедливости. Так ведь?

Вопрос звучит как приговор.

«Это плохо или нет? Не понятно, хотят справедливости – это вообще плохо, не законно или преступно? Как странно в нашей стране выражение: «хотеть справедливости» – это уже почти приговор. Человек хочет справедливости, значит, он почти автоматически идет против государства, против общества, а может и против «народа»… странно как он шел «против народа», «враги народа» шел против народа. Хотеть справедливости… опасно и так нарицательно!» – Клюфт понял, что сейчас думает не о том.

– Та вы хотите справедливости? – человек настойчив.

– Так,… – растерялся Клюфт.

– Странно, вам уже много лет, но вы верите, что есть справедливость? – мужчина как-то картинно вскинул руки к потолку, словно хотел, чтобы его кто-то услышал.

– Хм, а вы? – обиделся Павел Сергеевич.

Человек понял, что перегибает палку с враждебным настроем. Он попытался улыбнуться и сделать выражение лица более добрым. Получилось плохо, хотя Клюфт понял, что этот человек делает это как может.

– И я… но верю по-своему, – буркнул мужчина и, махнув рукой, добавил. – Я считаю, что человек получит справедливость после своей смерти. Вот так. Думаете, что когда мы с вами умрем, все кончится для нас?

Клюфт удивился и непроизвольно откинулся на спинку стула:

– Нет, но я не…

– Нет, думаете… думаете, – бесцеремонно перебил его человек. – Вы надеетесь, конечно, что есть и рай, и ад… что-то потустороннее. Есть, конечно и праведный суд. Но это все там. Понимаете, там и к нам к людям никакого отношения здесь не имеет. Никакого.

Клюфт грустно улыбнулся и тихо попытался вставить свое слово:

– Но позвольте…

Но человек был занят собой:

– Нет, вы выслушайте, а потом возражайте. Это все там понимаете! Там. И все! А справедливость нужна здесь! И она, к сожалению, приходит к нам уже после нашей смерти обычно.

– Что-то я вас не пойму. Не пойму ход ваших мыслей.

– Ну, вот смотрите. Человек жил и творил зло, а потом помер. И что?

Клюфт насторожился. Он сейчас так не хотел ответить неправильно. Павел Сергеевич осторожно выдохнул:

– И что?

Человек ухмыльнулся:

– А-то! Вроде, как говорят – в ад попал. Вроде как, мучается.

Клюфт тоже грустно улыбнулся:

– И, что этого мало?

– Ну, как сказать…

– В смысле?!

– Но, вот для него, может и не мало. Он, там мучается. Кипит там, в котле или чего еще… а тут.

– А, что тут?

Мужчина тяжело вздохнул и как-то загадочно посмотрел в окно, словно искал за стеклом кого-то. Он сказал загадочно и раздраженно:

– А то, его зло принесенное, оно так и останется безнаказанным? Выходит, так?

Клюфт кивнул головой:

– Ну, не всегда…

Мужчина хлопнул по столу ладонью:

– А надо, чтобы всегда! Понимаете,… человек умер, а мучаются его дети внуки и прочее. Все, кто, когда-то как-то с ним связан. Понимаете, вот и будет справедливость. Потому, что еще при жизни человек будет знать, что он своим родным и близким зло творит, а не кому-то!!!

Человек откинулся на стуле и, достав пачку сигарет – закурил. Он, молча, жмурился и дымил. Клюфт вновь рассмотрел его черты.

Они так похожи… они так похожи…

Майор Поляков.

Он мог быть его родственником…

– Это вы, так воспринимаете справедливость?! – Павел Сергеевич ухмыльнулся.

– Ну да, а вы, вы как воспринимаете?

– Я? Может и я… Но, вот вы?! Вы, как я понимаю, тоже в своей жизни не всегда праведные вещи делали…

Собеседник сощурился, он улыбнулся, в его улыбке Клюфт уловил раздражение, легкое и какое-то завуалированное, но раздражение. Павел Сергеевич понял, что попал на «больную мозоль».

– Да совершал… но осознал. Тут ведь, как говорится вовремя осознать. Вот.

– Ну, так зачем, зачем вам опять это? – удивился Клюфт.

– Что-то я вас не понимаю?! Это вы пришли за справедливостью. Вы! Вы обратились к отцу Андрею. Вы! Он попросил меня. Хотя я честно вами скажу, не хочу. Не хочу ничего делать… хотя и сам предложил ему свои услуги. Но, я просил его дать мне сделать добро, поработать на добро.

– Извините… Я думал, вы поможете…

Мужчина тяжело вздохнул и, покосившись на Клюфта, махнул рукой и затушил сигарету в пепельнице.

– Я не сказал, что не смогу вам помочь, просто я сказал, что мне будет противно делать, то, что надо. Вот и все. И я сделаю это. Но еще одно, то, что вы должны знать. Я делаю это еще и ради Вики.

– Виктории? – Клюфт удивленно вздернул брови. – Вика вам знакома?!

– Да, я знаю ее с детства. И не хочу, чтобы несправедливость была постоянной спутницей ее жизни. Да и мои убеждения вы знаете. Простите. Но про вашего внука я ничего хорошего сказать не могу.