Мартина Коул - Прыжок

— И этот хмырь, Тимми, тоже был там. Хотя в субботу его сожгли заживо. Ты же знаешь этот старый прием — ячеистая проволока и толуол. Во всех северных тюрьмах это применяют. Но у Левиса длинные руки. Я слышал, он умирает, этот Тимми.

Алан нахмурился.

— Надеюсь, что так. Вот же несчастный ублюдок! Я помню парня, с которым проделали такую же штуку в «Дареме». Парень выжил, но мне кажется, что он сам об этом потом сожалел. Он покончил с собой в тот же день, как его вернули в крыло. У него был жуткий вид, Пэдди. Ни век, ничего. Толуол выжигает кожу, кости — почти все. Этому Тимми повезет, если он хотя бы сохранит зрение.

Пэдди пожал плечами.

— Это его проблема. Сейчас, думаю, Джорджио хочет, чтобы все шло как можно быстрее.

— Я сделаю это. Левис — старый игрок, мать его, не так ли? Я был в тюрьме, когда в 1974 году его подстрелили. Я думал, что он — уже жмурик, и все так думали. И все же старая сволочь выползла из больницы через шесть недель. Притом он стал еще крепче, чем раньше. Левис достоин восхищения, даже если ты терпеть его не можешь.

— Это уж точно! Значит, мне связаться с Джорджио?

Алан кивнул.

— И передай ему мое сообщение. Скажи так: я понимаю, что значит сидеть за решеткой, но если он еще когда-нибудь начнет клеветать на меня или Донну, я дам ему настоящий отлуп, черт бы его разодрал! Мне это дерьмо не нужно.

Пэдди молча встал со стула. Его большая рыжая борода хорошо скрывала выражение лица, на котором отражались его истинные мысли на этот счет.

После того как Пэдди ушел, Алан еще долго сидел на кухне и курил, ожидая, пока ярость окончательно покинет его. «Значит, Джорджио думает, что я могу позабавиться с его женой? Что ж, — признался себе Алан, — именно это я и сделал бы с удовольствием. И поделившись с ней всем, что я знаю о Джорджио Бруносе, я, вероятно, смог бы заполучить ее».

Сэди был напуган до смерти, и Джорджио понимал, почему. В крыле появились три новых заключенных. Один был негром и носил звучное имя Эрос: крепко сбитый старикашка, типичный гангстер и сводник. Подобные ему стодолларовые бандиты в последнее время расплодились повсюду. Кроме прочего, Эрос слыл шизофреником. Два других типа представляли собой совсем иного поля ягоды. Обоим было лет по пятьдесят; эти крупные мужчины держались как настоящие друзья. Они ни с кем, кроме как друг с другом, не общались, а все попытки подружиться с ними отвергали, хотя и в доброжелательной манере. Тот, что был пониже ростом, много говорил, но умел при этом ничего существенного не сказать.

Джорджио наблюдал за ними и улыбался про себя. Он точно знал, кто они. И был уверен, что об этом вскоре узнает и Левис. Джорджио хорошо себе представлял, для чего их посадили именно сюда, в крыло. И забавлялся мыслью, что скоро раскроет их замкнутый мирок нараспашку перед всеми. На некоторое время, правда, он решил от этого воздержаться: дескать, пусть привыкнут и сделаются управляемыми. Джорджио нарочито не обращал на них внимания, и они, в свою очередь, игнорировали его. При этом они знали, кто он, а он знал, кто они. Порой одного сурового взгляда Джорджио хватало, чтобы оба они внезапно заткнулись. А иногда он намеренно грубо отталкивал их в сторону, проходя мимо, когда всех выпускали на прогулку, чтобы размять ноги.

Сэди тоже знал этих людей. Именно поэтому он и был сильно напуган. Он впервые столкнулся с ними несколько лет назад в Сохо. Тогда ему было пятнадцать лет… Сэди жался возле Джорджио и настороженно наблюдал за обоими. Как-то на спортивной площадке он тихонько сказал Джорджио:

— Я знаю их обоих. Это дурные вестники, Джорджио. Господи, да они самые отъявленные мерзавцы по эту сторону реки, да еще и садисты. Их посадили за серийные убийства детей в прошлом году. Как они еще спокойно ходят здесь — просто не понимаю. Если бы кто-нибудь знал, кто они… — Сэди закатил глаза.

Джорджио незаметно перевел взгляд на не отходивших друг от друга двух мужчин.

— Я тоже знаю, кто они. И пока придерживаю информацию — до того времени, как смогу что-то сделать. Поэтому и ты помалкивай, хорошо? Я думаю, они отвлекут мозги Левиса от всего прочего, когда тот вернется. Тебе так не кажется?

Сэди усмотрел в этом определенную логику и согласно кивнул.

Джорджио непринужденной походкой подошел к охраннику и попросил у того прикурить. Как только мужчина зажег спичку, Джорджио прошептал:

— Присмотрите за этими двумя новенькими, пока Левис не вернется сюда. Он просил меня стать его глазами и ушами, пока он отсутствует, ясно? Пусть Левис сам с ними разбирается, когда вернется. Ему надо свести кое-какие счеты вон с тем, лысым.

Тюремщик почти неприметно кивнул и тоже тихо, почти шепотом, произнес:

— Час назад умер Тимми…

Джорджио вернулся к Сэди. Несмотря на странный вид и своеобразное поведение Сэди, он нравился Джорджио, и ему было жаль, что приходилось сообщать парню печальную новость.

Услышав о смерти Тимми, Сэди заплакал, как ребенок. Все отнеслись к этому сочувственно, хотя и ожидали, что так оно и будет.

Энтони Кальдер разговаривал с Джонни по телефону и одновременно следил, как его собственная маленькая дочурка ползает по полу.

— Я понимаю, на что ты подписываешься, Джонни, мой старый приятель. Но ты уверен, что так будет лучше? Таким образом, остается вероятность лишь одной промашки при прыжке. Вот что я скажу: дай мне предварительно поговорить с Аланом. А потом я все передам тебе. Идет?

Он положил трубку телефона на рычаг и поднял дочку на руки. Потом поцеловал ее в мягкий пушок на головке.

— Привет, красавица! — Добившись того, что младенец загукал от удовольствия, Энтони посадил девочку себе на колени и набрал номер телефона Алана.

Уже спустя час Алан явился к нему. Энтони Кальдер менял подгузник дочурке и опять говорил по телефону, когда приехал Алан. Алан улыбнулся, а Энтони показал глазами на трубку и закатил глаза к потолку:

— Просто приезжай домой, ладно? Мне надо провернуть кое-какую работенку. Нет, я не возражаю против того, чтобы ты купила себе синий костюм. Скупи весь это чертов магазин, Шэрон, если хочешь! Но приезжай домой. Младенец уже свел меня с ума.

Он положил трубку и не без легкой грусти посмеялся вместе с гостем над ситуацией:

— Не слишком ли много для новобрачного, черт подери, а? Оставила меня сидеть с младенцем, а сама таскается по Оксфорд-стрит! У нее в одной руке мобильный телефон, а в другой — стопка кредитных карточек. И им обеим нужен горячий поцелуй в четыре часа!

Алан громоподобно захохотал.

— А ведь тебе это нравится, приятель, ты же сам понимаешь! Энтони, наконец, надел на девочку памперс и залюбовался ребенком: