Нерешенная задача - Елена Валентиновна Муравьева
Но первым из мужчин в спальню женщины вошел доктор Цобик. Он еще раз осмотрел её и его беспокоил один щепетильный вопрос, который он не знал как тактичнее задать. Шамкая губами и смотря на женщину поверх очков, он мялся на месте и осмотрев окружающих, взглядом дал понять, что им необходимо временно удалиться.
И тогда присев на кровать, он все-таки задал этот мучающий его вопрос, и скорее даже не вопрос, он констатировал факт.
— Дорогая моя девочка — так всегда он её называл — я разговариваю с тобой как доктор с доктором, без тайн и стеснений. Ты же понимаешь, что тебя должен осмотреть гинеколог. Ты знаешь об этом сама?
Рука Анни дернулась в нервном порыве, и на глазах выступили слезы, О! Зачем, зачем ей напоминают об этом, она в благе и комфорте, внимании к ней близких перестала думать о плохом! Но сжав в кулачек одеяло и как бы стыдливо пытаясь его натянуть на себя побольше, утвердительно качнула головой и закрыла глаза. По щекам потекли слезы.
Доктор Цобик опять пошамкал губами. Ему все это не доставляло удовольствие, но свою миссию он должен был выполнить до конца.
— О, моя милая девочка! Прости меня, куда ж деваться. Наша профессия подразумевает делать людям больно. Но… ты же уже знаешь, что все все закончилось и как тебя любит Господь, если ты поправляешься… Но…, но, я … ты должна сама выбрать себе любого врача, это может быть врач и из клиники, но… девочка, среди гинекологов нет женщин. Надо это принять смиренно. Так кого же ты позовешь тебя осмотреть? Это только твое право.
— Осмотрите меня вы, доктор.
— И правильно, девочка моя, правильно. Чего меня стесняться, посмотри — я уже плешивый, старый, все повидавший старикан!
Она сама попыталась скинуть с себя одеяло, но руки слабые, были как из ваты, и доктор тогда приступил уверенно к этой процедуре. Сам убрал одеяло, сам раздвинул ноги, сам подложил диванную подушку и все осмотрел. Анни прилагала усилия сконцентрировать свои мысли на Артуре, чтобы не думать о своем стеснении и не мешать доктору. Ей кто-то когда-то сказал, что положительная мысль всегда сильнее негативной и этот способ верный. Не верный оказался. Она не смогла переключится. Доктор же сделал все быстро и аккуратно.
Результатом он был удовлетворен.
— Ну …все не страшно. Только, девочка моя, я возьму анализы на сифилис и еще потом придется взять, ты же все понимаешь, ради твоего же блага.
Все, сделав как нужно, он еще хотел спросить её и сомневался. Она поняла по лицу его любопытство.
— Доктор Цобик, вы поймете то, что я скажу. Не спрашивайте меня кто это …я не буду подавать в розыск, так надо.
— М-да, м-да — только промолвил он. — Ну, твое дело! С завтрашнего дня мы пригласим тебе из клиники психотерапевта. Ты будешь общаться с ним и может передумаешь еще.
— Нет, я не передумаю.
— М-да, м-да. твое право. Ну, все, я ушел. Для тебя сейчас главное покой, сон и хорошая еда. А раны заживут и даже рубцов не видно будет. Твоя спасительница, это такое чудо! Я в жизни с таким не сталкивался. Её мазь на травах и древесных смолах с добавлением медвежьего жира — это что-то уникальное! Она мне кое-что рассказала, но это я должен у неё поучиться! А как она тебе пулю удалила! У нас закончившие университет специалисты такого делать не умеют. Я, надумался пригласить её в больницу, если согласиться. Жаль, вот только жаль, не могу соблазнить её приличным заработком. — и он махнул рукой. — Скорее всего откажется, ей и у себя не плохо! Но… — он так интересно задумался, потеребил стриженную бородку — но, Анни, людям же нужна помощь, в таком количестве! Она была бы нам так нужна, так нужна. Её бы знания с нашими…
Вот он её и развеселил. Она от его слов развеяла свои мрачные мысли и даже стала улыбаться.
— Доктор Цобик — я поднимусь, мы вместе съездим её уговаривать. Я предложу хорошее за все вознаграждение, она и согласиться! Не любя людей, она бы им не помогала.
— Да, да. Вот и постарайся быстрее сил набраться. Рана твоя кость не задела. Все быстро заживет!
И он ушел. Анни смотрела на дверь и ей нестерпимо хотелось, чтобы вошел Артур Войцеховский. После всего произошедшего и всего пережитого ими, они уже не сдерживались в чувствах. Он молчал, но она затрепетала, когда он взял её руку в свою ладонь и наклонившись, нежно её поцеловал. Потом она почувствовала тепло его шершавой щеки у себя на щеке. За всеми этими событиями, он два дня не брился. Но прикосновение его колючей щеки было желанней всего на свете! Она тихо произносила слова благодарности, но он молчал и только слегка покачивая отрицательно, отклоняя все её слова, головой, держал её ладошку в своей, прижав её к своей щеке и его счастливые глаза говорили о самых нежных проявлениях своих чувств. Он сейчас был только так нежен и осторожен, боясь причинить боль, и она открывала его с новой для себя стороны. Она знала его уверенного и порывистого, страстного и дерзкого, веселого и серьезного, а такого нежного еще нет. Но вскоре он задал ей свой вопрос, который просто как кинжалом вонзался ей в сердце.
— Анни, кто это сделал?
— Нет. Нет. Не
