Уинслоу Элиот - Опасности прекрасный лик

— Не знаю.

— Это ведь не имеет никакого отношения к Джастину, не так ли? — спросил Дом. — Его предложение о финансировании фильма всегда казалось мне несколько странным. В таком случае мы с ним сами разберемся.

— Нет, дело вовсе не в Джастине.

— Финансовые трудности?

— Они у меня постоянно.

Дом нетерпеливо вздохнул.

Внезапно Джонни сказал:

— Ты всегда был бессердечной сволочью, но в последние недели ты превратился вообще в кусок льда. Я не верю, что все это из-за «Пылающего леса». Из-за одного этого фильма твоя паршивая компания не лопнет.

Дом встал, выпрямился и застыл. Вся ненависть, которую он испытывал к Груму после того, как узнал, что тот сотворил с Пенни, выплеснулась наружу.

— Ты прав, — произнес он с тихим бешенством. — Мне плевать на твой «Пылающий лес». Я тебе скажу, что меня волнует. Меня волнует то, что ты в течение всех этих лет знал, что Пенелопа Хаутен не убивала Вайолит, а ты помалкивал и даже слова не сказал в ее защиту. Я понимаю, что ты трус, но я не знал, что ты к тому же еще и подонок. Только подонки покрывают убийц.

Джонни отступил назад, пораженный этой вспышкой.

— Ты допустил, чтобы девушка страдала в больнице одна, без помощи и поддержки, — все громче говорил Дом. — Ты допустил, чтобы она убежала. Ты допустил, чтобы все мы — включая маму — поверили, что Пенни совершила убийство. А тебе всего-то и нужно было сказать: «Это сделала не она. Это сделал Джастин». Мне тошно думать об этом, Джонни. В прямом смысле слова тошно.

Джонни прочистил горло.

— Откуда ты знаешь?

— А ты что, газет не читал?

— Это всего лишь домыслы. Газеты могут соврать.

— Убирайся! — Дом повернулся к Джонни спиной.

— Ты говорил с Пенни? — спросил Джонни.

— Да.

— Где она?

— Ты, должно быть, спятил, если решил, что я скажу тебе.

— Я не скажу Джастину.

— Да я тебе ни за что на свете не поверю, — горько сказал Дом. — Почему ты не сказал Эмми, что все в статьях, от слова до слова, — правда? Что ты видел, что убийство было совершено именно так? Почему же не сделал ни малейшей попытки помочь Пенни?

Джонни молчал.

— Наверное, платой за это и были деньги, которые он выложил на производство «Пылающего леса», — произнес Дом побелевшими губами.

— Нет! Как ты мог так подумать?! — Джонни повернулся и ушел. Его трясло.

На улице низкое небо повисло какой-то сырой тяжестью, но Джонни быстро шел к автостоянке, не ощущая ничего, кроме охватившего его странного оцепенения. Вот оно, думал он, конец всему.

Мигель ждал в своей машине, безобидном на вид «форд-эскорте». Он жестом пригласил Джонни в салон.

Джонни сел, и они поехали.

— Куда мы?

— Просто покатаемся, — любезно ответил Мигель: — Мне надо поговорить с вами. Хочу дать вам еще один шанс.

Джонни смотрел прямо перед собой.

— Негативов фильма нет, где вы сказали, и не было. Нам не нравится, когда нас обманывают.

— Делайте что хотите, но моего фильма вам не видать, — в отчаянии сказал Джонни. — Его выпустят по плану, и идите вы к черту со всеми вашими делами! — Он заговорил со все возрастающей страстью: Ну, расскажите им о Файрузе! Давайте, расскажите всем! Вы ведь это собираетесь сделать, не так ли? Валяйте, я жду!

Солнце било им прямо в лицо. Мигель опустил солнцезащитный щиток.

— Ну… ну же, — примирительно сказал он, — не надо волноваться. У нас есть иные возможности для достижения своей цели.

Джонни не был готов к невозмутимой реакции Мигеля.

— Нам стало известно, что негатив находится в доме вашего брата.

— Откуда вы узнали?

— У нас есть свои источники. Мы также знаем, что фильм скоро будет показан.

— Меня снова отстранили от производства фильма. Я больше не имею к нему никакого отношения.

Если негатив завтра отправится в монтажную, то больше его в особняке Дома не будет. Значит, и беспокоиться о том, что его украдут, не приходится.

— Но тем не менее вы должны знать, когда состоится премьера, да? — поинтересовался Мигель.

— Первого июня.

— Понятно. — Мигель внимательно посмотрел на Джонни, слегка склонив голову, как бы оценивая его. — Вы на ней будете?

Джонни покачал головой.

— Я уеду как можно дальше. Они искромсали мой фильм.

— Но, возможно, его сделают более зрелищным, — утешил его Мигель. — Так вы не пойдете на премьеру?

Джонни покачал головой.

— Жаль. А вы никак не можете помешать его выходу на экран?

— Нет.

— И вы, разумеется, не желаете, чтобы в Голливуде узнали о Файрузе.

Джонни смотрел прямо перед собой.

— Если вы достанете приглашения на премьеру, тогда, возможно, отпадет нужда рассказывать о Файрузе.

— Что?

— Конечно, это вполне возможно.

— Почему вам так хочется пойти на премьеру? Это же благотворительный показ?

— Возможно, фильм не так уж и плох, как нам говорили. Нам бы хотелось как можно скорее посмотреть его, чтобы знать, где мы оказались не на высоте с точки зрения наших отношений с общественностью.

— Ладно, — медленно сказал Джонни. — Пожалуй, я смогу это устроить.

Мигель подъехал к тротуару и остановил машину.

— Я был уверен, что мы все можем решить по-дружески. Я только сожалею, что вас там не будет. — Он тепло улыбнулся Джонни. — Еще один вопрос: как зовут подружку вашего брата?

— Ларк Чандлер.

— А она будет на премьере?

— Вероятно. Она теперь фактически живет у брата.

— Мне жаль, что вы не придете на премьеру, но заверяю вас, что ваша тайна останется между нами, если вы достанете приглашения.

Джонни настороженно посмотрел на него.

— Это остановка автобуса, — заметил Мигель. — У вас есть деньги на билет?

— Да.

Мигель протянул руку. Немного ошеломленный, Джонни пожал ее, затем вышел и захлопнул дверцу автомобиля.

— До свидания, — сказал Мигель.

Джонни смотрел, как уезжала машина. Как странно, подумал он, что из-за четырех приглашений на премьеру для Мигеля он нервничает больше, чем из-за возможности разглашения его тайны о Файрузе.

ГЛАВА 81

Между Эмми и Джонни всегда существовала какая-то незримая связь. Временами, когда Эмми без каких-либо видимых причин была натянута, как струна, оказывалось, что у Джонни происходила какая-нибудь напряженная встреча, где он настаивал на своем. Или же, когда его охватывала депрессия, даже если это происходило в другой стране, Эмми тоже впадала в мрачное настроение.

Джонни утверждал, что и он испытывает такое же в отношении ее.