Лорен Хендерсон - Земляничная тату

Она странно посмотрела на меня.

– Так блестит, – пояснила я неуверенно, сознавая, что меня подозревают в злоупотреблении галлюциногенами.

– Ну да. Мы недавно покрыли пол лаком, – мягко ответила Кэрол, словно успокаивая ребенка. – Так вот, это еще один большой зал. Думаю, одну вашу инсталляцию мы поместим внизу, а другую повесим здесь. Для ваших произведений нужно много места.

Наверху было гораздо приятнее, чем на бетонных просторах первого этажа. Из огромных окон в дальнем конце зала лился неяркий свет, окна были затянуты матовыми дымчато-серыми жалюзи. Лаковое сияние паркета чудесно сочеталось с этим жемчужным потоком – лучшего освещения для моих мобилей и не найти. По обе стороны окон высились две массивные колонны, выкрашенные в белый цвет – пережиток тех дней, когда помещение использовалось под склад, но созерцанию мобилей они не должны были помешать. Более того, колонны даже можно пустить в дело.

– Замечательно, – искренне сказала я.

Кэрол довольно улыбнулась.

– Хорошо, хорошо. А вот и Сюзанна.

За столом в уголке зала изваянием застыла дама. Завороженная красотой лакового пола, я не заметила ее сразу и сейчас растерянно уставилась на живую скульптуру. Должно быть, перелет все-таки сказался на моем самочувствии. Иначе чем объяснить, что я исхитрилась не заметить двухметровую блондинку с массивными прелестями, затянутыми в кричащие тряпки? Сюзанна словно перенеслась из того времени, когда мужчины называли женщин ее габаритов не иначе как «мадам» и посвистывали им вслед, сдвигая на затылок котелки. Мне и самой захотелось присвистнуть.

– Привет, – улыбнулась Сюзанна.

Да, она будет повнушительней Статуи Свободы. Впечатляющая, если не сказать пугающая особа.

– А это Кейт, – продолжала, между тем, Кэрол.

Я снова растерянно заморгала. Откуда ни возьмись вынырнул еще один персонаж и помахал мне пачкой бумаг. За необъятной спиной Сюзанны пряталась дверь, а за дверью – узкий и длинный кабинет с массивным копировальным аппаратом в центре и стеллажами слайдов и художественных журналов вдоль стен.

– Привет, – весело поздоровалась Кейт. – Рада с вами познакомиться.

Миллион тугих рыжих косичек плотным шлемом охватывал ее голову. Казалось, косички приросли к скальпу. Кейт вообще была вся в обтяжку. Ожерелье, впившееся в шею, полосатый свитерок, едва не трескающийся по швам, и ярко-алые штаны армейского покроя, сидевшие на ней так, что я побоялась представить, сколько они могут стоить.

– Мы так взволнованы вашей выставкой! – продолжала она. – Буйство молодых британских художников в Нью-Йорке!

– Ну, за буйства у нас отвечают Лекс с Робом, – возразила я. – Настоящие спецы по хаосу и анархии.

– Какой чудесный акцент, – сказала Сюзанна. Ее собственный выговор на исконно американский тоже не тянул – уж больно отчетливо в нем слышались голландско-французские отголоски. – Обожаю англичан! Они такие, такие…

– Рафинированные, – подсказала Кейт и послала мне широкую улыбку.

Эта девушка понравилась мне с первого взгляда. Выглядит, по крайней мере, нормальным человеком, особенно в сравнении с устрашающим арийским совершенством Сюзанны.

– Мне нравятся ваша прическа. Потрясающе.

Кейт машинально коснулась косичек.

– Только хлопот с ними не оберешься.

– Просто шик-блеск, просто писк-визг, – манерным фальцетом вдруг пропела Сюзанна.

Кейт прыснула от смеха, но тут же опомнилась.

– Простите. Присосалась эта дурацкая присказка. Услышали в каком-то дебильном фильме и теперь повторяем как заведенные.

– И все-таки я хочу показать Сэм галерею! – резко вмешалась Кэрол. – У меня на шесть назначена встреча, и нам нужно еще много сделать.

– Есть, босс! – Кейт лихо отдала честь, щелкнув каблуками. – Знаете что, дорогие мои, пойду-ка я заниматься самобичеванием, и тогда никому не придется отвлекаться от дела, чтобы устроить мне взбучку.

Кэрол невольно улыбнулась, а Сюзанна хлопнула Кейт по обтянутом алым вельветом заду.

– На сегодня с фокусами завязываем. Увидимся позже, Сэм, – сказала она нормальным голосом и неожиданно тепло улыбнулась. Похоже, заразительное веселье Кейт заставило ее слегка ослабить свой монументальный корсет.

Кейт помахала мне рукой и скрылась в кабинете.

– Я работаю! – донеслось оттуда. – Работаю!!!

– Кейт у нас вместо шута, – сказала Кэрол не без нежности, и мы заскользили по полированному полу к соседнему залу. – Но вкус у нее замечательный. Я хочу, чтобы она помогала вам вешать мобили. Она от них без ума.

– Уже предвкушаю.

Я действительно предвкушала. Да мы с Кейт такое устроим!

Соседний зал оказался совсем небольшим – симпатичная квадратная комната. Белые стены и сияющий пол навевали покой. Даже картина Барбары Билдер «Еще один вид на отстойник сточных вод» не могла нарушить эту атмосферу. Мне хотелось задержаться здесь подольше, но неутомимая Кэрол уже тащила меня дальше. Она энергично забарабанила в дверь, которую я поначалу не заметила. Дверца почти не выделялась на фоне стены.

– Стэнли? Ты там?

Из-за двери раздался голос:

– Входи!

Послышалось тихое жужжание. Кэрол толкнула дверь и жестом предложила мне войти первой. Я очутилась в длинной узкой белой комнате, освещенной потоками дневного света, льющегося из высоких окон. В центре располагался стол из вороненой стали, а на стене висели две странноватые штуковины, походившие на коллажи, сотворенные младенцем, которому удалось дорваться до красок и упаковки с яйцами.

За столом сидели два человека. Перед тем, что подальше, беспорядочной грудой валялись потрепанный гигантский ежедневник, два каталога, коробка со слайдами и клочки бумаги. Тощий как щепка, бледный как труп, в больших очках в черной оправе: типичный чудаковатый интеллектуал, этакий еврейский Джарвис Кокер[6], только начисто лишенный какого-либо умения одеваться – даже извращенного. На голове у доходяги было черт-те что, словно он поминутно дергал себя за волосы; галстук набекрень, пиджак расстегнут.

Другой человек, откинувшись на спинку кресла из ярко-оранжевой кожи, вертел в руках электронную записную книжку, которую, похоже, забыл включить. Рядом с напарником он выглядел точно из дорогого ателье. Да и как иначе? Всю работу явно делает доходяга в костюмчике. При нашем появлении толстяк с желтыми волосами и пухлыми розовыми щечками – услада обожающих щипаться старушек – вскочил как подброшенный пружиной. Какой джентльмен. Мои руки оказались в плену пухлых ладошек. Толстяк оглядел меня с самодовольной ухмылкой заправского сердцееда. На его запястье болтались часы, стоимостью, наверное, тысяч в десять долларов.