За мечту. За Веру. За любовь (СИ) - Онегина Женя
Я был на взводе и не собирался ждать, пока друг настроится на рабочий лад.
Я был на взводе с того самого момента, как проснулся от безумного крика Веры.
Хотя, кому я вру?
Я был на взводе весь вчерашний вечер.
И псевдопоединок с Владом только усугубил мое раздражение. Против грэпплера Измайлов с его идеальными ногами был безнадежен. Я немного размялся, не более…
Но как же меня бесил этот мальчишка!
– Сегодня суббота, – заметил Жданов таким тоном, что я почти устыдился.
– Ксюхе привет!
– Угу. И тебе. Так что там с Измайловым?
– Мне нужно знать, с кем он провел свой единственный взрослый бой.
– Зачем?
– Кажется, я понял, что случилось. Почему Влад завязал. И вообще.
– Ну и?
– Потом. Не по телефону точно. Просто найди мне его соперника.
– Легко сказать, – проговорил Артур и тяжело вздохнул. – Про него нет вообще никакой информации, Макс. Папочка хорошо поработал.
– Так найди!
– Русланов, с тобой точно все в порядке? – насторожился друг.
– Даааа, – протянул я. – Или нет. Я запутался, Жданов. И во всем виноват чертов летний лагерь!
– О, да у тебя там никак любовь!
– Никак нет! – огрызнулся я и отключился.
Море шумело. Огромными волнами оно раз за разом обрушивалось на пустынный пляж, все ближе подбираясь к дюнам. Утреннее небо было затянуто серой массой густых облаков, которые упрямый ветер гнал в сторону залива.
Мне было плохо. Словно я забрал себе, впитал чужую боль и теперь никак не мог с ней справиться. Глухой, то и дело срывающийся голос Веры все еще звучал у меня в ушах.
Я стащил через голову толстовку вместе с футболкой и тут же покрылся мурашками. Быстро снял кроссовки, швырнул на песок штаны. И побежал. Вода была теплой. А еще мутной, взбудораженной. Поднятый со дна вместе с мелкой галькой песок царапал кожу, словно уговаривал не лезть дальше. Не рисковать. Но я любил море. И не боялся его.
Я нырнул с головой, уходя все дальше и дальше от берега, отлично зная, что не имею права так рисковать. Опасные, обманчивые течения на косе не оставляли оступившимся не единого шанса. Но я упрямо плыл вперед, надеясь хотя бы в этом поединке выплеснуть все то, что мешало мыслить здраво. Море не отпускало. Поднимая на гребень волны, оно вышвыривало меня на берег. Но встать на ноги не хватало ни сил, ни желания. Влажный, тяжелый песок скрипел на зубах, глаза щипало от соли, а может быть и от слез. Но я не боролся, позволяя морю унести меня на глубину, а потом снова выплюнуть на берег.
– Максим Александрович, вы утонули?
– Максим Александрович, а к вам можно?
– Владислав Витальевич, это уже шторм? Или уже не шторм? А купаться можно?
Хор детских голосов прорвался через рокот волн, возвращая меня в действительность. Я позволил очередной волне протащить меня по песку, потом поднялся на ноги и отряхнулся.
– Вы похожи на побитую жизнью русалку, – изрекла Лада.
Я расхохотался. Влад не удержался и заржал следом за мной.
– Так можно купаться или нет? – спросил Сашка.
Влад посмотрел на меня. Я отрицательно покачал головой.
– Объявлено штормовое предупреждение. Купаться сегодня запрещено! – сложив руки рупором, прогудел Измайлов.
– Ну вот! Так всегда! – послышалось со всех сторон. – Это же не честно!
– Отставить нытье! А то сейчас будем дружно отжиматься! – рявкнул Влад. – Кстати, а кто сегодня прибежал последним?
– Митя, – ответила Анечка. – Только он какой-то странный сегодня.
Влад чертыхнулся сквозь зубы, взгляд его заметался по детям. Я слишком поздно понял, что обычно шустрый пацаненок сейчас сидел на склоне дюны, обняв колени руками, и на зов своего тренера идти не спешил. Напротив, Владик бежал к нему со всех ног.
– Все отошли от воды на десять шагов. Лада, за старшую. Разминаемся, – скомандовал я, а сам бросился к дюне.
Мальчишка был странного серо-синего цвета, несмотря на яркий, слишком яркий румянец на щеках. Губы его побелели, и дышал он рвано, со свистом.
– Митька! Ты что творишь! – зашипел на парня Влад. – Почему не сказал ничего?
– Я думал, на улице пройдет, – пробормотал мальчик.
– И поэтому побежал?
– Так лекарства все у Веры Витальевны, я хотел сказать…
– Мить, ты почему мне не сказал, а? – Владик обнял мальчишку за плечи и прижал к себе. – Как ты? И что нам делать? Бежать к Вере?
– Я могу, – вызвался я. – Только что нужно делать?
– А мы пока здесь посидим? – спросил Влад. – А если ему хуже станет?
– Значит, надо его проводить на базу, – предложил я. – А он идти сможет? Ему можно?
Мить, вообще что случилось?
– У него аллергия, это я точно знаю. На еду там, на лошадей, – сказал Влад.
– Мить, признавайся, ты что-то съел?
– Ничего я не ел, – ответил парень. – И вообще, мне нужно только разок подышать. Всего один разок.
– Тогда пойдем к Вере, – решился я.
– Лучше я с ним пойду, Макс. А ты останься с ребятами, – решил Влад.
– Как скажешь, – легко согласился я. – Телефон-то у тебя есть?
– Да блин! Оставил в корпусе…
– Тогда вот мой, на всякий случай.
– Спасибо! – ответил Измайлов, забирая телефон из моих рук. – Митька, готов? Мы торопиться не будем, лады?
В ответ Митя закашлялся.
Я подождал, пока они скроются за дюной, и вернулся к детям. Лада справилась на отлично. Да и вообще, я в очередной раз отметил какие же у Измайловых ответственные и тактичные воспитанники. Да, Жданов меня предупредил, что Влад отбирает себе учеников лично. Но ведь он сам в свои двадцать с небольшим еще совсем мальчишка!
Я провел разминку до конца, а потом предложил ребятам пробежаться до спального корпуса. Все согласились.
Искать Измайлова до завтрака я не решился. Почему-то подумал, что ему сейчас явно не до меня. И при этом я не переставал изводить себя, ругая за беспомощность и мягкотелость. С одной стороны мне было предельно понятно, что помочь я ничем не могу. И Влад, и уж тем более Вера, были гораздо больше подготовлены к таким ситуациям, чем я. Но вынужденное бездействие и неизвестность сводили меня с ума. Я даже не мог по старой привычке пожаловаться Жданову, потому что телефон мне никто не вернул. В итоге я принял контрастный душ, сделал дыхательную гимнастику и ругая себя последними словами отправился на завтрак.
В столовой Влада не оказалось. Как впрочем и Веры. Я рассеянно ковырялся в тарелке с геркулесовой кашей, а дети притихли, бросали на меня любопытные взгляды исподтишка, но молчали. Самой смелой оказалась Лада.
– Максим Александрович, а тренировка сегодня будет? – спросила девчонка.
– Конечно будет, – как можно более убедительно ответил я. – Все как обычно. Встречаемся в зале через час.
Ребята одобрительно зашумели.
Владислав появился, когда мы заканчивали растяжку. Непривычно возбужденный и задумчивый одновременно. Сегодня вместо привычного догу на нем были простые шорты и черная футболка.
От нехорошего предчувствия мой тренировочный рашгард внезапно стал очень тесным. Я потянулся пальцами к горловине, чтобы оттянуть воротник.
– Как Митя? – спросил я.
– Нормально, все под контролем, – ответил Измайлов задумчиво и добавил: – Твое предложение еще в силе?
Я рассеянно кивнул.
– Тогда предлагаю бой. Поединок. Взрослый поединок, Русланов. Три раунда по пять минут.
– И?
– И тогда мы оба, слышишь? Оба сможем решить, нужно ли нам это. Как ты думаешь, Макс? Я продержусь против тебя хотя бы пару раундов?
– По три минуты, Измайлов. И я согласен.
– Что?
– Три раунда по три минуты. По правилам ММА.
– Окей, – легко согласился Владик и поднял вверх ладони. – Лада, ты судишь. Сашка и Аня смотрят на время.
– Лучше таймер, – заметил я.
– Лучше. Дай мне десять минут на разогрев. – Какой у тебя вес, Русланов?
– Восемьдесят четыре.
– Принял.
От близости поединка, самого настоящего, когда на кону стоит слишком много, засосало под ложечкой. Измайлов что-то задумал, достаточно посмотреть на его внешний вид. Я раз за разом прокручивал в голове наш разговор, пытаясь найти подвох, и не находил. Было ясно, что случилось что-то важное. Но что?
