Жнец - РуНикс

Морана увлеченно подалась вперед, пытаясь представить все это в голове.

– В одном из коттеджей живет персонал со своими семьями: экономка и ее помощники, садовники и прочие. – Семья Амары. – Это огромное здание.

Когда он замолчал, Морана подала ему знак продолжать.

Данте наклонился вперед, упершись локтями в колени.

– Во втором крыле располагается тренировочный центр.

Морана помнила, как Амара рассказывала ей о маленьком мальчике, изолированном в тренировочной зоне вдали от всех остальных. При мысли о том, как он был отрезан от всех, у нее к горлу подступила желчь, и Морана подавила ее, стиснув зубы.

Серьезный голос Данте вновь проник в ее мысли.

– Ты никогда, ни при каких обстоятельствах не должна заходить в это крыло. Никто, кроме тренеров и стажеров, туда не допускается. Никогда, ни за что туда не входи. Ни по ошибке, ни случайно. Это ясно?

Его суровый тон сделал свое дело: в животе у Мораны свело, возвещая о том, насколько все серьезно. Она понимающе кивнула.

– Хорошо, – довольно продолжил он. – Другие два крыла намного меньше по сравнению с ним и расположены чуть дальше от главного дома. Третье принадлежит мне.

Морана вскинула брови:

– Тебе одному?

Губы Данте изогнулись в кривой улыбке.

– Статус старшего сына имеет свои преимущества.

Морана покачала головой. Мужчины.

Выражение его лица вновь стало серьезным.

– В этом крыле также проживает мой персонал. Иногда двоюродные братья приезжают погостить, и тебе я тоже буду очень рад, если захочешь там остановиться. В доме также предусмотрена собственная охрана.

Морана кивнула в знак благодарности, тронутая искренней заботой, и продолжила впитывать информацию.

– А кто в четвертом крыле?

– Оно принадлежит Тристану.

Ну конечно.

Данте вновь невозмутимо заговорил:

– Его крыло самое маленькое по площади. Честно говоря, это просто коттедж. А еще он расположен дальше всех от главного дома и других зданий, прямо у озера. Тристан живет там один.

Один. Как изгнанник.

Морана почувствовала, как сжалось сердце от мысли о его жизни, когда она осознала тянущееся день за днем его безрадостное существование. Он жил в поместье, но на его окраине. С людьми, но как изгой. Они не принимали его, но и отпускать не желали.

Сжав лежащие на бедрах руки в кулаки, Морана выдохнула сквозь стиснутые зубы, когда ярость пронзила ее до самых костей. В ней пробуждался еще один монстр – тот, который был ей знаком; монстр, который заставил ее хладнокровно убивать ради мести.

Она хотела уничтожать, разрушать.

Ее ошеломила глубина собственных чувств.

Сделав глубокий вдох, Морана попыталась совладать с ними.

– Продолжай. – Она жаждала узнать больше.

Данте размял шею, вытянул ноги, и его огромное тело, казалось, заняло все пространство.

– В главном доме проживает мой отец и его братья со своими супругами.

Морана нахмурилась:

– А как же остальные члены группировки или как вы их там называете?

– У них у всех свои дома за пределами резиденции, но неподалеку от нее. Почему, как ты думаешь, Тристана считают не таким, как все? – подтолкнул ее к размышлению Данте.

– Потому что он единственный сторонний член Клана, который живет с семьей, – тихо ответила Морана, быстро сообразив.

Данте кивнул:

– Именно. По этой причине он стал мишенью для многих посторонних людей, которые были в бизнесе еще задолго до его рождения, но не получили привилегии проживать вместе с семьей.

Морана озадаченно покачала головой:

– Но почему вообще твой отец его там держит? Почему не позволит ему жить за пределами резиденции, как всем остальным?

Данте издал мрачный смешок, прозвучавший довольно холодно.

– Мой отец, – он протянул последнее слово с насмешкой, не оставляя никаких сомнений в чувствах, которые питал к этому человеку, – ценит кое-что превыше всего прочего – контроль. Контроль над его империей, его марионетками, над его семьей. И знаешь, кто единственный человек, которого он никогда не мог контролировать?

«Если хоть раз наденете на меня поводок, я вас на хрен им задушу».

Ей вспомнились слова, сказанные Амарой о четырнадцатилетнем мальчишке.

– Тристан Кейн, – прошептала она, вновь ошарашенная его откровенной дерзостью.

Данте скривил губы:

– Тристан Кейн.

Морана слышала в голосе Данте то же восхищение, которое ощущала внутри из-за того, что четырнадцатилетний мальчик заявил боссу и всем членам мафии, что не склонится…

– Я видел, как взрослые мужчины лизали ботинки моего отца, чтобы не лишиться его благосклонности, Морана. К тому времени, как мне исполнилось восемнадцать, я думал, что на свете нет никого, кто мог бы ему противостоять. А потом появился Тристан.

Данте закрыл глаза и сделал глубокий вдох, явно погрузившись в воспоминания.

– Потому я и начал сближаться с ним – он был бесстрашен. Ему в самом деле было наплевать на то, что делал мой отец. Честно говоря, наш первый общий интерес, который мы обнаружили, – это желание разозлить старика.

Морана откинулась на спинку кресла, ощущая, как грудь переполняет какое-то неясное чувство.

– И твой отец держит его в резиденции, потому что…

– Потому что, пусть он никогда и не признается в этом, мой отец боится Тристана, – произнес Данте с нотой уважения в голосе.

Лоренцо Марони. Боится. Тристана Кейна?

Что-что?

Мысли Мораны отчетливо отразились на ее лице, а потому Данте тихо пояснил:

– Он боится Тристана, потому что Тристан непредсказуем. Он делает что хочет, даже живя под присмотром Лоренцо Марони. Каждый раз, когда Тристан проявляет неуважение к моему отцу, это оказывается для того публичной пощечиной. И отец опасается того, что сделает Тристан, если его оставить без присмотра. Его уже не понять. Отец боится, что Тристан окончательно выйдет из-под контроля, если уйдет и заберет с собой то, что он ценит больше всего.

– Его власть, – закончила Морана, собирая картинку воедино. – Погоди, так, значит, твой отец не желает, чтобы он стал его преемником?

– Еще чего! – пылко воскликнул Данте. – Такой слух пустили посторонние, которые считают, что Тристан живет на территории поместья, потому что его готовят занять место моего отца. А отец поддерживает этот слух, дабы сохранить лицо. Ведь, опровергая его, он бы признал правду, которая выставила бы его слабаком.

Ничего себе.

Морана не могла не спросить:

– Так почему просто не убить его, раз от него так много проблем?

Сама мысль об этом отдавала горечью.

Данте пожал плечами:

– Из-за гордости. Власти. Кто знает? Потому что Тристан – самое ценное его достояние? Потому что тем самым он бы признал, что не мог контролировать его при жизни? Я не знаю.

Боже.

– Морана, – Данте замолчал на мгновение. – Мой отец годами пытался сломить Тристана, чтобы обрести хотя бы какое-то подобие контроля над ним. Пытки, шантаж – назови что угодно, – он все это опробовал. Но ничего не вышло. Чему бы он ни подвергал Тристана, всегда неизменно натыкался на стену.

Сердце Мораны защемило, даже когда ее наполнила злость на человека, которого она даже не встречала.

– Мой отец, – продолжил Данте, – возненавидит тебя. И будет использовать.

Морана сглотнула, отчасти от страха, отчасти от желания подзадорить этого злодея или хотя бы попытаться это сделать.

– У меня нет никакого контроля над ним, – напомнила она Данте, сжимая руки в кулаки.

Данте согласился:

– Ты это знаешь. Тристан это знает. А вот кто-то со стороны? У тебя нет контроля, Морана. У тебя есть кое-что получше.

– Что? – прошептала Морана.

– Влияние, – заявил Данте. – Для любого, кто взглянет на вас, станет очевидно, что ты оказываешь на него влияние. И это, Морана, очень сильно огорчит моего отца. Потому что после всего, что он, по его мнению, совершил, Тристан предпочел позволить девушке повлиять на него, да еще и дочери Виталио. Их связывает общее прошлое.