Николас Спаркс - Тихая гавань

— Да нет, сегодня я сама справлюсь, а ты успеешь дорисовать.

— Ладно, — согласилась Кристен.

Взяв корзину, Кэти увидела, что к кассе идет Алекс. Он помахал ей, и вопреки здравому смыслу Кэти показалось, что она видит его впервые. При белой шевелюре морщинки на лице были только у глаз, и они, наоборот, подчеркивали общее ощущение жизненной силы, исходившее от этого человека. Широкий в плечах, торс красиво сужался к подтянутой талии, и становилось ясно, что Алекс никогда не переходит меру в еде и питье.

— Здравствуйте, Кэти. Как ваши дела?

— Хорошо. А ваши?

— Грех жаловаться, — улыбнулся Алекс. — Я рад, что вы зашли. Хочу вам кое-что показать. — Он кивнул на монитор, и Кэти увидела Джоша, сидящего на причале с удочкой в руках.

— Вы снова разрешили?!

— Видите, что на нем надето?

Кэти подалась поближе, напрягая глаза:

— Это у него спасательный жилет?

— Я довольно долго искал не слишком громоздкий и чтобы в нем не было жарко. Этот очень хороший. Да и выбора у меня, честно говоря, не было. Вы не представляете, как извелся парень без рыбалки. Он столько раз умолял меня разрешить, что я не выдержал и нашел выход в виде спасательного жилета.

— И Джош не против его надевать?

— А у нас новое правило: либо носи жилет, либо не ходи на причал. Впрочем, Джош не возражает.

— Рыба-то у него клюет?

— Ну, не так часто, как он мечтает, но — да, кое-что ловит.

— А улов вы съедаете?

— Иногда, — кивнул Алекс. — Но обычно Джош выбрасывает рыб обратно в реку. Он не против ловить одну и ту же рыбку по десять раз.

— Славно, что вы нашли выход.

— Хороший отец подумал бы об этом заранее.

Впервые Кэти подняла на него глаза:

— Мне кажется, вы очень хороший отец.

Их глаза встретились, и лишь через несколько секунд Кэти заставила себя отвести взгляд. Алекс, почувствовав ее неловкость, нагнулся куда-то за прилавок.

— У меня для вас кое-что есть, — сказал он, ставя возле кассы пакет. — У моего фермера-поставщика своя маленькая оранжерея, они там все выращивают, сезон не сезон. Вчера как раз подбросили нам свежих овощей. Помидоры, огурцы, кабачки, патиссоны. Может, возьмете? Моя жена уверяла, что это самые вкусные дары огорода, какие ей доводилось пробовать.

— Вы женаты?

Он покачал головой:

— Простите, до сих пор оговариваюсь. Моя покойная жена. Она умерла два года назад.

— Мне очень жаль, — пробормотала Кэти, сразу вспомнив свое «А что у него случилось?» и ответ Джо: «Спроси у него».

Значит, она знала, что жена Алекса умерла, но ничего не сказала. Странно.

Алекс не заметил, что Кэти думает о своем.

— Спасибо, — негромко отозвался он. — Карли была прекрасным человеком. Вы бы с ней подружились. — Он погрустнел, но скоро справился с собой. — Так вот, она клятвенно уверяла насчет овощей этого поставщика, что никакой химии, только органика, даже урожай семья фермера до сих пор собирает вручную. Обычно этот товар разбирают моментально, но я для вас отложил немного, вдруг захотите попробовать. — Он улыбнулся: — Вы же вегетарианка! Будете в восторге, обещаю.

Кэти прищурилась:

— Кто вам сказал, что я вегетарианка?

— А что, нет?

— Нет.

— О… — Алекс смущенно сунул руки в карманы. — Ошибка вышла.

— Ничего, — сказала Кэти. — Меня и не в таком подозревали.

— Не может этого быть.

«Может», — подумала Кэти, а вслух сказала:

— Ладно, я возьму овощи. Спасибо вам большое.

6

Пока Кэти выбирала товар, Алекс топтался у кассы, посматривая на девушку краем глаза и стараясь выглядеть занятым. Он поставил прилавок ровно, проверил, как там Джош, похвалил рисунок Кристен и снова поправил прилавок.

В последнее время она изменилась. Кожа покрылась легким загаром начала лета и привлекала взгляд сияющей свежестью. Она стала не такой пугливой, взять хоть сегодняшний день. Конечно, их разговор мир не потрясет, но это же только начало!

«Начало чего?»

С первой встречи он чувствовал, что девушка в беде, и его инстинктивной реакцией стало желание помочь. Она была красива даже с обкорнанными волосами и в одеянии дурнушки Джейн. При виде же того, как Кэти баюкала на руках Кристен, когда Джош упал в реку, Алекс растрогался до глубины души. Еще больше умилила его реакция Кристен — малютка потянулась к Кэти как к матери.

У него сжалось горло от воспоминания об умершей жене и сознания, что детям не хватает матери. Он знал, что сын и дочь грустят, и как умел старался заменить им мать, но только увидев Кристен с Кэти, понял, что печаль — лишь часть того, что они испытывают. Детское одиночество зеркалом отразило его собственное.

Алекс даже испугался, как же он не понял этого раньше.

Кэти оставалась для него загадкой. В ней чего-то не хватало, ощущалась какая-то мучительная недосказанность. И теперь, незаметно наблюдая за девушкой, Алекс гадал, кто она такая и что привело ее в Саутпорт.

Кэти остановилась возле одного из холодильников, чего никогда не делала раньше, и рассматривала бутылки за стеклянной дверцей, сосредоточенно хмурясь, видимо решая, что купить. И тут Алекс заметил, как она правой рукой крутит на левом безымянном пальце несуществующее кольцо. При виде этого жеста Алекс словно перенесся на много лет назад, вспомнив нечто очень хорошо знакомое и, как он думал, прочно забытое.

Эту привычку, вернее нервный тик, он подметил еще в подразделении уголовных расследований у женщин с покрытыми синяками, обезображенными лицами. Сидя перед следователем, они судорожно цеплялись за обручальные кольца, словно за кандалы, которыми были прикованы к своим мужьям. Обычно они отрицали, что супруг их бьет, а в редких случаях, признавая побои, настаивали, что он не виноват, что сами его спровоцировали — обед подгорел, со стиркой не успели. Если же муж был пьян, всякий раз клялись, что это первый раз, и отказывались выдвигать обвинение, боясь испортить благоверному карьеру, — все знали, что в армии беспощадно относятся к инициаторам домашнего насилия.

Некоторые вели себя иначе, по крайней мере вначале, и настаивали на предъявлении обвинения. Алекс начинал писать протокол, а женщины раздраженно допытывались, как это бумажки могут быть важнее ареста виновного. Важнее восстановления справедливости! Он все равно дописывал протокол до конца и читал вслух сказанное ими же, после чего просил подписать. Бравада моментально исчезала, разъяренное выражение лица сменялось привычной миной запуганной женщины. Сколько раз дело заканчивалось отказом подписать протокол. И даже те, кто проявлял твердость, меняли решение, едва в участок привозили их мужей. Делам все равно давали ход, но жены отказывались давать показания и виновные легко отделывались. Со временем Алекс убедился, что свободы добивались только те, кто шел до конца, потому что жизнь, которую они вели, была неволей, пусть они и не хотели этого признавать.