Бремя чести - Любовь Бортник
– Не воспитывай меня. Ты не делала этого двадцать шесть лет – не стоит и начинать.
Ален поднялся к себе и приказал приготовить ванную. Он так был горд собой, так был рад, но его радость постоянно омрачали – то гнусный старик, то юродивые на улице, то газетчик, а теперь ещё и мать, которая, к слову сказать, действительно не занималась воспитанием Алена, оставив его на няньку, и проводила время в обществе вдов и разведёнок, так как, из-за постоянного отсутствия мужа дома, чувствовала себя именно такой.
И только мысли о незнакомке вытеснили другие мысли из головы Алена Жоффруа. Он был опечален, что не встретил её сегодня ни в лавке, ни дома, но твёрдо решил, что, отлежавшись в мягкой, тёплой и уютной постели, непременно снова придёт в пекарню Бенуа. Сегодня он не хотел ничего, кроме как упасть на кровать и забыться сном.
После принятой ванны он так и сделал, и уснул довольно быстро, хоть и тело беспокоило его, слегка содрогаясь после непривычной тряски в экипаже на протяжении нескольких недель.
Вдруг он вскочил, проснувшись ото сна, который не так напугал его, как расстроил. Ему приснилось, будто он пришёл в лавку к незнакомке, но её там по прежнему не было. Он побежал к ней домой, как это было и наяву, но, в отличие от яви, он застал её именно там, в обществе развратников и развратниц, занимавшихся богохульством, бесчеловечной вакханалией, и игравших какую-то безумную мистерию5.
«Слава Богу, что я знаю, что эта девушка никогда не будет причастна к такому, иначе мне пришлось бы и её сдать жандармерии. Ну а мистерии уже запретили» – подумал он, и слегка даже улыбнулся. «Завтра я обязательно найду её, и если её не будет в лавке – останусь ночевать у двери. Так я уж точно встречусь с ней» – расписал он планы на будущий день. Выпив вина, выкурив трубку, он снова завалился спать.
Глава 10
Нет большего бесстыдства, чем выдавать за правду утверждение, ложность которого заведомо известна.
Кабус
Человеку можно простить заблуждение, но ложь – она оскверняет её использующего. Если человек заблуждается, он делает это не намеренно, если он лжёт – он обязательно делает это ради выгоды, своей или чужой.
Проснувшись, Ален почувствовал себя сильно разбитым и уставшим, будто ночи в тёплой постели вовсе не было, а была всё та же ночь в трясущимся среди грязи экипаже.
Молодой человек нехотя встал, привёл себя в порядок, и уже к завтраку был готов в идеальном виде. За завтраком никто, ни мать, ни сам Ален, не произнёс ни слова. Так было и лучше – Ален не хотел сегодня ни о чём думать, как о незнакомке, и был уже в сладком предвкушении их встречи. Он твёрдо решил, что сегодня узнает её имя и скажет ей своё. Отправиться на встречу он собирался после полудня, а сейчас, после завтрака, хотел почитать одну из книг Мольера, в частности, «Мещанин во дворянстве»6. Как он обычно смеялся, когда читал её, но сегодня он не улавливал ни слова – его мысли были заняты незнакомкой.
Жоффруа не мог усидеть на месте, он ходил по комнате из угла в угол, и больше ждать не хотел. Он приказал слуге подготовить карету.
Когда карета подъехала к пекарне Бенуа, на улице было столько народу, что экипаж еле проехал к входу. Все толпились у лавки, внутри неё было скопище голодных сладкоежек. Этот день, видимо был каким-то особенным, раз все, и крестьяне, и дворяне, пришли сегодня в пекарню. Хоть сюда обычно не заходили аристократы вроде Алена, сегодня никто не чурался покупать булочки у прекрасной девушки за прилавком.
Внутрь Алену попасть не удалось и он заглядывал через окно, делая вид что любуется выпечкой. Карету он отправил домой, сказав, что обратно доберётся сам. Около часа он топтался у входа, пока в лавке не стало свободнее. В какой-то момент он действительно залюбовался булочками. Они были такими смешными, причудливыми, и в то же время он не понимал, как можно сотворить такое из обычного теста. Булочки изображали разных животных – поросят, собачек, лошадей, птиц, жуков, были и огромные пироги с начинкой, и кремовые пирожные, и горячий шоколад с разными диковинными добавками. Лавка Бенуа произвела настоящий фурор в Марселе, люди просаживали свои средства ради одного глоточка божественного сладкого напитка, но стоит упомянуть, что через несколько дней из лавки были изъяты все сладости, а сам магазин закрыли, оставив всех, включая возлюбленную Алена, без работы и средств к существованию. Эта история будет иметь смысл, но позже, а сейчас – Ален был прикован к витрине с булочками, обсыпанными всевозможными пряностями.
– Вы стоите тут уже давно, но ничего не покупаете.
Ален вздрогнул – он был поглощён зрелищем, но нежный женский голос прервал его размышления. Тут он собрался, и вытянул из себя всю решительность и смелость.
– Милая мадемуазель, это всё от того, что мне не нужно то, что здесь продаётся.
– Я видела вас раньше, и не только здесь. Вам лучше сюда больше не приходить – не дело такому важному человеку, как вы, якшаться у забегаловки.
– Где же вы могли видеть меня, мадемуазель? Я впервые здесь. Увидел, как люди собираются, и стало интересно, что здесь происходит.
«Зачем я наврал ей? Нужно было сразу начать говорить, что не смог забыть её с нашей первой встречи. Ладно, ничего уже не поделаешь – будь что будет» – думал Жоффруа, а девушка тем временем смотрела на него с подозрением.
– Я знаю, кто вы. Вы – месье Д’Амбруазе, тот самый, который подвёл своих друзей под виселицу.
– Ну, во-первых, не под виселицу, а под саблю, а во-вторых, вы имеете что-то против, или выступаете «За» подобные бесчинства?
– Я не против, и не за – мне всё равно. Мне нет дела до того, кто и где находится по ночам. Но за что я определённо против – это предательство и ложь. Вы теперь самый знаменитый человек Марселя, а всё из-за своей алчности и жажды мести. Кому вы помогли, кому стало легче?
– Годелив была ужасной актрисой, Лорентин – плохим лжецом, а все они – отвратительными людьми, за что и поплатились своими головами.
– Она была плохой актрисой, да. Как и вы. Вы ведь и сами знаете, что вы не герой. И я не знаю, что хуже – позволить другу бесчинство, или отправить его на казнь из-за этого бесчинства. Как бы вы не старались себя обмануть – думать, что вы поступили
