(Не)учебный роман (СИ) - Бонд Юлия

Так ничего и не найдя, остановилась на музыкальном канале. Пока Тим варил кофе в турке, я откровенно любовалась его крепкими руками, на которых виднелись мышцы. Мужчина был среднего телосложения, но имел широкие плечи и узкий таз. Его фигуру, напоминающую треугольную форму, можно было смело назвать спортивной, но никак не массивной. Я остановила свой взгляд на упругих ягодицах и в этот момент Тим резко повернулся. Он сразу понял, куда были устремлены мои глаза накануне, отчего я покрылась алым румянцем.

— Мне показалось или ты действительно сейчас пялилась на мой, хм… зад? — спросил Тимур, поставив передо мной чашку ароматного кофе.

Не ожидая подобной прямолинейности, я проглотила смешок:

— Было сильно палевно? Да?

— Да, — ответил он, — могу предложить тебе шоколад, но, надеюсь, ты откажешься.

— Почему я должна отказываться? — удивилась я. Но Тимур всё же достал из шкафчика шоколадную плитку.

— Потому, что я его тоже люблю и до сегодняшнего дня у меня не было конкурентов в этом доме, — как-то по-детски прозвучало признание и я, не скрывая широкой улыбки, потянулась к шоколадке.

— Значит, ты сладкоежка, — заключила вслух.

— Ага.

— Значит, ты добрый, — продолжила фразу.

— Очень.

— А какие у тебя ещё имеются достоинства?

— Их много, хочешь продемонстрирую одно из них прямо сейчас? — спросил Тим и я согласно кивнула головой.

Тимур поднялся со стула и подошёл ко мне:

— Потанцуем?

9

Холодный декабрьский ветер безжалостно хлестал по лицу, оставляя на коже красный румянец. Первые пушистые снежинки срывались с неба, когда на улице начало вечереть. Вокруг всё покрывалось белой пеленой, напоминающую тонкое кружево.

Ворота автошколы показались на горизонте. Я грустно вздохнула, заметив учебный автомобиль. Лимонный свет от фонаря очерчивал контур мужского силуэта. В горле образовался ком, а сердце учащенно забилось, когда в этом силуэте я узнала знакомую фигуру. Его плечи были широко раскинуты, а бедра упирались в капот автомобиля. Накинутый поверх головы капюшон полностью скрывал лицо мужчины, из-за чего невозможным было определить поворот головы, но на интуитивном уровне я ощущала тяжелый взгляд, обращенный в мою сторону.

Каблуки сапог постоянно проваливались в толстый слой снега, когда я ступала по дороге. Как бы не старалась взять себя в руки, но учащенное сердцебиение я так и не смогла успокоить. Я практически поравнялась с силуэтом, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Тщетно. Адреналин пронесся по крови вместе с каким-то непонятным страхом. Когда мужчина повернулся в мою сторону, я замерла и, кажется, совсем забыла дышать…

— Добрый вечер, Соболева, — раздался низкий голос, из-за которого по моей коже всегда бежали мурашки.

— Добрый вечер, — ответила я, казалось, спустя целую вечность, а по факту не более, чем несколько секунд.

— Я думал, ты не придёшь на занятие, — произнес Тимур, а я удивленно повела бровями, требуя подробностей.

Но инструктор не собирался посвящать в ход своих мыслей, а лишь жестом руки указал на водительское сиденье. Я послушно открыла дверь, села за руль, выполнила стандартную подготовку к вождению и стала ждать, когда он присоединится ко мне. Вот только Тимур совсем не торопился и, на удивление, до последнего оттягивал начало урока. А затем он закурил: нервно вдыхал сизый дым и выпускал изо рта серые кольца. Когда сигарета была докурена, а окурок выброшен в мусорный бак, моему терпению пришел конец. Отстегнула ремень безопасности, в спешке выскочила из учебного автомобиля и поравнялась с мужчиной.

— Тимур, а мы сегодня начнем занятие или будем смотреть на звезды? — я старалась говорить ровным тоном, не показывая волнения, но голос предательски запинался.

— Соболева, — протянул Ариевский, а затем сделал один шаг вперед, сокращая между нами дистанцию, — ты же необучаемая, а я — твой кошмар. Зачем нам занятия?

Я опешила в прямом смысле этого слова. То, что он назвал меня «необучаемой» — не впервой для меня, но откуда он узнал, как его называла я?

Набравшись смелости, я все же рискнула испытать судьбу:

— Откуда тебе известно, что я называла тебя своим кошмаром?

Тимур ухмыльнулся на одну сторону, оглядел меня с головы до ног, а затем с насмешкой произнес:

— Леся, Леся. Меня забавляет, что ты ничего не помнишь из событий того вечера в клубе. Клуб, хотя бы, помнишь?

— При чем здесь клуб?

Меня сбивала с толку кошачья ухмылка, которая так и сияла на лице автоинструктора. Больше всего мне бы хотелось забыть тот вечер, забыть все подробности, забыть к таким чертям собачьим, чтобы и не дрогнул ни единый мускул на лице, когда он упоминал о том злосчастном дне.

— Конечно, совсем не при чем. Ладно, я напомню тебе, если ты страдаешь краткосрочной памятью. Все тот же клуб, текила, а затем твои признания, как сильно я тебя раздражаю, и, что являюсь твоим персональным кошмаром. Продолжать говорить о деталях? Или ты опять начнешь оправдываться? — говорил инструктор, а я только и могла отрицательно кивать головой.

Ариевского до жути забавляла моя реакция на его слова. Он улыбался, как довольный кот, объевшийся сметаны, в то время, как я, густо краснела, покрываясь багровым румянцем. Мужской одеколон пробудил во мне некое дежавю, когда инструктор осмелился подойти еще ближе. Нас отделяло друг от друга несколько сантиметров, я даже чувствовала его дыхание на своей коже. Серые, холодные глаза были заметно прищурены, нос ритмично вдыхал и выдыхал воздух, а губы, едва приоткрытые, кажется, призывали к активным действиям. Я подавила в себе порыв сказать колкость и, видимо, сочтя это за перемирие, Тимур решился прикоснуться ко мне.

Его крепкая рука обвила мою талию, прижимая тело к мужским бедрам. Вторая рука зарылась на затылке, заставляя приблизиться. А затем… Он стал целовать, жадно впиваясь в самую глубину рта. Его язык скользил снизу вверх, а губы притязательно сжимали кожу. Он время от времени закусывал мою нижнюю губу, а затем нежно проводил по ней кончиком языка. Мое дыхание сперло и, кажется, подогнулись колени, когда Тимур подхватил меня руки и усадил на капот автомобиля.

Мое тело трепетало… В голове творился настоящий каламбур, и я совсем не отдавала отчета действиям, когда осмелилась положить руки на широкие плечи. Перед глазами был только он и его требовательные губы, которые обещали утопить в неизведанной страсти. Его поцелуи кружили голову и заставляли тело гореть изнутри, несмотря на холодный морозный воздух этим вечером. Я медленно, но уверенно, сходила с ума вместе с ним, не понимая и не желая понимать происходящего. Просто все принимала, как данность, не чая души в этих сумасшедших поцелуях.

— Думаю, нам нужно остановиться, — его голос нарушил странное перемирие, и я, тяжело дыша и быстро моргая ресницами, уставилась на Ариевского.

— Тимур, — протянула я, но указательный палец на моих губах призвал к молчанию.

— Соболева, просто молчи, — мужчина помог мне слезть с капота и усадить на водительское сиденье.

Я так и не смогла унять дрожь в пальцах. Так и не смогла произнести ни единого слова. Все происходило будто бы в автоматическом режиме, диктуемое подсознанием: отрегулировала спинку сиденья, поправила зеркала, проверила нейтральную скорость на коробке передач, запустила мотор, включила ближний свет фар и стала ждать…

— Трогайся, — произнес автоинструктор и я, послушно выжав сцепление, включила первую скорость, опустила стояночный тормоз и слегка нажав на педаль газа правой ногой, начала плавно отпускать сцепление.

Машина тронулась вперед. Затем очередь дошла до второй передачи, а после — третьей. Со скоростью сорок километров в час я наматывала круги по пустой учебной площадке. Затянувшаяся тишина казалась каким-то пугающим перемирием. Время от времени я бросала в сторону Тимура беглый взгляд, пытаясь понять, о чем он мог думать. Но гордый профиль не выражал никаких эмоций, от чего я все больше увязала в собственных сомнениях.