Елена Коюшева - Мои прекрасные принцы

— Я понимаю, Серёж, у тебя здесь море знакомой братвы, а у меня никого! Ты в этом городе — у себя дома, а для меня он чужой, где нет ни единой родной души!

— А, я? Да не переживай малыш, месяц, другой, осмотришься, а через полгода этот город роднее родного станет.

— Так вот Серёженька, если ты действительно хочешь чтобы я здесь прижилась, старайся почаще быть рядом, — прошипела я.

— Танька, ты что, мне условия ставишь? — засмеялся Сергей.

— Нет! Это так пища для размышлений! — в моём голосе сквозила обида.

— Эй, Танюш, обиделась что ли?

— Усвой одно: Я не девка, с которой можно себя вести, как тебе вздумается, я твоя невеста! И вообще, существует такое понятие, как уважение к своей любимой девушке! — выпалила я на одном дыхании, и почувствовала, что запал кончился.

— Таня, а я и не думал, что училки такими стервами бывают.

— Ой, Серёж, я тоже забыла за кого замуж собралась. Девушки стервы всегда мужиков привлекали, и я всю свою жизнь в душе стерва, хотя моей профессии это абсолютно не мешает. Для меня стерва — это самодостаточная, умная, независимая, красивая, в меру наглая женщина, оружие которой её интеллект. Такая любого мужика окрутит, если захочет. Но у настоящей стервы нет цели окрутить любого, для неё родимой важно поймать в с вои сети рыбку пожирнее и подороже. И я в последнем ничего плохого не вижу.

— Да, не бывает стерв, бывает недостаток внимания со стороны мужчин, вот бабы и придумали миф о всемогущих стервах, — парировал Сергей.

— Стерва всегда не обделена мужским вниманием. А попробуй окрути такую?

— Танюша, я никого не собираюсь окручивать. И мне не нужна стерва, я люблю тебя. — с какой-то особенной нежностью произнёс Полянский, затем посмотрел на часы и сказал:

— Малыш, нам пора идти.

Мы вышли из кафе и направились в сторону дома. На протяжении всего пути Сергей не проронил почти ни слова, и не понятно зачем оглядывался по сторонам, будто кого-то боялся.

И только войдя в квартиру мы перевели дыхание. Я прошлёпала на кухню и первым делом включила чайник. Сергей прошёл на кухню не снимая обуви, поставил на стол пепельницу и закурил.

— А тебя обувь в детстве учили в прихожей снимать? — спросила я, разозлившись на его наглость.

— Ой, малыш, и в правду в обуви зашёл, — виновато произнёс Сергей и посмотрел на ботинки. Ты не забывай, это моя квартира, и я в праве решать сам, в чём мне ходить.

— Ты хотя бы к тётке уважение проявил, смотри как всё блестит.

— Сразу чувствуется в доме — женщина. А, что тётка, сейчас у меня жена есть. Она скорее всего пока я в «командировке был» тоже не промах, сдавала хату. Ну а перед приездом следы замела.

— И что? Убыло что ли от квартиры! Ей хоть к пенсии какая прибавка, да и за твою квартиру платить надо.

— Я же ничего малыш, если бы не она, то и единственной хаты лишился. Тётка мне только и писала, да регулярно раз в месяц передачку пошлёт, а радости, словно у малыша от чупа-чупса.

Вдруг на этой фразе воцарилась тишина. Сергей уставился в окно, я тоже задумалась о своём. Тишину нарушил Полянский, который неожиданно встал подошёл ко мне и обнял.

— Танюша, я должен уйти.

— Куда?

— Это важно. Вернусь поздно. Придёт тётка, посидите вдвоём, может я успею.

— Но, что я ей скажу? Она же к тебе придёт?

— Придумаешь, ты же умная девочка, — твёрдо сказал Сергей и вышел.

А я с тоской продолжила пялиться в окно, пока в моей голове не проскользнула мысль о тёте Рае, которая вот-вот должна прийти. Меня очень напрягало предстоящее знакомство. Потому что оно состоится без Сергея, и во что выльется никому неизвестно. С такими мыслями я стряпала блинчики, чтобы угодить неизвестной тёте Рае. И зачем мне всё это, если Полянскому наплевать? Я не собираюсь из кожи вон лезть чтобы угодить кому — нибудь. Не вижу в этом ни малейшего смысла. Как сказала Светка: ты видела хоть одну довольную свекровь? Сколько она не старалась для своей свекрови, все равно была оплёвана за спиной. Я же не новогодняя ёлка чтобы всем нравиться, тем более всем невозможно угодить. Когда я сняла последний блин, в дверь позвонили. Я ощутила, как от нервного напряжения у меня потемнело в глазах. Я стояла ни жива ни мертва. Стряхнув с себя немое оцепенение я пошла открывать дверь. На пороге стояла худенькая, пожилая женщина.

— Таня, а у тебя что-нибудь случилось? — неожиданно спросила она и впилась в меня маленькими сверлящими глазками.

— Простите, что? — растерялась я.

— Ты бледнющяя словно простыня больничная. Может тебе плохо?

— Ерунда, голова болела. Выпила таблетку, должно пройти.

Я запустила тётю Раю в квартиру и когда она разделась, мы прошли на кухню. Она поставила на стол сумку и стала выкладывать какие-то продукты. У меня взыграла совесть. Пенсионерка тратит свою мизерную пенсию на двух вполне работоспособных граждан. Я подошла и отодвинув сумку в сторону сказала:

— Мы очень признательны вам за помощь, но вам не стоит так тратиться, деньги у нас есть.

— Ой, Танечка, что вы! Это для меня такое удовольствие, он же единственный у меня. А кто вам сказал, что я трачусь?

— Я прекрасно знаю какие пенсии в России.

— Но, не у тёти Раи! У меня достаточно прочный финансовый фундамент и поэтому я могу позволить себе гораздо больше чем обычный пенсионер. Во общем — пользуйтесь молодёжь, пока тётя Рая жива! — воодушевлённо воскликнула она.

Я разливала чай, когда тётя Рая, меня остановила.

— Чай, завтра пить будем, а сегодня, будем что-нибудь покрепче, — скомандовала она и достала из сумки бутылку коньяка. Между прочим далеко не из дешёвых.

— Ну вы меня удивляете всё больше и больше Раиса, — я осеклась так-как вспомнила о том, что не знаю её отчества.

— Николаевна, — добавила она.

— А давай, Танюша наливай! — махнув рукой разошлась старушка.

Я разлила коньяк по стопочками, и тогда тётя Рая подняла тост.

— А давай, за знакомства!

— С удовольствием!

Мы рассмеялись и выпили коньяк.

Тётя Рая вдруг закурила и налила ещё нам по стопке. Да мировая у Полянского тётка, а я представляла бабку «Божий одуванчик», а тут женщина — скала, а в молодости ещё той стервочкой была! Уж, я то стерв вижу!