Гарольд Роббинс - Плоть и кровь

Возможно, дело в том, что он всю жизнь провел на чужбине. Еще когда Бейдр был ребенком, отец послал его в английскую школу, затем в колледж в Соединенных Штатах — сначала в Гарвард, затем в школу бизнеса в Стэнфорде. Еще когда он находился в материнском чреве, его жизнь была странным образом предопределена. Его отец приходился двоюродным братом царствующему эмиру. Бейдр стал единственным отпрыском мужского пола в своем роду — естественно, со временем на него возложили ответственность за ведение дел. Сдавая в аренду месторождения нефти, эта семья сказочно разбогатела. Поскольку представители рода Аль Фей не очень-то доверяли западным деловым кругам, большую часть семейных дел пришлось взвалить на себя Бейдру. Помимо философских и религиозных различий, это недоверие зиждилось на столетиях колониального гнета.

Бейдр начинал свою карьеру очень богатым человеком. Со временем он еще больше разбогател. Одна только посредническая деятельность приносила ему больше пяти миллионов долларов в год; он контролировал международные фонды стоимостью свыше пятисот миллионов. Любопытнее всего было то, что он обходился без централизованного управления. В каждой стране от его имени действовала небольшая горстка людей, подчиненных ему лично. Бейдр сам принимал окончательные решения, единственный из всех знал, как обстоят дела в целом. После того, как Дик проработал в фирме два года, ему время от времени начинало казаться, будто он имеет общее представление о состоянии дел, однако новый день преподносил новые неожиданности.

Впервые у Кэрриджа зародилась догадка о связи Бейдра с террористической органиацией «Аль Иквах» после того, как он увидел телеграмму, подписанную Абу Саадом, ее финансовым агентом. До тех пор Дик считал Бейдра фундаментальным консерватором, не одобрявшим методы федаинов, которые, по его мнению, приносят делу освобождения арабов больше вреда, чем пользы. Однако оказалось, что Бейдр сотрудничает с ними. Кэрридж был достаточно умен, чтобы сообразить: за этим что-то кроется. Что-то, о чем знает один лишь Бейдр. Что бы это могло быть? У Дика не было ни единой зацепки. Возможно, со временем Бейдр сочтет целесообразным посвятить его в тайну.

Кэрридж взглянул на наручные часы. Было около десяти. Быстро — одеваться и отправляться на яхту! Он нужен Бейдру.

Бейдр замешкался перед дверью, ведущей из его каюты в каюту его жены. Немного помедлив, он вернулся к своей ночной тумбочке и достал из ящика обитую бархатом коробочку. Домашние туфли приглушали его шаги, ноги утопали в пушистых коврах. Единственным, что нарушало тишину, был шелест его атласного халата.

В комнате Джорданы было темно. Бейдр различил очертания ее фигуры под простыней. Он тихо закрыл дверь, подошел к ее кровати и сел рядом. Джордана не шелохнулась.

Наконец Бейдр заговорил:

— Джордана.

Никаких признаков того, что она слышит. Он наклонился и положил коробочку на подушку рядом с ее головой. Потом встал и направился обратно к двери. Не успел он взяться за ручку, как зажегся свет. Бейдр мигнул и обернулся.

Джордана молча сидела на постели. Длинные белокурые волосы покрывали роскошные плечи и полные груди с розовыми сосками.

— Мне показалось, что ты спишь, — сказал Бейдр.

— Я и спала. Ты хорошо долетел?

— Да.

— Мальчики будут рады тебя видеть. Сможешь уделить им немного времени?

— Я рассчитываю пробыть до среды. Может быть, завтра мы съездим на Капри и проведем там несколько дней.

— Они будут в восторге. — Джордана сбросила простыню и потянулась за халатом, висевшим на спинке стула. При этом она увидела в зеркале отражение мужа. Бейдр напряженно смотрел на нее.

— Я должна одеться, — произнесла Джордана, продевая руки в рукава халата.

Бейдр молчал.

— Ты тоже.

— Успею.

Она направилась в ванную и закрыла за собой дверь. Бейдр посмотрел в сторону кровати. Черная бархатная коробочка по-прежнему покоилась в изголовье, Джордана даже не заметила ее.

Бейдр подошел и, взяв подарок, вернулся в свою каюту и вызвал звонком Джабира.

— Да, господин?

Бейдр протянул ему коробочку.

— Пусть капитан спрячет это в сейф. Утром вернем в магазин.

— Хорошо, господин, — Джабир спрятал драгоценность в карман. — Я приготовил темно-синий шелковый костюм. Подойдет?

— Да, замечательно.

— Спасибо, хозяин, — Джабир поклонился и вышел.

Бейдр подождал, пока за ним закрылась дверь. Джорданане могла не заметить его подарок у себя на подушке, но предпочла проигнорировать его.

Он резко повернулся и вновь пошел к жене. Она сидела перед зеркалом и, увидав его отражение, повернулась к Бейдру.

Муж с размаху ударил ее по лицу. Джордана упала со стула, одной рукой сметая с тумбочки духи и разнообразную косметику. Глаза женщины широко распахнулись — больше от удивления, чем от страха. Она дотронулась рукой до щеки и почти физически ощутила багровый след его ладони.

— Как это глупо с твоей стороны. Теперь я не смогу присутствовать на собственном дне рождения.

— Сможешь, — грубо ответил Бейдр. — Даже если тебе придется скрыть лицо под чадрой, как подобает порядочной женщине—мусульманке.

Джордана проводила его взглядом. В дверях Бейдр остановился и посмотрел на нее сверху вниз.

— С днем рождения.

Дверь захлопнулась.

Дик устроился возле стойки бара; отсюда он во все глаза смотрел на своего патрона. Тот стоял в окружении Юсефа и еще нескольких человек, внимая бесконечным анекдотам своего помощника. Было уже около часа ночи. Если Бейдра и беспокоило отсутствие Джорданы, внешне он никак не показал этого.

Динамики под самым балдахином солярия разносили музыку по всей яхте. Несколько пар танцевали в ярком свете прожекторов. Остальные заняли места на банкетках вдоль всей палубы и за столиками для коктейля. Буфет устроили на нижней палубе, но Бейдр не спешил подать сигнал к ужину.

К Дику подошел Али Ясфир. Лицо жирного ливанца лоснилось, несмотря на то, что ночь была довольно прохладной.

— Прекрасное судно, — заметил он, — Какова его высота?

— Сто восемьдесят футов.

— А кажется больше, — он покосился на Бейдра. Наш хозяин отлично проводит время.

Кэрридж улыбнулся.

— Как всегда. Я не знаю другого человека, который умел бы так гармонично сочетать приятное с полезным.

— Приятное на первом месте, — с легким неодобрением заметил Ясфир.

— В конце концов, — вежливо, но прохладно откликнулся Кэрридж, — сегодня день рождения его жены, и он вправе не превращать его в деловую встречу.