Михаил Учайкин - Роза на кресте

Она с любопытством уставилась на стеллажи с выпечкой — такого разнообразия не встречала даже в городских лавках — тут тебе и деревенский круглый ржаной хлеб, и подовый, и отрубной, и ситный, который к своему столу приобретали исключительно богачи. А про изобилие мелкой сдобы и говорить и не приходилось. Адриана судорожно сглотнула слюну — не мудрено, что вчера Дезире, не удержавшись, съела целых три булочки.

— Три… нет пять булочек с сезамом, — сказала она, — и булку подового хлеба.

Адриана аккуратно упаковала товар в свою сумку.

— А сыр, не подскажете, где можно прикупить? — спросила она, мило улыбнувшись посетительницам лавки.

— Я провожу, — вызвалась одна из покупательниц и, взметнув юбкой просыпавшуюся муку на деревянном полу, направилась к выходу.

«Удача», — обрадовалась Адриана и поспешила за ней.

— Какое горе, какое горе, — запричитала женщина, как только они отошли от лавки на приличное расстояние. — Господин Беннетт так любил своих крошек. Им прочили такое обеспеченное будущее. Сам нынешний граф приглядывался к девочкам. Поговаривают, что это дух старика-графа расправился с сестрами, не желавшего, чтобы его потомок женился на одной из сестер, — тараторила она без остановки, пока неспешно провожала свою спутницу к лавке молочника.

— А при чем тут дух старого графа? — не удержалась от вопроса Адриана.

— Так как же… — женщина непонимающе взглянула на нее, а потом махнула рукой. — Я и забыла, что вы приезжая. У нас в деревне эту историю все знают.

Она набрала в грудь побольше воздуха и снова быстро заговорила.

— Ходят слухи, только это не слухи вовсе, что, Хукс Беннетт — незаконнорожденный сын старого графа. Старик безумно любил его мать, то есть вашу бабушку. Невероятно красивая была женщина, вот граф голову и потерял от ее красоты. Задаривал подарками, драгоценностями, а вот к самому сыну оказался абсолютно равнодушен, не нужен тот был ему. У него и законных наследников хватало. А когда умирал, то строго-настрого наказал сыновьям и внукам не связываться с местными деревенскими красотками.

— Почему? — удивилась Адриана. Испокон века аристократы себе в любовницы выбирали исключительно деревенских девушек. Это и понятно… В такой глуши просто не найти, да и не пойдет аристократка графу в содержанки — только в случае крайней нужды.

— Причин на то много, — продолжила рассказывать женщина. — Но одна и главная — кровосмешение, чтобы ненароком сестра или племянница не понесла. Любвеобилен был не только старый граф, но и его отец, и дед, и прадед. Когда ваша бабушка забеременела в третий раз, ну, уже после рождения вашего отца и дяди Хукса, вот тут с ней и приключилось несчастье.

Адриана вся обратилась в слух — ни Дезире, ни ее матушка ничего такого не рассказывали.

— Она возвращалась из имения, когда на нее напали волки.

— А что, волков много водится в местных лесах и вблизи деревни? — перебила рассказчицу Адриана.

— Да не сказать… — пожала плечами женщина. — До нападения на сестер Беннетт никто не боялся в лес ходить, хоть за хворостом, хоть за ягодами-грибами. А теперь остерегаются.

— Извините, — улыбнулась Адриана, — я слушаю вас.

— Ничего страшного… Так вот… На нее напали волки, но по счастливой случайности деревенский охотник шел в то же время по тропе. Она пролегает чуточку в стороне от проторенной дороги. Отбил ее. Вот он и рассказывал, что это не волки были вовсе, а оборотни. Но об этом умалчивали, старались не говорить вслух.

— А зачем оборотням нападать на крестьянку, возвращающуюся домой из поместья, да еще и беременную? — спросила Адриана. Она была уверена, что молодым оборотням для первого сексуального контакта, так называемой инициации, нужны исключительно невинные девушки. Да и убивать их после этого незачем. А если такой оборотень объявится, который начнет людей направо и навело кромсать, на его охоту выйдет она, Адриана Кермит. Беременную женщину оборотни ни за что трогать не станут — свои же соплеменники их за это из стаи выгонят. Вдруг она их собрата под сердцем носит? А одиночке без стаи не прожить.

— Да кто ж этих тварей поймет? — снова пожала плечами женщина. — Только не доносила младенца ваша бабушка, так как сильно ей живот оборотни своими когтищами поранили, словно пытались до ребеночка доцарапаться. Лекарка ее заштопала, как смогла, и травами отпоила, выходила, одним словом. А старый граф после этого случая не прикасался больше к изуродованному телу твоей бабушки — просто слег и умер с горя.

Что же, рассказ занятный. Только какое отношение он имеет к ее расследованию? Адриана так и не поняла, что хотела, кроме этой давней истории, поведать ей женщина, но спрашивать не решилась.

— А золота и каменьев драгоценных, — неожиданно продолжила свое повествование рассказчица, — граф надарил вашей бабушке видимо-невидимо. Все свое состояние передал ей в виде украшений. В столицу ездил за ними, мол, местные мастера не такие умелые.

«А вот эти сведения интересные. И где же тогда спрятаны сокровища бабули? Не сказать, что все проедено и пропито. И жив ли старый охотник? Вот с ним стоило бы побеседовать» — Адриана в задумчивости потерла переносицу.

— Ну, мы пришли, — женщина неожиданно распахнула перед ней дверь в лавку.

Вот так, и ни слова о сестрах Беннетт.

— Мне бы сыра козьего, — не очень уверенно произнесла Адриана, направляясь к прилавку.

— Вы племянница господина Беннетта? — спросил молочник, предлагая ей головку прекрасного дозрелого сыра.

Адриана кивнула в ответ.

— Несчастный отец убиенных девушек…

Хозяин лавки ловко отрезал большим ножом кусок сыра и, завернув его в тряпицу, протянул Адриане.

— У него отличные козы, которые давали великолепное жирное молоко. Будут излишки, — продолжил молочник, — с удовольствием буду у вас забирать, как и раньше у самого господина Беннетта. Опять же доход в дом.

— Обязательно буду иметь в виду, — ответила Адриана. — Я только приехала, еще не совсем разобралась с хозяйством.

— Раньше хозяйство у Беннеттов было большое, — сложив руки на груди, продолжил молочник. — Только дочки не работали, родителям не помогали. Хукс все сам, все сам. Иногда работников нанимал. Девочки уродились у него красавицами, господин Беннетт с рождения готовил их совсем к другой жизни. Только к какой, непонятно. В нашей глуши достойных женихов мало, а граф один, да и тот женат был к тому времени, когда девочки заневестились.

Адриану подмывало спросить, а что они тогда в поместье делали, зачем туда наведывались, но не решалась, опасаясь выглядеть в глазах молочника слишком любопытной особой.