Линда Джонс - Жена Мэдигана

— Хочешь поговорить о том, что произошло утром? — спросил он, умудрившись заставить Грейс вести себя еще более нервно.

Она посмотрела на него своими роскошными большими карими глазами, сложила руки на коленях и стала крутить друг за другом большими пальцами. Колени сжаты вместе, спина прямая, казалось, она только что закончила курс о правилах поведения для леди и походила на испуганную маленькую девочку.

— Нет. Я уже все тебе рассказала. Дальнейшие разговоры не принесут мне облегчения.

— Ты уверена?

Грейс с тоской взглянула на пульт.

— Уверена, — тихо ответила она. Бедняжка, она, что называется, чуть ли не выпрыгивала из кожи. — Знаешь, мне нужно проверить картофель, — сказала она, вскакивая на ноги.

Не раздумывая, Рэй протянул руку, поймал ее за запястье и, нежно дернув, усадил себе на колени. Она приземлилась на него, мягкая, чудесная и невероятно эротичная. Но тут же соскользнула и села рядом. Устроилась подальше и вернула себе пульт. По крайней мере, теперь показывали не Моргана.

— Гарнир не будет готов еще, по крайней мере, в течение получаса, и ты это знаешь, — сказал он, отказываясь выпустить ее руку, когда она аккуратно попыталась освободиться.

— Но я действительно должна… — слабо начала она.

— Чего ты боишься?

Он навис над Грейс, и она подняла к нему лицо. Она не стала снова отстраняться или пытаться отодвинуться. Он протянул руку, и слегка касаясь пальцами ее лица, заправил за ухо прядь волос.

— Ничего я не боюсь, — прошептала Грейс, но страх в глазах говорил об обратном.

— Даже мужчину, который преследовал тебя сегодня утром?

Ее глаза расширились.

— Его? Конечно, я его боюсь! Я же не дурочка.

После недолгого сидения у него на коленях ее юбка задралась, совсем немного, и когда он мельком взглянул туда, то увидел красивое, обтянутое шелком бедро. Он положил туда руку, и Грейс задрожала.

Сколько бы он ни прилагал усилий, все равно не мог забыть, как это у них было. Он прикасался к ней, и Грейс была его. Она опускала голову ему на грудь, и он забывал обо всем на свете. Когда они соединялись, между ними рождались сила, жар и молния. Подобно весеннему шторму, они освещали небо и раскачивали мир.

Он склонился к ней и поцеловал, мягко, нежно и вопрошающе. Ощутил дрожь ее губ и, коснувшийся его рта, нежный вздох одобрения. Его рот опустился на ее губы, задержавшись там на один долгий момент. Боже, как хороша она на вкус. Теплая и мягкая, сладкая, настоящая и изголодавшаяся. Было что-то сродни облегчению в этом поцелуе, как будто у него шесть лет зудела спина и кто-то, наконец, почесал ее. Неожиданный уют поцелуя испугал его, но он не отстранился.

Чувствуя себя смелым и бесстрашно жадным, он едва заметно переместил губы. Грейс ответила мягко и нежно, потянувшись к нему своим собственным ртом. Ласково втянув его губу, глубоко и возбуждающе гостеприимно. Все в нем напряглось и раскалилось, словно по телу пробежал разряд молнии.

Его рука, покоившаяся на ее ноге, медленно поползла выше, пока пальцы не коснулись внутреннего бедра. Плоть, которую он поглаживал, была щедрой, мягкой, теплой и непреодолимо соблазнительной. Хорошо знакомой, даже не смотря на то, что прошли годы, шесть долгих лет, с тех пор, как он касался Грейс таким образом. Она задрожала, но поцелуй не прервала.

Рей Мэдиган не был полным дураком. Он больше не любил Грейс, как он мог? Она оставила его, причинила такую сильную боль, как никто и никогда прежде. Отняла у него свет, безопасность и счастье и унесла их с собой. Нет, он не любил ее, но хотел. Да, черт возьми, он действительно ее хотел.

Если ответ ее рта что-либо значил, то она тоже хотела его. Она чуть сдвинула губы и вздохнула, словно нежно высасывая из него жизнь, будто хотела ощутить вкус глубже, но боялась. Она провела губами по его рту, мягко, неуверенно и почти невинно.

Он склонился над ней, вжимая ее спину в мягкие подушки дивана, и углубил поцелуй. Когда он просунул язык в ее рот, она всхлипнула и стала гладить его лицо и голову. Ласкала его щеки, теребила пальцами волосы и на один слишком краткий момент отдалась поцелую.

А потом откинула голову назад.

— Я не могу, — прошептала она. Непролитые слезы заставили ее темные глаза искриться, румянец на лице придавал ей вид девятнадцатилетней девушки.

— Почему нет?

Она покачала головой.

— Я не могу спать с тобой, Рэй. Не могу.

— Я определенно думаю не о сне, сладкая, — хрипло ответил он, придвигаясь поближе. Ее бедра слегка раздвинулись, должно быть, она чувствовала, как его возбужденный орган прижимается к внутренней части ее бедра. Он так легко мог взять ее, здесь и сейчас. Он нуждался в этом, да и она тоже.

— Ты знаешь, что я хотела сказать.

Ах, значит она серьезно.

— Что случилось? Ты вернулась к своему правилу десяти свиданий? — небрежно спросил он, как будто для него не имело никакого значения, закончат ли они то, что начали. Как будто не хотел спросить ее, здесь и сейчас, когда ни у одного из них не было никаких путей отступления, почему она его оставила.

Он никогда не понимал того способа, которым она ушла. Чертова записка на холодильнике, вроде списка покупок. Молоко. Яйца. До свидания.

Но он никогда не спросит. Вопросы звучали слишком похоже на мольбы, а он не станет унижаться перед Грейс. Ни сейчас, ни когда-либо. Он хотел ее так же сильно, как всегда, и прямо сейчас испытывал из-за этого боль, но Боже, он в ней не нуждался.

— Тебе не кажется, что правило десяти свиданий в нашем возрасте и при нашем совместном прошлым немного чрезмерно? — прошептал он, продолжая прижиматься к ней. Он чувствовал и вкушал каждый сделанный ею вздох, напряженность ее чарующего тела.

Он помнил, как Грейс объясняла ему это в первый раз, когда он попытался заняться с ней любовью. Все еще будучи девственницей, она решила, что не сможет узнать мужчину достаточно хорошо и начать спать с ним, пока он не сводит ее по крайней мере на десять свиданий. Никогда не отличаясь терпением, той ночью, на их третьем свидании, он попросил ее выйти за него замуж. Она сказала «да», и три дня спустя они поженились. Он был так уверен, что их чувства настоящие, глубокие и прочные, что Грейс его единственная и всегда будет с ним. Как он был молод и глуп…

— А если так, я должен начать сейчас? — он, шутя, улыбнулся. — Можно хотя бы засчитать свидания, на которые я водил тебя до свадьбы? И что на счет наших обедов? — Внезапно он понял, почему Грейс никогда не позволяла ему рассчитаться за нее. — Поэтому мы всегда платим раздельно? — поддразнил он.

— Будь серьезен, — ответила она, осторожно пытаясь оттолкнуть его.