Сюзанна Форстер - Лицо ангела

Книги помогали. Ей нравилась эрудиция, и она испытывала неутолимую жажду к знанию. Чем больше опыта девушка получала, тем более защищённой чувствовала себя в этом непредсказуемом мире.

Но правда заключалась в том, что Анджела была одинока слишком часто. В её жизни не было серьезных взаимоотношений, и она начала привязываться к изучаемым объектам. Она действительно переживала за них. Например, знала, что Альфа десять не питается как следует.

«Стоп, Анджела. Хватит молоть чепуху. Сдерживай свои эмоции. Ты должна научиться контролировать себя».

Отклик на данное приказание был немедленным и непроизвольным. Анджела глубоко вдохнула, заполняя воздухом бездонную прорву внутри себя, выдыхая все до капли, и вновь вдыхая не менее усердно.

— Дождь, дождь, уходи прочь, — пробормотала она вполголоса. Нараспев она произнесла эту фразу ещё несколько раз. Это была мантра, которую она использовала с детства, чтобы прогнать непрошенные мысли и образы из памяти.

Несколько мгновений спустя она вернулась в своё обычное состояние, снова став настороженной и более спокойной.

Анджела взглянула на часы и обнаружила, что еще сравнительно рано. Для неё было обычным делом работать сутками напролёт целыми днями, время от времени ненадолго засыпать на койке в своей комнатушке. Но сегодня вечером она собиралась купить немного продуктов и отправиться домой. Внезапно Анджеле очень сильно захотелось мороженого.

Отдел деликатесов приковал ее внимание. Ассортимент был велик, а она ещё даже не прошла мимо сыров. На прилавках лежали огромные круги и клинья, покрытые орешками рулеты и крошечные золотистые диски. Вся эта масса полностью занимала витрину прилавка, а на соседнем нарезанное тонкими ломтиками и свёрнутое в трубочки мясо так и манило её. Кроме того, там были расставленные ярусами большие плоские блюда с салатами, причём некоторые содержали такие ингредиенты, которые привели бы в замешательство участника телешоу «Риск»[7].Девушка выбрала клинья «Монтерейского Джека»[8], который составлял ее обычный рацион в последнее время. Отдел выпечки распространял божественные ароматы, и поэтому Анджела направилась туда. Девушка схватила буханку ржаного хлеба, усыпанного маковыми семечками, бросила её в свою тележку, и тут же задумалась, зачем это сделала. Что за странный выбор? Она не могла вспомнить ни единого раза, когда бы ела ржаной хлеб с маком. Озадаченная, девушка вернула его на полку и обнаружила, что внимательно рассматривает английские маффины[9]. Она не ела и их тоже. Ей же нравились бублики. Разве нет?

Ею овладело чувство беспокойства, пока она катила свою тележку прочь из отдела. Анджела бросила быстрый взгляд через плечо и задумалась, что же она искала и почему её желудок так взбудоражился.

— Дождь, дождь, — прошептала она.

Иногда девушке казалось, что её мир разлетится на кусочки без этих слов, хотя она бы не смогла так просто объяснить, как получилось, что они стали такими важными для неё… или хотя бы почему она выбрала именно эти слова. Всё, что Анджела знала, было то, что они возвращали ей немного веры в себя, а ведь большую часть жизни ее не было. Боже, даже больше, чем просто не было. Она была немногим более значимой, чем дрессированный тюлень.

Анджела бы скорее убила себя, чем снова перестала контролировать свою жизнь. Странный шипящий звук вырвался у неё сквозь зубы, а ладони крепко сжали ручку тележки. Она почувствовала, как нервы выжгли рваную линию вверх по руке, и сила этой реакции поразила девушку.

Анджела едва ли поняла, что за чувство испытывает, но была уверена, что это ярость.

— Мэм? Простите?

Она осознала, что люди вокруг пытались обойти её. Тележка какого-то мужчины лязгнула о тележку Анджелы, и где-то в магазине объявили о распродаже по сниженным ценам консервов из дроблёной кукурузы. Дроблёной кукурузы?

Она же не за этим пришла в магазин. Ей хотелось мороженого, разве не так? В каком проходе оно находилось? Магазин превратился в лабиринт ярких огней и коридоров.

Детский плач пробился сквозь её замешательство. Он обрушился на девушку откуда-то сзади, но она не смогла сдвинуть тележку. Та словно примерзла к полу. И Анджела тоже застыла.

В какой-то момент она потеряла нить происходящего, кроме этих огней, горящих в её поле зрения, и звука, свистящего у неё в ушах. Анджела не знала, сколько времени ей понадобилось, чтобы обернуться, и когда она всё же сделала это, то увидела маленькую девочку, держащуюся за своё лицо.

Красные пятна в том месте, где ребёнка ударили, невозможно было скрыть. Мужчина, который, вероятно, был отцом девочки, дёргал её за руку резкими рывками и очень суровым голосом что-то ей говорил. Слёзы ручьями струились вниз по лицу девочки. Малышка была больше унижена, чем обижена, но бешенство, которое нахлынуло на Анджелу и пронеслось по всему её телу, было неистовым.

Ей хотелось не просто убить этого мужчину, она мечтала разорвать его на кусочки голыми руками, оторвать оскорблявшие ребёнка части тела — его голову, его руки — и не оставить от него ничего, кроме окровавленного туловища. У нее было огромное желание калечить и наносить увечья.

Необходимость защитить ребёнка поглотила Анджелу целиком. «Нет, желание отомстить» — осознала она.

Ей хотелось отплатить монстру, который обижал её, всех их!

— Не могли бы вы передвинуть свою тележку? Мэм? Не могли бы вы… — Анджела подняла глаза и увидела мальчика-подростка, пытающегося привлечь её внимание. Она всё ещё стояла, словно приросла тому же самому месту. Она так и не сдвинулась. Не было ни плачущего ребёнка, ни разъярённого отца.

Ничего этого не происходило. Она всё выдумала, даже пугающую потребность калечить и уничтожать.

— С вами всё в порядке?

Это снова был мальчик, но Анджела не могла ему ответить.

Они возвращались. Её фантазии возвращались.

Анджелу всё ещё трясло, когда она закрывала дверь своей однокомнатной квартиры, и запирала её за собой. Она всё ещё не обставила основное пространство помещения чем-либо ещё, кроме самого необходимого, но, учитывая то, что квартира была самой обыкновенной, Анджела радовалась тому, что живёт в ней. Здесь было безопаснее, хотя это тоже была иллюзия, и она понимала это.

Не существовало ни одного безопасного места, когда внутри неё просыпалась опасность.

Чёрный льняной жакет, который был на девушке, не давал достаточно тепла, но Анджела не стала его снимать, а пересекла комнату и подошла к отгороженной столовой из клёна, которая являлась её рабочим местом. Этот уголок, а также стулья вокруг постоянно были завалены книгами и документами по научно-исследовательской деятельности. Стол, находившийся здесь, был её убежищем. Это было место, где девушка могла с удовольствием забыться, искала ли она что-либо в книге или бродила по сети на компьютере, который никогда не выключала.