Сьюзен Даймонд - Все идет по кругу

Кэт пришла рано и так атаковала дверной звонок, его заливистая трель разнеслась по всей квартире.

— Иду! Уже иду! — крикнула Полли, сбегая по лестнице из кабинета в спальню, а из спальни в коридор, затем открыла дверь и невольно прижалась к противоположной стене, когда Кэт ворвалась внутрь.

— Привет! — поздоровалась гостья, направляясь прямиком в кухню.

Она на секунду задержалась у большого зеркала в оправе из орехового дерева и убрала назад свои густые светлые волосы.

— Знаю, я пришла рано, но, надеюсь, ты сделаешь мне кофе, без кофеина, пожалуйста. Уже третий час, а мы так и не придумали, о чем будем разговаривать с Гарольдом. Ты не против, если мы сейчас это обсудим?

Дом едва выносил Кэт Харлей. Пролеты между комнатами, лестницы, многочисленные повороты, постоянные смены уровней заставляли ее двигаться медленно. Девушка была создана исключительно для прямых путей, и лишь длинные коридоры позволяли ей ускориться. Ее рост составлял почти сто восемьдесят сантиметров, поэтому жилище Полли было для нее тесновато. Обычная деревенская босоногая девчонка, Кэт выросла на залитых солнцем полях, привыкла бегать с собаками, лошадьми и коровами.

Кэт часто становилась чемпионкой в беге на короткие дистанции с препятствиями, в своих призах она видела возможность попасть в колледж, оказаться в большом городе или даже крупном мегаполисе. После нескольких лет бесконечных соревнований, она поняла, что есть предел как финансовый, так и физический. Поэтому Кэт решила податься в модельный бизнес. Сначала она снималась в купальниках для различных календарей, затем участвовала в шоу, а потом снова вернулась к съемкам в купальниках. Девушка лучше смотрелась в движении, чем в застывшей позе. Нельзя сказать, что она была высокооплачиваемой моделью, скорее наоборот, но заработанных денег ей хватило, чтобы основать свой собственный бизнес.

Сейчас Кэт владела семью спортивными клубами, разбросанными по всей Южной Калифорнии. Огромные комплексы предлагали условия для занятий физическими упражнениями, услуги варьировались от физиотерапевтического лечения до массажа лица. Рестораны, бары, бутики с одеждой, спортивное снаряжение и косметика. Она зарабатывала очень даже приличные деньги и удачно вышла замуж за тренера, также имеющего свой бизнес. А сейчас, в тридцать шесть лет, у нее не осталось нереализованных целей. Она чувствовала, что утратила стержень, корни и смыл существования.

Кэт держала свое тело в отличной форме, поскольку оно было великолепной рекламой ее клубов. Как ни странно, но грудь стала причиной ее физического нездоровья. В самом начале своей карьеры, когда Кэт не была больше ни спортсменкой, ни моделью, она вставила себе грудные имплантаты.

Новинка радовала всего несколько месяцев. Она не могла нормально бегать, поскольку грудь постоянно мешала; даже обычные физические упражнения давались ей с большим трудом. Начались проблемы с весом, сместился центр тяжести. Однако она продолжала бегать и на короткие, и на длинные дистанции, чтобы оставаться в форме. Кэт все время чувствовала себя неуютно. В глазах всего мира она выглядела просто потрясающе, сама же считала свое тело абсолютно бесполезным. И как однажды сказала Дина, жизнь не становиться проще, даже если ты безумно красива.

Пока Полли одевалась, Кэт исследовала спальню. Она пересмотрела все косметические средства на туалетном столике, нацепила сначала одну заколку для волос, потом другую, открыла ящики комода и покопалась в шарфиках, словно находилась в общежитии колледжа или в театральной гримерке. Иногда Кэт останавливалась в дверном проеме, чтобы сделать очередную растяжку.

— Не очень вежливо с твоей стороны прихорашиваться на глазах у человека, не имеющего такого тела, — сказала Полли, выглядывая из-за дверцы шкафа.

— У тебя все есть, — возразила Кэт. — Просто ты одеваешься так, что его невозможно разглядеть. Кроме того, тело — это единственное мое достижение.

— Хм, ты становишься странной. Словно мужчина, который любуется своими мышцами в огромном зеркале, полагая, что его никто не видит.

— Восхищаться мышцами не значит восхищаться внешним видом в целом. Кому-то красота дана от природы, а кто-то слепил свое тело сам, приложив массу усилий. — Она достала блеск с легким бронзовым оттенком и нанесла на губы. — Ты когда-нибудь видела, чтобы Джинджер смотрелась в зеркало?

— Думаю, она не была тщеславной, — ответила Полли. — И всегда прекрасно выглядела. Ей шел клубный стиль с элементами кантри. Кремовый оттенок волос, кремовые костюмы, кремовые чулки. Хотя, казалось, одежда ее совершенно не волновала. Она просто одевалась так хорошо, как могла. Мы все стараемся поступать подобным образом, только вот не всегда получается.

Полли внимательно перебрала все свои джинсы, но предпочла широкие льняные брюки.

— Может, продавать себя — я имею в виду не твою деятельность в клубе и модельный бизнес, а то, как это делала Джинджер, — не запрещено.

Тем не менее, это не приносило желаемого удовлетворения. И когда Джинджер заявила, что всем довольна, они ответили: «Ты не пришла бы к нам в группу, если бы не хотела кардинально пересмотреть свою жизнь». Более того, девушка не была ни глупой, ни грубой. Шарлотта частенько напоминала ей, да она и сама скорее всего отлично знала, что проституция не является нормальной или социально приемлемой реакцией на очень занятого мужа. Джинджер же очаровательно пожимала плечами, признавая правоту Шарлотты, но при этом не собиралась отказываться от своей работы.

— У меня вопрос, — вздохнула Кэт. — А знал ли Гарольд о ее приключениях на стороне?

— Ты лучше спроси, заботило ли его это. — Полли убрала кошелек, визитницу, расческу и бумажные платочки «Клинекс» в маленькую сумочку.

— Раз его это не волновало, стало быть, он ничего и не знал, — возразила Кэт.

— Нет, незнание доказывает только его безразличие.

— Замечательно, — пробурчала Кэт. — И что это значит?

— Ну, Барнаби всегда известно, чем ты занята, а если нет, то он спрашивает. Возможно, задает слишком много вопросов, поскольку считает тебя интересной или даже привлекательной. Он заботится о тебе, понимаешь?

Полли вздохнула с облегчением, когда дети пришли домой с разницей в несколько минут, прямо перед их с Кэт уходом. Присутствие подруги тоже радовало. Если Кэт наполняла дом шумом и энергией, то дети ее поглощали, создавая пустоту, так что Полли чувствовала себя парящей в вакууме. Вся ее теплота, активность и энтузиазм исчезали в огромной черной дыре.

Дети стали ее самой последней потерей, они не умерли как остальные, но при этом отдалились от Полли. Сын Джереми с раннего детства был очень независимым ребенком, еще дошколенком перестал принимать чужую помощь, всегда имел собственную точку зрения и мало распространялся о своей жизни. В двенадцать лет он был почти полностью отрезан от внешнего мира и большую часть времени производил какой-то неопределенный шум — скрипел и иногда ревел, орал немелодичные песни.