Нора Робертс - Ночь разбитых сердец

Малышка, подумала Кейт, моя бедная, любимая малышка! Что же ты с собой сотворила?

Она крепче сжала ручку чашки, чтобы сдержать дрожь в пальцах.

– Ты болела? Может быть, была ранена?

– Нет, нет, – Джо покачала головой. – Это просто перена­пряжение, стресс. Пожалуй, я слишком много работала послед­ние два месяца.

Брови Кейт сошлись на переносице в знаменитую «осуждаю­щую линию Пендлтонов».

– Джо Эллен, от какого такого перенапряжения ты теряешь вес и почему у тебя трясутся руки?

Джо сцепила на коленях предательски дрожащие руки и вы­давила улыбку.

– Давай будем считать, что я не следила за собой, но собира­юсь исправить свою ошибку.

Постукивая пальцами по подлокотнику кресла, Кейт изучала лицо Джо. Слишком измученное, чтобы обвинить в этом одну работу.

– Мне все-таки кажется, что ты болела.

– Да нет же! – Усилием воли Джо заблокировала воспоми­нание о больничной палате, почти уверенная, что Кейт способ­на прочесть ее мысли. – Просто небольшое переутомление. Я плохо спала последнее время. – Нервничая под упорным взглядом Кейт, Джо поднялась и стала искать сигареты в карма­не брошенного на кресло жакета. – Я писала тебе о договоре на книгу? Думаю, именно он выбил меня из колеи. – Она щелкну­ла зажигалкой. – Это для меня совершенно новая область.

– Но ты должна гордиться, а не доводить себя до болезни.

– Ты права. Совершенно права. – Джо выдохнула дым, изо всех сил стараясь не думать об Аннабелл и фотографиях. – Я как раз собираюсь отдохнуть.

Ладно, решила Кейт, на сегодня хватит.

– Хорошо, что ты вернулась домой. Пара недель стряпни Брайана, и ты снова наберешь вес. А нам тут не помешает по­мощь: большинство комнат и коттеджи забронированы на все лето.

– Значит, дела идут хорошо? – спросила Джо без всякого интереса.

– Людям необходимо отвлечься от собственных повседнев­ных дел и познакомиться с чужими. Большинство приезжаю­щих сюда ищет тишины и уединения, иначе они были бы в Хилтон-Хед или на Джекилле. Однако им все равно нужно чистое постельное белье и полотенца. – Кейт подумала о предстоящей сегодня работе и добавила: – Лекси, конечно, помогает, но она так же ненадежна, как всегда. Вполне может исчезнуть на целый день, бросив все домашние дела. У нее сейчас трудное время – приходится бороться с разочарованиями и неприятностями, но она растет.

– Кейт, Лекси двадцать четыре года! Она уже выросла.

– Некоторым, чтобы повзрослеть, нужно больше времени, чем другим. Это не недостаток, а реальный факт. – Кейт всегда была готова защитить одного из своих птенцов, даже если при­ходилось защищать его от пощипываний остальных.

– А некоторые так и не могут научиться смотреть в лицо ре­альности, – заметила Джо. – И тратят всю жизнь на то, чтобы обвинять в своих неудачах и разочарованиях кого-то другого.

– Алекса – не неудачница. Тебе никогда не хватало с ней терпения, как и ей – с тобой. Это тоже факт.

– Я и не просила ее быть со мной терпеливой! – Старые обиды вспыхнули и зашипели, как жир на сковородке. – Я ни­когда ни о чем ее не просила, и никого не просила!

– Да, Джо, ты никогда не просила, – спокойно сказала Кейт. – Потому что, если бы ты попросила, тебе пришлось бы дать что-то взамен. Возможно, если бы ты позволила им нуж­даться в тебе, пришлось бы признать, что ты нуждаешься в них? По-моему, пора вам всем перестать закрывать глаза на кое-какие вещи. Прошло два года с тех пор, как вы трое собирались вместе в этом доме.

– Я знаю, сколько лет прошло, – с горечью сказала Джо. – Но Брайан и Лекси встретили меня не более радушно, чем я ожидала.

– Может, ты получила бы больше, если бы ожидала боль­ше? – Кейт поджала губы и, помолчав, добавила: – Ты даже не спросила о своем отце.

Джо раздраженно загасила сигарету.

– И что ты хочешь, чтобы я спросила?

– Не разговаривай со мной так дерзко. Если ты собираешься жить в этом доме, то должна выказывать хоть какое-то уважение к его обитателям. И пока ты здесь, девочка, будешь помогать в гостинице. Твой брат слишком много взвалил на свои плечи в эти последние несколько лет. Пора семье присоединиться. Пора вам наконец стать семьей.

– Кейт, я не хозяйка гостиницы, и вряд ли Брайан захочет, чтобы я лезла в его дела.

– Не надо быть хозяйкой гостиницы, чтобы постирать белье, натереть полы или смести песок с веранды.

Ледяной тон тетки вызвал у Джо желание оправдаться.

– Я не говорила, что не буду работать, я только имела в виду…

– Я прекрасно знаю, что ты имела в виду, и говорю тебе, что мне до смерти надоело подобное поведение. Любой из вас ско­рее утопится в болоте, чем попросит помощи у родного брата или сестры. И вы скорее откусите себе язык, чем обратитесь к собственному отцу. Не знаю, соревнуетесь вы между собой или это просто глупое упрямство, но, будь добра, отложи обиды, пока ты здесь. Это – дом. Бог свидетель, давно пора вам всем почувствовать, что это – дом!

– Кейт… – начала Джо, но тетка решительно направилась к двери.

– Нет, я слишком рассержена, чтобы сейчас разговаривать с тобой..

– Я только хотела…

Дверь аккуратно закрылась, и Джо глубоко вздохнула.

Голова болела, сил по-прежнему не было, чувство вины ду­шило, словно затянутая на горле петля.

«Кейт не права, – в конце концов решила Джо. – Я действи­тельно чувствую, что вернулась домой».

Стоя на краю болота, Сэм Хэтуэй следил за парящим в небе ястребом, высматривающим добычу. Сегодня Сэм пешком при­шел сюда, к проливу между островом и материком, покинув дом перед самым рассветом. Он знал, что Брайан ушел из дома при­мерно в тот же час, но они не разговаривали. У каждого из них была своя жизнь, своя дорога.

Сэм редко брал джип, предпочитая ходить пешком. Он часто отправлялся к дюнам, чтобы посмотреть, как солнце поднима­ется над водой, окрашивая ее в кроваво-красный цвет, затем в золотистый и, наконец, в синий. Он мог пройти много миль по пустынному солнечному пляжу, оценивая эрозию и движение песка, оставляя раковины там, куда выбрасывало их море.

Он нечасто осмеливался бродить по лугам среди дюн: они ка­зались ему такими хрупкими, каждый шаг наносил ущерб, вы­зывал изменения. А Сэм ожесточенно боролся с изменениями.

Бывали дни, когда покой был необходим ему больше грохота волн и пламенеющего красками восхода солнца. Тогда он пред­почитал бродить по краю леса за дюнами, где озера и низины, заполняемые приливом, были полны жизни и музыки. Сэм мог долго стоять неподвижно, как терпеливая цапля, поджидающая беспечную рыбу.

Иногда среди прудов, покрытых тонкой пленкой ряски и окаймленных ивами, он забывал о мире, существовавшем вне его собственного. Здесь, в камышах, прятались аллигаторы, переваривая последнюю добычу, а черепахи – вполне возмож­но, их следующая трапеза, – примостившись на упавших ство­лах деревьев, грелись в лучах солнца. И они были большей ре­альностью для Сэма, чем люди.