Юлия Шилова - Шанс на счастье, или Поиск мужа за рубежом

Мне необходимо остаться в доме одной и найти свой паспорт. Только вот как это сделать? Первое, что пришло мне в голову, — так это обыскать дом ночью, потому что днем Хенк вряд ли оставит меня одну. Поэтому у меня есть единственный шанс найти пропажу в то время, когда Хенк спит.

— Хенк, а когда на работу выйдешь? — спросила я, стараясь унять дрожь в голосе, чтобы не вызывать у Хенка хоть каких-нибудь подозрений. — Ты взял отгулы в связи с моим приездом?

— А что такое отгулы?

— Ну, это такой маленький вынужденный отпуск.

— Не брал я никаких отгулов.

— Так почему же ты не на работе?

— Предприятие, на котором я работал, на днях разорилось.

— Как разорилось? — я была в шоке от того, что я приехала не только к душевнобольному, но еще и к безработному и бесперспективному жениху.

— Обыкновенно. Ты что, не знаешь, как разоряются предприятия? Просто оно стало банкротом, и все.

— Вот это да! Значит, ты сейчас безработный?

— Пока безработный.

— А почему ты не написал мне об этом в письме?

— Я хотел рассказать тебе об этом при встрече.

— Странно, вообще-то о таких вещах сообщают сразу.

— И что бы от этого изменилось? Ты стала бы меня меньше любить?

— Так что мы будем делать с моим паспортом? — перевела я разговор на более волнующую меня тему.

— Ты не ответила на мой вопрос, — Хенк тут же нахмурил брови.

— Не знаю. Просто мне не совсем нравится, что я на месте узнаю много того, о чем было бы легче написать в письме.

Конечно, если бы я согласилась соединить с Хенком свою судьбу и остаться в Голландии, я бы переживала по поводу того, что теперь у него нет работы, но в данный момент меня это меньше всего интересовало.

— Ты веришь, что я не крал твой паспорт?

— Конечно, — соврала я. — Скорее всего, у меня его украли в аэропорту, пока я ждала багаж.

— Мне приятно, что ты не думаешь обо мне плохо. А насчет паспорта не переживай.

— Как это — не переживай?

— Что-нибудь придумаем.

— Куда я могу обратиться, чтобы зафиксировать факт воровства?

— Я обязательно узнаю, что можно сделать. Я помогу.

— Когда?

— Не переживай. Я все сделаю.

Хенк говорил таким проникновенным голосом, что искренне хотелось ему верить и не думать о том, что он конченая скотина. Ну уж я-то хорошо знала, что другим словом его просто не назовешь. Он что-то говорил мне про любовь, про то, что я именно та женщина, о которой он мечтал, что единственное, чего мне не хватает, — так это умения экономно вести хозяйство, но он этому меня обязательно научит. А я сидела, придавленная тяжелым грузом проблем, которые в одночасье на меня навалились, и думала, как такое могло со мною случиться? И что будет со мной дальше?

— Таня, милая, ты меня простила за то, что я поднял на тебя руку? Просто ты сама меня довела. Я виноват в том, что не смог сдержаться… Каюсь! Понимаешь, до тебя я никогда в жизни не ударил ни одной женщины. Сам не понимаю, как со мной такое могло произойти.

«Опять врет», — отметила я про себя и вспомнила слова Яна про то, как отец избивал его мать. А ведь Хенк сказал, что его супруга погибла от того, что оступилась на лестнице, упала и насмерть разбилась. Я вздрогнула, ощутила, как на моей спине выступил холодный пот, и подумала о том, что, скорее всего, Хенк помог своей жене упасть с лестницы, избавив тем самым себя от пожизненного выяснения отношений и ненавистного чувства долга. От этих мыслей меня слегка зазнобило, и Хенк не мог не уловить моего состояния.

— Таня, ты что вся дрожишь? Неужели ты так переживаешь из-за паспорта? Это же всего лишь бумажка.

— Это не бумажка, а очень важный документ.

— Но он не стоит того, чтобы из-за него так расстраиваться. Я же сказал тебе, что обязательно помогу.

— Я очень плохо себя чувствую. Неужели мне так плохо от твоего пивного супчика? Я даже не помню, как вчера отключилась. Проснулась от чудовищной головной боли и дикой жажды. Я так себя не чувствовала даже тогда, когда позволяла себе выпить лишнего.

— А хочешь, мы с тобой немного погуляем? Тебе не мешает проветриться.

— А где погуляем-то?

— А зачем далеко ходить? Пошли, погуляем по кладбищу. Благо оно здесь рядом.

— Где погуляем? — Последняя фраза Хенка привела меня в бешенство, и я с трудом сдержала себя от того, чтобы не сказать Хенку о том, что он не только конченый идиот, но и больной человек, по которому плачет психушка.

— На кладбище, — как ни в чем не бывало ответил Хенк и даже удивился, почему я не в восторге от его идеи.

— А как там можно гулять? — спросила я ледяным голосом.

— Там так мило! Я бы хотел познакомить тебя со своей женой.

— Но ведь она умерла!

— Для меня она всегда живая. Я хочу показать тебе ее могилку. Она очень симпатичная, тебе понравится.

От последних слов по моей спине пробежали мурашки, и я, не выдержав, покрутила пальцем у виска.

— Ты что несешь?

— Зря! Я там часто гуляю. Красота…

— Где красота? На кладбище?

— Конечно. Очень уютное место.

— А поехали погуляем по Амстердаму? Я так хочу прочувствовать этот город. Только не говори, что ты не хочешь тратить бензин.

— Конечно, не хочу, тем более что я сейчас безработный.

Вместо Амстердама Хенк устроил мне прогулку по центру того провинциального городка, в котором он сейчас жил.

Я надела черные солнцезащитные очки для того, чтобы не было видно заплывшего глаза, и думала о том, почему некоторые мои соотечественницы терпят ту жизнь, которой сейчас жила я. Они живут в вечном страхе, позволяют себя оскорблять и терпят все, чтобы только не возвращаться на свою родину. А их мужчины пользуются тем, что им некуда деваться, и обращаются с ними, как с людьми второго сорта.

А ведь совсем недавно я просто «болела» Европой. Так мечтала в ней жить, и ведь самое обидное, что в Европе действительно можно жить, но только с надежным мужем. Увы, но за рубежом хорошие отношения с партнером определяют буквально все. Кому повезло, у тех все хорошо, а вот если кому-то встретился такой же партнер, как и мне, то жизнь за рубежом становится в десятки раз хуже, чем в России. Просто любой из нас сложно представить, как мы опять вернемся в Россию и что скажут про нас друзья и знакомые.

Перед тем как отправиться в центр города, мы действительно зашли на чистое и аккуратное кладбище, которое так нравилось сумасшедшему Хенку. Он подвел меня к могиле своей жены и ткнул пальцем в фотографию на памятнике.

— Нравится?

— Симпатичная.

— Да она просто красавица!

С фотографии на меня смотрела приятная белокурая женщина. Она как-то грустно улыбалась, а в ее глазах чувствовалась тоска.