Игра в невесту - Hellic
Его голос звучал дерзко и настойчиво, словно я обязана ему повиноваться.
— Мой бывший парень из Санкт-Петербурга. Я там жила с родителями, — металлическим голосом ответила я.
— Какого чёрта этот бывший к тебе приставал? Что за намерения были у него?
— Ну, наверное, те же, что и у маньяков-насильников — порочить, — я невозмутимо пожала плечами и попыталась высвободить свою руку, но хватка Станислава Владимировича стала ещё сильнее.
— Ясно… — его холодный взгляд пробирал до костей, а рука не спешила отпускать мою.
Он схватил меня за подбородок, заставив смотреть в глаза. Такие бездонные… Они доводили до мурашек…
Я испуганно сглотнула, боясь даже пошевелиться в его мощных и руках, под властью пустого, но такого задумчивого взгляда. Его палец опустился на мою нижнюю губу, и Станислав Владимирович стал медленно водить по ней, оттягивая назад. Он опустил руку чуть ниже и сжал мою хрупкую шею, притягивая моё лицо к своему.
— Что вы делаете? — осмелилась спросить я, отлично понимая, что сейчас будет.
Но ответа не последовало. Станислав Владимирович максимально высоко поднял мою голову за подбородок и накрыл мои губы своими. Да так грубо и резко, что я аж опешила. Он кусал мои нежные губки, посасывал и оттягивал их. Но всё это было настолько неожиданным, что я окаменела и не могла что-либо предпринять. Да и не смогла бы…
Станислав Владимирович прервал поцелуй так же резко, как и начал его, и бросил меня на кровать, словно какую-то ненужную вещь. Я продолжала смотреть на него с нескрываемым изумлением и квадратными глазами.
— Только я имею право прикасаться к твоему телу, — прошипел Станислав Владимирович, и я вся задрожала, — Ты моя.
Я не могла вымолвить и слова, настолько сильно была шокирована происходящим. В глазах этого мужчины я видела что-то ужасное. Это был не гнев, не ярость. Страсть… Страсть и ревность.
Стянув с меня футболку и джинсы, он оставил меня лишь в одном белье. Но когда я попыталась прикрыться, он заломал мои руки и поместил их над моей головой.
— Не смей прикрываться! Ты — моя! Я хочу видеть всю тебя! Каждую частичку тела… Твою грудь… — Станислав Владимирович разорвал мой бюстгальтер в клочья и, словно голодный зверь, накинулся на мою грудь. Он жадно посасывал мои нежные сосочки, облизывая каждый, — Твою киску… — прикусив свою нижнюю губу, он стянул мои тоненькие трусики, оставив меня лежать перед ним полностью обнажённой. Я зажмурилась и задвинула свои ноги, но это его не остановило. Станислав Владимировичи переместил свою руку на мои бедра, насильно раздвинув их, и тем самым дав волю моим рукам. Я изо всех сил влепила ему пощёчину, от которой мужчина отскочил назад.
— Фига се… — сорвалось с его губ. Станислав Владимировичи схватился за свою красную щёку и в изумлении посмотрел на меня. Пользуясь случаем, я схватилась за одеяло и накрыла своё голое тело, хлопая испуганными глазами. Я не могла понять по его лицу, что он сейчас чувствует, но Станислав Владимирович был явно шокирован, — Я тебе настолько противен? — спросил он, серьезно глядя в мои зарёванные глаза. Я всхлипнула и стала вытирать свои губы тыльной стороной ладони, отчаянно пытаясь убрать с них вкус губ Станислава Владимировича, — Скажи, я тебе настолько противен, что даже простой секс со мной для тебя пытка?
Я снова всхлипнула и покачала головой.
— Я просто так не могу…
— Как «так»? Может, мне жениться на тебе!? — он нервно рассмеялся.
— Дело не в этом. Просто не могу я так и всё, — я вытерла свои опухшие от слёз глаза, и схватив из-за своей головы подушку, уткнулась в неё лицом.
— Тогда зачем соглашалась на мои условия? Я ведь явно не книжки с тобой читать собирался, и ты это понимала.
— Просто… Просто… — заикаясь, бормотала я.
— Что «просто»? ЧТО!? Зачем тебе деньги!? На айфон!? Шубу!? Машину!? — его голос повышается и начинает дрожать. Я сжала руки в кулаках, слушая его слова, каждое из которых ранило меня больше предыдущего.
— На операцию! — гневно выкрикнула я ему прямо в лицо. Станислав Владимирович опешил и удивлённо захлопал глазами.
— Операцию? — изумился он, — Ты больна?
— Операция не для меня, а для моей тёти.
Мужчина замер на несколько секунд, а потом задал следующий вопрос уже более сдержанным тоном:
— И сколько она стоит?
— Вы не можете…
— Я спрашиваю тебя, сколько стоит операция!? — настойчиво произнёс Станислав Владимирович.
Я назвала сумму, и он ухмыльнулся.
— Это совсем немного.
— Ну для кого немного, а для кого-то это колоссальные деньги, — я закрыла глаза, и слёзы снова потекли по моим щекам.
— Я заплачу, — сказал Станислав Владимирович, и я резко вскочила, чтобы посмотреть в его глаза.
«Нет, он не шутит. Станислав Владимирович сказал это на полном серьёзе».
— Вы не можете… — снова повторила я.
— Здесь я решаю, что могу, а что нет. И я оплачу операцию твоей тёти у самых лучших врачей, а потом и реабилитационный период. Она выздоровеет, можешь не волноваться.
— Станислав Владимирович, вы ведь это не просто так… — сказала я, предугадывая его следующую просьбу.
«Стать его секс-рабыней? Ублажать всю оставшуюся жизнь?»
— Верно. В этой жизни ничего не бывает просто так, — он поднялся с постели и протянул мне стакан воды, — Ты станешь моей невестой.
Я поперхнулась и начала громко кашлять.
«Мне это послышалось, или Станислав Владимирович действительно предложил мне выйти за него замуж?»
Я ошарашенно уставилась на него, в ожидании разумных объяснений.
— Тебе не послышалось, — словно прочитав мои мысли, сказал Станислав Владимирович, — Мне нужна невеста. И ты сыграешь её роль перед моими родителями, — пояснил мужчина, но от его слов мне не стало легче ни на грамм.
— Но почему я? Я ведь не из вашего круга? Я точно не понравлюсь вашим родителям.
— Ну и отлично, — Станислав Владимирович улыбнулся краем губ, глядя на моё удивлённое лицо. Его явно позабавила такая моя реакция, — Мне как раз это и нужно.
— То есть я должна НЕ понравиться вашим родителям? И что я должна буду сделать?
— А вот ничего. Совсем. Веди себя так же, как и всегда. Можешь нахамить, как сделала это в нашу первую встречу. Только не советую давать моему отцу пощёчину, — Станислав Владимирович наклонился над моим ухом и таинственно посмотрел вдаль, словно готовясь сказать какую-то истину, — Он не оценит.
— Но почему? —
