Элисон Уэйр - Опасное наследство
— Я должен сказать тебе кое-что, Кейт, — начал он, и на его волевом худощавом лице с выступающим подбородком появилось чуть напряженное выражение. — Ты уже достаточно взрослая. И ты никогда не должна сомневаться в моей любви к тебе. Ты знаешь, дитя мое, я для тебя готов на все. Но факт остается фактом… ты родилась вне брака. Я знаю, тебе это известно. Я просил Агнес рассказать тебе об этом, когда ты достаточно повзрослеешь, чтобы понять.
— Да, сэр.
Кейт поразило, что отец заговорил с ней на эту тему. После того памятного разговора с няней прошло уже четыре года, но девочка ни разу не осмелилась затронуть эту тему, потому что прекрасно знала: вести такие беседы неподобающе. К тому же ей было тяжело облечь мучившие ее вопросы в слова. Кейт не только с отцом, а вообще ни с кем никогда об этом не говорила. Она боялась расстроить герцогиню и не хотела привлекать внимание к тому, что отделяет ее и Джона от их единокровного брата Эдуарда. Девочка утешалась тем, что ей еще повезло, потому что родиться вне брака — не лучшая судьба, и для таких, как она, придуманы слова и похуже, чем «незаконнорожденный». Кейт слышала, как желчная Сесили не раз произносила у них с братом за спиной: «Ублюдки, маленькие ублюдки». Это причиняло девочке боль. К счастью, Сесили вышла замуж и исчезла из их дома, а больше Кейт никто не мучил.
— Я не любил твою мать, — сказал ей отец. — И она меня не любила. Но она была очень красива, как и ты.
Кейт не хотела встречаться с его нахмуренным взглядом — это казалось ей неподобающим, — и потому она смотрела на потрескивающие в камине дрова. Герцог, постоянно отхлебывая вино из кубка, продолжил:
— Я был ее рыцарем, ухаживал за дамой своего сердца, которая, увы, была замужем. Одним словом, дела зашли слишком далеко. Она сообщила мне, что беременна. Ей пришлось сказать об этом и мужу, и он запретил твоей матери встречаться со мной. Нужно отдать ему должное: он отправил супругу рожать в монастырь. И хотя муж ее простил, но воспитывать чужого ребенка как своего собственного не пожелал, и ты, таким образом, попала ко мне, чему я был только рад. Я совершил неблаговидный поступок, но затем сделал все, чтобы исправить последствия. Я оплатил пребывание твоей матери в монастыре, я нашел для тебя кормилицу, а потом привез сюда. И был вознагражден сторицей. — На лице Ричарда Глостера появилась улыбка, что случалось редко. — Единственным оправданием мне может послужить лишь то, что я был тогда очень молодым и пылким, а потому не сумел сдержаться.
— Как звали мою мать, сэр? — отважилась спросить Кейт.
— Катерина. Тебя назвали в ее честь.
Потом он сообщил дочери все, что, по его мнению, она должна была знать о матери: рассказал в нескольких скупых словах о ее происхождении, теперешнем положении, о том, где та живет. Увы, он не сказал Кейт того, что девочка жаждала узнать всей душой. Часто ли Катерина От думала о дочери, которую вынуждена была оставить? Страдала ли оттого, что лишилась ребенка, или же, напротив, боясь позора, спешила избавиться от младенца? Любила ли она когда-нибудь свое чадо? Задавала ли хоть раз себе вопрос: что думает Кейт о женщине, благодаря которой она появилась в этом мире?
— А какая она была, моя мать? — спросила Кейт, сочтя подобную тему достаточно безопасной.
— Каштановые волосы, как и у тебя, — ответил ей отец. — Голубые глаза, пухлый красивый рот. Насколько я помню, она одевалась с большим вкусом. Но, откровенно говоря, Кейт, я знал эту женщину так недолго, что мои воспоминания о ней совсем потускнели. Достаточно сказать, что она была очаровательная дама, смешливая и веселая. И еще у нее был очень быстрый ум, насколько я помню. Словом, ты очень похожа на нее.
Внезапно Кейт не выдержала.
— А я когда-нибудь увижу свою мать? Мне бы хотелось хоть немножечко ее узнать! — взмолилась она.
Герцог неловко шевельнулся в кресле и нахмурился:
— Нет, Кейт, боюсь, это невозможно. Я поклялся, что никогда впредь не предприму попыток увидеть ее. Я сделал это ради сохранения ее брака и ее будущего счастья. И теперь пути назад нет. Извини.
— Ничего, это не имеет значения, — пробормотала девочка.
И уже потом, лежа ночью в постели, она подумала, что, пожалуй, все это и впрямь не имеет значения. Почти не имеет. Ее любят. У нее есть отец, женщина, которая заменила ей мать, и два брата. Внезапно Кейт осенила взрослая мысль: она сообразила, что госпожа От, вполне вероятно, просто не хочет видеть живое свидетельство своего грехопадения. Ясное дело, свидание с дочерью может иметь для нее катастрофические последствия, ведь ее муж, похоже, человек суровый и мстительный. А еще Кейт понимала, что отец, как человек чести, вынужден сдержать свое обещание. А потому изо всех сил старалась поскорее забыть о матери. Но она не могла перестать думать о ней, не в силах была избавиться от фантазий: вот они случайно встречаются, вот Катерина посылает за дочерью или даже тайно устраивает их свидание.
Джон и Кейт оба были ублюдками, а потому были связаны общими узами незаконной крови. Когда девочка сочла, что брат достаточно повзрослел, они стали шептаться о своих матерях, вслух размышлять о них. Но Джон рос беззаботным, лишенным воображения мальчишкой, а потому этот вопрос не вызывал у него такого любопытства, как у Кейт. И может, оно было и к лучшему. Потому что Джон был плодом супружеской измены — он родился, когда со дня свадьбы их отца не прошло и двух лет. Никто не говорил об этом открыто, и Кейт чувствовала, что не нужно задавать вопросы о матери Джона. Она считала, что отношение герцогини к мальчику свидетельствует о ее необыкновенной доброте, — ведь Анна приняла его в семью и нежно любила, хотя известие о его рождении, вероятно, и причинило ей мучительную боль. Мало того, Джон оставался для нее постоянным живым напоминанием о неверности мужа.
И все же Анна любила герцога. Это было ясно как божий день. Они казались всем счастливой парой, как то и подобает супругам столь высокого положения. У них были общие интересы и огромное богатство, немалая часть которого досталась герцогу благодаря этому браку. Он уважительно и с почтением относился к жене, исполнял ее желания, заботился о ее удобстве. Он делал все, что только можно ожидать от любящего мужа. Но вот на самом ли деле он любил Анну? С возрастом Кейт все чаще задавала себе этот вопрос.
Как-то раз она подслушала болтовню служанок в спальне, которую делила с ними с тех пор, как выросла и уже не могла ночевать в одной комнате с братьями. Служанки, вероятно, решили, что девочка спит, и она и в самом деле почти заснула, но, услышав их разговор, навострила ушки.
— Моя тетка — а она служит при дворе — говорит, что у них не настоящий брак, — раздался шепот Джоан Танкервиль, которая недавно вернулась от родственников, живших близ Лондона.
— Правда? — прозвучал потрясенный голос Томазины Во. — Не может быть!
— Да это уже давно ни для кого не тайна. Герцог не получил от церкви разрешения на брак. Они ведь близкие родственники, а в таких случаях требуется специальное разрешение.
Герцог? Кейт была ошеломлена. Неужели они говорят о ее отце?
— А не знаешь, почему так вышло?
— Тетушка Люси сказала, что это специально сделали на тот случай, если супруга вдруг не родит ему наследника. Тогда герцог сможет отказаться от нее и жениться снова.
— Но Анна принесла ему в приданое столько земель! Небось все придется отдавать обратно в случае развода?
— Знатные лорды вроде Глостера не так-то легко расстаются с тем, что попало им в руки. Уж поверь мне, он в случае чего найдет способ сохранить приданое. Отправит жену силком в монастырь или запрет где-нибудь, как сделал это с ее матерью.
— Что? — чуть не взвизгнула Томазина. — Ты кого это имеешь в виду?
— Старую герцогиню Уорик. Моя тетка говорит, что наш хозяин захватил все ее земли, выманил старуху из убежища в Бьюли, а потом привез сюда и запер в башне. После чего раздобыл какой-то документ, объявляющий ее умершей, чтобы сохранить за собой все земли.
Кейт была в бешенстве. Да как они смеют говорить такое о ее отце?! Девочка вскочила с кровати и с удовлетворением заметила в свете свечи, как лица дерзких служанок исказила гримаса ужаса.
— Если я расскажу про все, что здесь услышала, вас выпорют. А то и накажут еще похуже! — сказала она ледяным голосом. — Запомните: мой отец любит свою жену. Я это прекрасно знаю и не желаю, чтобы тут болтали всякие глупости! А мою бабушку никто не запирал — она повредилась умом, и за ней присматривает служанка. Бабушка, между прочим, иногда выходит погулять. Так что, прежде чем распространять глупые слухи, потрудитесь узнать, как все обстоит на самом деле! А теперь, может быть, вы позволите мне поспать? — С этими словами она улеглась, повернувшись к ним спиной.
Да, ее отец любил жену. Конечно, любил. Она была не права, когда сомневалась в этом. А все эти разговоры о церковном разрешении — сплошные глупости, потому что герцогиня родила Ричарду Глостеру наследника, а если бы даже и не родила, ему наверняка и в голову бы никогда не пришло отделаться от нее.
