Лиза Джексон - Расплата
Она покачала головой.
– Это ненадолго, – уверил он ее, когда по ее щекам снова потекли слезы. – И затем я выпущу тебя из подвала навсегда. Но ты должна пообещать, что поможешь мне. – Она не колебалась, энергично закивала. Она принялась отчаянно цепляться за его стихарь. – Я понимаю, – произнес он. – Знаю, это трудно, но все стоящее не дается даром. Нужно пройти через боль, страдания и жертвоприношение. Так... а теперь ступай. – Когда она стала качать головой, он вытащил из кармана пульт дистанционного управления. – Ну же, будь паинькой, – предупредил он, и она, быстро повернувшись на грязных босых ногах, заковыляла обратно в подвал. Он хотел было дать по ней маленький разряд чтобы поторопить, но сдержался.
Саре нужно полностью понимать разницу между наградой и наказанием.
– ...Прости меня, отец, ибо я согрешил...
Джеймс почувствовал, что у него подгибаются колени. Прошло больше недели с того момента, как он в последний раз слышал этот дребезжащий голос.
– Что случилось, сын мой? – спросил он, забывая обо всех правилах, сидя на краю стола у себя в квартире. Его позвоночник был напряжен, а сердце неистово колотилось в предчувствии чего-то ужасного.
– С моей последней исповеди минула неделя, и вот мои грехи.
Джеймс взял себя в руки.
– Я поминал имя господа всуе и испытывал похоть в сердце.
Пока все шло нормально.
– В качестве епитимьи прочтите десять раз «Аве Мария» и пять раз «Отче наш». – У Джеймса пересохло в горле, и его легкие были так напряжены, что он не мог дышать. Только бы кающийся больше не убивал... только бы.
– И я опять нарушил заповедь. Я отнял жизнь.
У Джеймса в ушах гулко застучала кровь.
– Еще одну? – Отец О'Хара был допрошен, но отпущен, поскольку смог доказать свое алиби. Скандал, конечно, был ужасным, и он стал объектом пристального внимания прессы, прихожан и духовенства... Имя О'Хара всегда будет ассоциироваться с этим убийством, хотя он был в нем не виновен. Однако имелись другие обвинения, которые выдвигал адвокат родителей Микки. Речь шла о неподобающих прикосновениях, педерастии, изнасиловании... а теперь еще и это...
– О да... Я нашел грешника в доме господнем.
– Грешника? – Джеймсу стало тошно.
– Алтарного мальчика, который осквернил церковь, – громогласно объявил кающийся. – Хулиган, который украл вино и имел наглость пить его из потира, все под видом богоугодного дела. Да, я с радостью пролил его кровь. Да будет это уроком всем тем, кто бросает вызов господу, кто не чтит его дом, кто совершает грехи.
Этот человек был сумасшедшим. У него в голове все перепуталось.
– Послушайте, сын мой. – Джеймс просил, хотя ему хотелось придушить этого исповедующегося. Дай мне силы, господи, прошу тебя, помоги мне найти способ остановить его. – Я тоже искал совета всевышнего. Он сказал мне, что эти убийства должны прекратиться, что это не его воля. Больше не следует забирать жизни.
– Вы? – В его голосе ясно звучала надменная насмешка. – Вы говорили с господом?
– Да, много раз.
– И вы слышали, как он говорит?
– Я знаю, чего он хочет, и это насилие не есть его воля.
Раздалось презрительное фырканье.
– Мир – очень жестокое место, отец. Вы разве этого не замечали? И зверства во имя религии совершались с незапамятных времен.
– Тогда не совершайте новых злодеяний. Не грешите больше.
– Это я, я действительно говорил с богом и слышал его голос, и моя миссия ясна. Я должен приносить ему жертвы. Ради святых мучениц. Дабы еще раз подтвердить их мученичество.
– Что? – спросил Джеймс, и внутри у него все сжалось. Бенц был прав.
– Вы не понимаете, не так ли? Я знал, что вы не говорили с Отцом. – И затем он пустился в пространные рассуждения о своей миссии, о том, как он искал идеальную женщину для жертвоприношения в дни праздников святых. Все оказалось, как и предполагал Рик Бенц. Он почти не останавливался, чтобы перевести дух, словно радовался возможности высказаться. Манера речи у него была как у лектора... словно он привык к тому что его слушали люди. Оратор. Священник? Политик? Председатель правления какой-нибудь компании? Преподаватель... жертвами ведь были студентки... Кто?
– Налагается ли на меня епитимья? – наконец спросил он.
– Конечно... конечно... такая же, как прежде. Вы должны читать молитвы по четкам и рассказать обо всем полиции...
– Меня не будут судить смертные! Я исповедуюсь только отцу через вас.
Он повесил трубку, а Джеймс продолжал держать ее возле уха. Затем, погрузившись в размышления, он выронил ее. Трубка свисала с края стола, но он этого не замечал.
Джеймс опустился на колени и принялся молиться. С такой самоотдачей он делал это первый раз в жизни.
Бенц записал весь разговор. Он испытал некоторое облегчение от того, что убийцей оказался не Джеймс. Но когда он послушал этот дребезжащий голос, ощутил его присутствие, ему стало не по себе. Он не тратил времени, просто забросил в рот несколько таблеток «Ролейдса», которые нашел дома в ящике стола, затем набрал номер своего друга в телефонной компании. Может, у Ларри есть какая-нибудь информация для него. Может, он вот-вот схватит убийцу. Вдруг ему повезет.
– Какого хрена все это значит? – спросил Брайан Томас, открыв дверь своей квартиры и обнаружив двух полицейских на пороге. Один из них был смуглолицым, и на его лице ясно читалось «со мной не связывайся», другой был старше, сурового вида, но... о черт, он узнал отца Кристи Бенц по фотографии, которую видел в ее бумажнике.
– Мы просто хотели бы с тобой побеседовать, – объяснил Бенц.
– Я ничего не сделал вашей дочери.
– Значит, ты знаешь, кто я? – Его улыбка леденила душу, словно смерть.
– Она сказала, что вы придете. – Он отступил, пропуская их в комнату. Она была скудно обставлена мебелью и не прибрана, но ему было плевать. Эти копы все равно ничего не смогут на него повесить. Травка, которую он курил вчера вечером, вся закончилась, ничего более сильного он не употреблял, поэтому ему нечего бояться. Но тем не менее он вспотел, и, вне всякого сомнения, оба полицейских окидывали пристальным взглядом его книжный шкаф и... о черт... кальян. Он оставил его у кровати рядом с пустыми пивными банками, и Бенц, конечно, его заметил.
Его губы сжались.
– Нам нужно задать тебе несколько вопросов, – произнес он и указал на стоящее возле окна кресло из секонд-хенда. – Почему бы тебе не присесть?
Брайан заволновался. Что у этих копов есть на него? Раньше он уже проходил через подобное, давным-давно. Он вспомнил, как его арестовали, завели руки за спину и надели на них наручники, потом снимали отпечатки пальцев, часами допрашивали, затем бросили в клетку ко всяким отбросам общества... Он стиснул зубы и попытался думать. Он не сделал ничего противозаконного. Эти полицейские ничего не смогут ему предъявить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});