Эллисон Бреннан - Люби меня до смерти

Теперь все стало ясно. Хуже того, Мэллори знал, что женщина обязательно узнает этот предмет. Он заставил ее сделать этот невозможный выбор.

Больше всего Люси хотела повернуть время вспять и никогда не открывать чертову шкатулку.

Шон не спросил Люси, зачем ей вдруг потребовалось ехать в Сенат США в понедельник после обеда. Он просто отвез ее туда. И даже не решился возразить, когда она сказала ему, что должна отправиться в здание в одиночку, хотя и позволила ему проводить ее до входа.

– Пожалуйста, подожди здесь, – попросила Люси, когда они прошли через рамку металлоискателя.

– Я не сдвинусь с места, пока ты не вернешься. Делай то, что считаешь нужным, но я буду здесь.

Люси благодарно поцеловала его, развернулась и отправилась к лифтам, опираясь на одиночный костыль.

Она вошла в просторный офис сенатора Пакстона под удивленный возглас Энн Линкольн, его секретаря:

– Люси! Что стряслось?

– Вот такая уж я недотепа, – ответила Люси, отказавшись объяснять, что произошло на прошлой неделе. – У меня назначена встреча с сенатором.

– Мистер Пакстон все еще в зале заседаний…

– Он сказал, что поднимется, как только я буду здесь. Можно, я подожду в его кабинете?

– Минутку, – ответила Энн, – я позвоню ему.

Люси бросила взгляд на картины на стенах. Сенатор Пакстон подписывает Закон Джесси, мать Джесси у его плеча. Сенатор на митинге по поддержке законодательства в пользу увеличения тюремных сроков для насильников над детьми. Сенатор на похоронах своей дочери, ее портрет на фоне.

Моника Пакстон была очень похожа на Люси. Кинкейд всегда знала, что похожа на погибшую дочь сенатора, и подозревала, что именно в этом кроется его привязанность к ней и его безграничная помощь на протяжении последних лет.

Но теперь, быть может, появились новые причины всему этому…

Энн позвонила по телекому:

– Джонатан сказал, что ты можешь подождать в его кабинете. Он будет через пару минут.

– Спасибо.

Женщина вошла в кабинет и закрыла за собой дверь. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Может быть, она все-таки не годится для службы в ФБР?

Но тогда она никогда не сможет доказать, что за группой мстителей стоит сам сенатор Пакстон.

Люси поняла всю картину, стоило ей только увидеть тот медальон. Поняла столь активное участие сенатора в ФОМД. Его тесные взаимоотношения с Фрэн Бакли. Его личное богатство и то, как он им распоряжался.

Дочь сенатора Пакстона Моника стала первой жертвой Адама Скотта. Не было никакого совпадения в том, что Мэллори желал заполучить ту шкатулку, в которой хранился медальон Моники – подарок отца на шестнадцатилетие. Мик знал, что он хранится в шкатулке Адама Скотта.

Но все это косвенные улики, а Бакли и Мэллори ни словом не обмолвились о Пакстоне. Если только один из них не расколется (а Люси не сомневалась, что этого не произойдет), участие Пакстона в отмщении останется неподтвержденным слухом.

Люси все еще беспокоила одна фраза Мэллори, которую он произнес в разговоре с ней на этой неделе.

Я не сожалею об убийстве Мортона.

Интересный подбор слов. Ее подсознание сразу же обратило на это внимание, но до этого момента она не понимала важности этой фразы. Мэллори сказал, что убивал от имени других жертв, если не считать Мортона. Нет никаких сомнений в том, что он там был – все улики указывали на это, не говоря уже о его собственных показаниях, – и Ной сказал, что Мик подписал свои показания в отношении всех и каждого, кого он убил. Включая Мортона.

Но в этом случае он специально оговорился. Специально для нее.

Я не сожалею об убийстве Мортона.

Курок спустил не Мэллори. Парня заманили в округ Колумбия лишь для того, чтобы сам сенатор мог убить его.

Внезапно Люси осознала, что не хочет терять мистера Пакстона. Да, он поступил неправильно, но она не могла бросить это ему в лицо. Не могла сказать никому о том, что чувствовала в сердце. Что он убийца.

Она даже не могла ненавидеть его за это.

Люси быстро начеркала пару строк и оставила коробочку на его кресле, затем выбежала через боковую дверь, ведущую напрямую в вестибюль. Она не оглядывалась.

Сенатор Пакстон шагнул в свой офис:

– Люси, что за…

Он услышал щелчок замка боковой двери и нахмурился. Почти уже кинулся за ней, но заметил что-то на своем кресле.

Не веря своим глазам, мужчина взял в руки маленькую белую коробочку. Не может быть… Он открыл крышку и уставился невидящим взглядом на золотой медальон, едва разбирая его очертания за пеленой слез. Моника…

Мать Моники умерла от рака еще молодой, и Пакстону пришлось самому растить свою дочь. Ему далеко не все удавалось. Он любил ее больше собственной жизни, но был настолько занят своей карьерой, что никогда не уделял ей достаточного внимания. Не говоря уже о том, что не принимал участия в ее повседневной жизни. Он был удаленным отцом, причем настолько удаленным, что не знал о том, что Моника пересекала сотни миль каждые выходные, чтобы побыть со своим парнем – Адамом Скоттом.

Он любил ее всем сердцем, но не понимал, насколько она важна для него, пока девушка не исчезла в один ужасный день.

Многие годы Пакстон считал, что она сбежала, обвинял ее, затем себя. Хотел вернуть ее, чтобы умолять о прощении за все те огромные ошибки, что он совершил как ее отец. Но шесть лет назад сенатор узнал о том, что действительно случилось с его девочкой. Роджер Мортон предоставил эту информацию, вкупе с финансовыми данными, в обмен на снисхождение. Сенатор Пакстон поддержал его сделку со следствием, потому что должен был знать правду.

Правду о том, что она была мертва все то время, что он искал ее.

Он открыл медальон. Справа располагалась фотография Моники в день ее шестнадцатилетия. Широкая, светлая улыбка. Слева фотография Моники у него на руках в день ее рождения.

Пакстон заметил листок бумаги на своем кресле. Поднял, поднес к глазам, тяжело сел, не выпуская из рук медальон Моники, не пытаясь более подавить стон скорби, поднимающийся из его груди.

Спустя еще несколько минут он открыл сложенный листок записки.

Это принадлежит вам.

Глава 46

Люси расслабилась в первый раз, казалось, за целую вечность. Она свернулась калачиком у камина Шона в четверг утром. Тот тактично спросил, не будет ли она против огня с учетом того, что произошло на ферме всего неделю назад, но это не заставило ее бояться пламени больше, чем события шестилетней давности заставили ее бояться мужчин.

Роган лег рядом с нею с чашкой горячего кофе в руках. На нем были лишь спортивные штаны, она же закуталась в самую теплую пижаму и одеяло.