Слуги этого мира - Мира Троп
Во время одной из прогулок они посетили древо Ти-Цэ и Ми-Кель, и Помона на сей раз познакомилась с родителями самки. Гостеприимная пара провела их на самую вершину древа, где они вместе с посмеивающимся над реакцией Помоны древним целый вечер любовались полетом гуннеры. Человеческий Посредник никак не могла взять в толк, каким образом могли летать растения, в то время как йакиты не видели в этом ничего удивительного.
– Разумеется они не живые. По крайней мере настолько, насколько живы мы с вами, – говорил ей древний. Он знал человеческий язык, но Помона все равно едва могла понять его сухонький, сиплый голос. – Перелетные гуннеры в сезон вегетативного размножения отбывают подальше от места рождения, чтобы освоить другие земли, и траектория их полета лежит как раз через Плодородную долину. Это просто запрограммированный природой процесс. Но до чего красиво, правда?
Помоне возразить было нечего. Она не отрывала взгляд от стаи перелетных гуннер – темно-зеленых листьев, которые плыли по небу с грацией рассекающих морские глубины скатов. От каждой тянулся тонкий длинный стебель, словно обрывок пуповины, трепыхающийся на ветру.
Родители Ми-Кель оказались не только гостеприимной, но и не по годам жизнерадостной парой, которая поджидала старость с озорством детей, играющих в прятки. Помона побеседовала с галантным приемным отцом Ти-Цэ, передала несколько вежливых слов самке через самцов, а после с удовольствием наблюдала за ними, когда те ни то на публику, ни то в порядке вещей стали дурачиться друг с другом. Отец Ми-Кель карабкался по ветвям к гнезду, а его супруга обрывала ветви-лианы и бархатно смеялась всякий раз, когда он соскальзывал вниз и начинал подъем сначала.
– Ну же, Ар-Ит, – перевел Ти-Цэ Помоне позже причитания тестя, – я уже не так молод…
Глядя на них, Помона подумала, что только неугасающий позитив родителей удерживал Ми-Кель все эти годы от окончательного отчаяния. Если бы они принялись паниковать из-за отсутствия наследницы для нижней ветви, ничего не остановило бы Ми-Кель от того, чтобы однажды как бы случайно сорваться со своего яруса вниз и войти головой в землю до того, как крылья успели бы поднять ее в воздух.
Случилось им пересечься и с обитателями древа, на нижних ветвях которого хозяйничала младшая сестра Ти-Цэ, готовившаяся освободить свой ярус для подрастающей дочери. Ти-Цэ поцеловал племянницу, обнялся с пышногрудой Ка-Ми и обменялся улыбками с ее супругом. Родные родители поприветствовали его вежливо – и только. Помона ужасно расстроилась, увидев их подчеркнутую учтивость. Она никак не могла смириться с тем, что у йакитов подобное в порядке вещей, и заверения Ти-Цэ, что частью этой семьи он уже не является, ничем не помогали женщине.
Куда бы ни привела их экскурсия, Ми-Кель всюду следовала за человеческим Посредником и его провожатым, а если Ти-Цэ и просил ее вернуться на их древо и защищать гнездо, она рано или поздно возвращалась к ним опять, и даже пряталась за древами, чтобы как можно дольше оставаться поблизости безнаказанно. Ее маскировка могла обмануть Помону, но никогда – чуткий нос Ти-Цэ.
Терпение самца начало подходить к концу, и когда Ти-Цэ в очередной раз решительно смерил Ми-Кель взглядом, чтобы напомнить ей, где следовало быть самке, Помона вмешалась и уверила сопровождающего, что ничего не имеет против ее компании.
– К тому же, Ми-Кель помогает исполнению твоих служебных обязанностей, – добавила Помона. Уж эти слова Ти-Цэ не должен был пропустить мимо ушей. – Благодаря стараниям Ми-Кель я лучше узнаю йакитов, ваши нравы и культуру. Прости, Ти-Цэ, но я не думаю, что ты знаешь своих соседей и саму Плодородную долину лучше, чем она. Если Ми-Кель продолжит в том же духе, я буду очень признательна.
Ти-Цэ призадумался. Нельзя было сказать наверняка, клюнул он на удочку или своей волей ухватился за убедительное оправдание постоянного присутствия рядом с ними Ми-Кель. Как бы то ни было, он деловито обратился к благоверной с разъяснениями предъявленных гостьей условий. Ми-Кель послушала, взволнованно похлопала глазами и просияла. В первый раз за все время самка отвесила Помоне поклон.
Помона думала, что, приобщив Ми-Кель к делу, делает одолжение только этим двоим, но самка отнеслась к своему участию со всей серьезностью. В благодарность за возможность не расставаться с мужем она решила во что бы то ни стало внести важнейшую лепту в знакомство Помоны с долиной. Она рассказывала ей через Ти-Цэ гуляющие по этому краю легенды и сказки, проводила путников в укромные местечки, о которых знали только самки, показала, какие полезные и просто красивые растения можно было найти под толщей лепестков и даже как их приготовить. Ее познаниями был впечатлен даже Ти-Цэ, не говоря уже о Помоне. В некоторых уголках долины, куда заводила их самка, Помона слезно умоляла сделать остановку. Присев прямо на землю, она делала быстрые наброски на своих листах пергамента по мотивам рассказов Ми-Кель, либо копируя то, что увидела. Она не могла и представить, что, помимо прочего, у нее появится столько пищи для вдохновения на изделия из тканей и нитей.
– Слушай, – обратилась к Ти-Цэ как-то Помона, – почему вашим женщинам закрыт путь на службу? Ми-Кель потрясающая, она столько всего знает!
– Много знать о своей культуре недостаточно, – заметил Ти-Цэ. Ми-Кель сидела у него на правом плече и безучастно глядела по сторонам, припоминая, чем еще может удивить человеческого Посредника. – Чтобы наладить связь между хотя бы двумя совершенно не похожими друг на друга
