10000 желаний - Влада Ольховская
Только Матвею это было не нужно.
— Мне предстоит серьезная работа, — отметил он. — И я планирую сосредоточиться только на ней, не тратя энергию на проблемы поменьше вроде тебя.
— Я просто хочу как лучше, — напряженно произнесла Скворцова, легко выдерживая его взгляд. Глаза у нее и правда были красивые… Но в их профессии это не достоинство, а обстоятельство.
— Хочешь как лучше — сиди дома, — рассудил Матвей. — Однако что-то мне подсказывает, что правильно ты не поступишь, так что — счастливого пути! Раз уж влезла во все это, постарайся не стать еще одной жертвой, большего я от тебя не ожидаю.
* * *
— Как можно быть таким засранцем?! — бушевала Таиса. — Эталонным! Как будто только что из музея мер, весов и засранцев сбежал!
Она понимала, что толку от таких рассуждений не будет, но гнев нужно было выпустить. Слишком уж показательно Матвей ее проигнорировал… дважды. Однако первый раз она готова была спустить на тормозах: он и правда узнал о ней много неприятного, он не верил, что она останется. А теперь-то что ему мешало? Таисе казалось, что вражда в команде — последнее дело, особенно на сложном задании. Она давала Матвею шанс быстро проскочить неловкий момент и работать нормально.
А в ответ получила очередной презрительный взгляд.
Естественно, на автобусе она добираться не стала, поехала вместе с Гариком. Он сразу предложил это, но Таиса пояснила, что хочет наладить контакт с Матвеем. Гарик уже тогда посмотрел на нее странно, будто знал, чем это закончится. Однако возражать он не стал, решил позволить ей набивать шишки самостоятельно.
Ей оставалось лишь радоваться, что хотя бы с Гариком было легко — и спасибо мирозданию за это. Сначала Таиса и ко второму ученику Форсова присматривалась с осторожностью, но Гарик всегда казался одинаковым: непробиваемо спокойным, искренне жизнерадостным.
Она надеялась, что и сейчас он ее поддержит. Не похоже, что ученики Форсова были так уж дружны… или вообще дружны. Раньше Гарик вполне спокойно подшучивал над коллегой, а теперь вот затаился, сделав вид, что полностью сосредоточен на дороге.
Таиса, конечно же, заметила это, перестала возмущаться и покосилась на него с удивлением:
— Считаешь, что я не права?
— Права по-своему — с учетом твоих знаний и жизненного опыта. Но тут нужно делать поправку именно на Матвея, на его историю.
— Которой я не знаю.
Она пыталась узнать — и имела на это полное право после того, как Матвей бесцеремонно порылся в ее прошлом. Однако найти информацию о нем оказалось почти нереально, в открытых источниках ничего не было, а к полицейским архивам она и не надеялась подобраться. Судя по тому, что она уже услышала, Матвею доводилось раскрывать сложные дела, но он старался не привлекать к себе внимание.
Гарик, понятное дело, знал куда больше… Интересно, сколько они уже знакомы? Наверняка не один год, тут и расспрашивать никого не надо, невольно важные факты узнаешь. И вот эти самые факты сейчас не давали Гарику шутить и насмехаться.
— Тебе и не нужно знать, — вздохнул он. — Это никак не поможет тебе его понять, скорее, помешает. Матвей, он… у него реально все сложно в жизни было до того, как он к Форсову попал. Кстати, попал сначала пациентом, а потом уже стал учеником.
— Пациентом? Форсов же профайлер!
— Ну прям, образование такое в СССР было — профайлер! Психиатр он изначально был, дальше уже покатилось. С Матвеем он познакомился намного раньше, чем со мной, так что я лично это все не наблюдал, так, узнал кое-что… И даже тем, что узнал, мне не стоит делиться, потому что это неправильно. Могу только сказать, что Форсов его буквально по кусочкам склеил, и то, что есть сейчас, вообще не похоже на то, что было раньше.
— И что? Я должна восхищаться им за это и принимать любые его закидоны?
— Опять же: просто держись от него подальше. У Матвея очень узкий круг близких знакомых, туда доступ годами получают. А тебя, выходит, в этот круг впихнули ногой. Не дави еще больше. Испробовала метод, который не подводил тебя с детского сада, — подари лопатку и играйте вместе, — не получилось, вот и отстань.
— Ты ведь понимаешь, что это не единственный путь? Вариант номер два — узнать о нем все, что знаешь ты, наладить контакт с учетом этого…
— Не надо, — прервал ее Гарик. — Вот даже не начинай. Сейчас ты ему просто до чертиков не нравишься. Но если ты узнаешь о нем всю правду, станет только хуже.
— Почему это?
— Потому что ты попытаешься его спасти. А за такое он ненавидит.
Таиса по-прежнему ничего не понимала, но желание лезть глубже окончательно отпало. В конце концов, Матвей — не несчастная маленькая девочка, обиженная злыми дядями, он почти двухметровый лось, с которым не стоит вот так носиться. Он при любом раскладе заслуживал меньше сочувствия, чем замерзшая насмерть Даша Виноградова.
Ей действительно хотелось помочь… Хотя какая может быть помощь мертвецам? Это, скорее, самообман живых: вера в то, что ушедшим есть хоть какое-то дело до этого света.
Таиса старалась не спешить с выводами, она еще не была уверена, что Дашу действительно убили. По данным, которые получил Форсов, и правда нельзя было разобраться, что там произошло, возможность лично съездить и посмотреть значила куда больше. Таиса ожидала, что сам Форсов поедет с ними… про гемодиализ она тогда еще не знала. Но это от нее как раз никто скрывать не стал, и тем больше она ценила то, что пожилой профайлер все-таки согласился потратить время и силы на ее обучение. Чем меньше сил, тем они ценнее…
Но до деревни было еще далеко, злиться на Матвея больше не хотелось, потому что от этого не было никакого толку, и Таиса предпочла сосредоточиться на видах за окном.
Виды и правда поражали. Чем больше они отдалялись от столицы, тем совершеннее становилась зима. Она засыпала густым тяжелым снегом леса, делая их черными, белыми и зелеными. Она укутывала поля и луга в невесомые облака искристого сияния, на которое невозможно было долго смотреть — солнце слепило так, что слезились глаза. Зима рисовала льдом, выстраивала причудливые скульптуры, заставляла
