Тэми Хоуг - Темная лошадка

А какова роль Эрин в этой игре? После рассказа Лэндри о видеозаписях изнасилования и избиения – уже не знаю. Пленка с похищением, которую я смотрела раз двадцать, заставила меня усомниться, действительно ли Эрин жертва. Ведь Пэрис могла посвятить ее в заговор, соблазнив возможностью наказать родителей, а когда план начал действовать, отдала на откуп Ван Зандту… Мне стало тошно при одной мысли об этом.

По-прежнему стоя сбоку, я затаила дыхание и левой рукой чуть приоткрыла дверь. Струйка пота побежала у меня меж бровей, скатилась по носу. Снова ничего.

Выставив пистолет, я шагнула внутрь вагончика, повела дулом слева направо. В первой комнатушке никого. Я бегло огляделась: старый железный стол, круглая лампа, стул. Все в пыли и ошметках паутины. Кипы старых газет. Пустые банки из-под краски. В нос ударил застоявшийся запах пыли, сигарет, прорастающей под ветхим линолеумом плесени. Лязг машин снаружи словно отдается эхом и усиливается в убогих жестяных стенах.

Не опуская пистолета, я осторожно двинулась во вторую комнатку.

Запись, где Эрин избивали, я не видела, но по описанию Лэндри поняла: это происходило здесь. Кровать с железными спинками у дальней стены. Грязный, засаленный матрас без простыней. Пятна крови.

Я представила здесь Эрин – такую, как на той кассете: голую, всю в синяках, прикованную за руку к изголовью, вопящую под ударами арапника. Жертву и страдалицу.

В паре метров от изножья кровати стояла тренога с видеокамерой. За треногой – стол, уставленный банками из-под газировки, полупустыми бутылками с водой, вскрытыми пакетами чипсов. Посреди всего этого – пепельница с горой окурков.

Декорация для киносъемки. Эпизод зловещей драмы, финальная сцена которой еще впереди.

Рев машин затих. Я физически ощутила, какая вдруг настала тишина. По моим плечам и затылку побежали мурашки. А в следующий момент я услышала, как отворилась входная дверь.

Я встала у стенки рядом с дверью в первую комнату, с пистолетом на изготовку.

Шарканье ног по старому линолеуму. Стук падающих жестянок из-под краски. Запах разбавителя. Интересно, на кого я наткнусь, если выйду из-за двери? На Пэрис? На Ван Зандта? На Трея Хьюза?

Я шагнула к порогу – и направила пистолет на Чеда Сибрайта. Он смотрел на меня, вытаращив глаза. По полу, вокруг его ботинок, растекалась лужица разбавителя.

– Я бы спросила, Чед, что ты здесь делаешь, но, по-моему, и так ясно.

– Нет, – возразил он, мотая головой. – Вы не понимаете. Это не то, что вы подумали.

– Да? То есть сейчас ты не готовишься уничтожать улики?

– Я тут вообще ни при чем! – воскликнул он. – Эрин позвонила мне из больницы. И умоляла помочь.

– И ты – абсолютно невиновный – бросил все и ради нее готов совершить тяжкое преступление?

– Я люблю ее, – серьезно сказал Чед. – Она влипла. Я не хочу, чтоб она села в тюрьму.

– А за что ее сажать в тюрьму, Чед? – спросила я. – Она ведь, кажется, в этой истории потерпевшая.

– Так и есть, – подтвердил парень.

– Но она велела тебе приехать сюда и поджечь вагончик? Следователям она говорила, что не знает, где ее держали. Ты-то откуда знал, куда ехать?

Я прямо видела, как лихорадочно крутятся колесики в его мозгу, как пытается он выкрутиться.

– Чед, почему ты думаешь, что Эрин в беде? – снова спросила я. – Наоборот, она спасена. У детектива Лэндри есть видеозаписи того, как ее насиловали и избивали.

– Я тут ни при чем, это была ее идея.

– Чтобы ее избили? Чтобы изнасиловали? Это идея Эрин?

– Нет, Пэрис. По-настоящему никто ничего делать не собирался. Так сказала Эрин. Все было задумано как спектакль. Пэрис хотела разорить Джейда и перевести его бизнес на себя, а Эрин должна была ей помочь. Но вышло иначе. Пэрис ее бросила. И они чуть не убили ее.

– Кто это «они»?

Чед отвел взгляд, судорожно вздохнул. Его лоб блестел от пота.

– Не знаю. Она говорила только про Пэрис. А теперь боится, что Пэрис будет пытаться сдать ее.

– А ты устроишь пожар на месте преступления, и все сочтут, что это случайность. Так?

Чед сглотнул слюну. Дернулся кадык.

– Я понимаю, на что это похоже…

– Похоже, парень, что ты тоже завяз по уши, – сказала я. – Давай-ка лицом к стене, ноги расставить!

– Пожалуйста, не надо! – сморгнув слезы, взмолился он. – Я не хочу разбираться с полицией. Мне следующей осенью в университет.

– Надо было думать об этом до того, как соглашался совершить поджог.

– Я только хотел помочь Эрин, – снова сказал он. – Она хорошая, честное слово. Просто… ну, понимаете… она вечно куда-то вляпывается. И еще она хотела отомстить моему отцу.

– А ты?

– Я скоро окончу школу. И мне будет плевать, что он думает. Тогда мы с Эрин снова сможем быть вместе.

– К стенке! – повторила я.

– Неужели в вас нет ни капли сочувствия?..

– Я не жалостлива.

Я двинулась вперед, а Чед сделал еще шаг к стене между двумя комнатами. Медленный танец невольных партнеров с переменой мест. Внезапно за моей спиной послышался какой-то шорох. Держа Чеда на прицеле, а взглянула в сторону открытой входной двери.

По ступенькам поднималась Пэрис Монтгомери.

Стоило мне отвернуться, как на меня с искаженным от бешенства лицом бросился Чед. Он ударил меня по запястьям, прицел сбился, я отшатнулась – и мы оба повалились на пол, прямо на банки из-под краски и кипы старых газет. Грохнувшись об пол под тяжестью веса Чеда, я так ударилась затылком, что из глаз брызнули искры и дыхание пресеклось.

Пистолет я по-прежнему сжимала в правой руке, держа палец на предохранителе. Когда Чед ударил меня по руке, я чуть не выронила его, и палец неестественно выгнулся. Выстрелить я не могла, но вскинула пистолет и со всей силы заехала рукояткой по голове Чеду Сибрайту. Впрочем, удар получился смазанный. Я угодила ему в глаз, и оттуда хлынула кровь. Чед взвыл и свалился с меня, закрыв руками лицо.

Я откатилась в сторону, попыталась тут же вскочить на ноги, но поскользнулась в луже разбавителя. Хоть бы какую опору нашарить.

– Сука! Тварь поганая! – ревел за моей спиной Чед.

Схватившись за ножку железного стола, я таки встала и оглянулась назад, на Чеда. Одной рукой он зажимал глаз, а второй – замахнулся на меня банкой из-под краски. Банка угодила мне в левую щеку, отбросила голову вбок.

Я плашмя упала на стол, одной рукой уцепилась за край и перевалилась на другую сторону. Оказавшись на полу, я кое-как стряхнула пистолет со сломанного пальца. Возбуждение блокировало боль. Боль я почувствую потом – если повезет.

Я думала, что Чед перевалится через стол вслед за мною, но, подняв голову, зажмурилась от ослепительной оранжево-голубой вспышки. Разлитый по всему полу разбавитель горел, и пары бензина взорвались под потолком.