Аугусту Боал - Джейн Спитфайр. Шпионка и чувственная женщина

– А, вот еще что: госсекретарь не хочет повторения трагедии в Дисгрэйфулландии. Все обернулось очень скверно. Наши избиратели могут проглотить один такой случай, но два – уже слишком. Тогда республиканцы неизбежно проиграют выборы.

– Если так, если я не могу применять старые, проверенные методы, то все меняется. Государственный переворот – это одно, но государственный переворот с полным соблюдением законности… Это нелегко, очень нелегко. Не знаю, хватит ли моих способностей.

– Незаконные методы применимы лишь в самом крайнем случае. Но ведь законы делаются людьми…

– Я пущу в ход все мои знания, таланты и интуицию. Спокойно ночи, господин посол. Я хочу отдохнуть.

Джелли пожелал остаться вместе с ней.

– Нет, я буду спать одна. В первый раз я принимаю такое жесткое решение. Пусть все запомнят этот случай: Джейн одна в постели! Дело и вправду непростое. Пять формул… в рамках закона???

Ну что ж, придется сделать все возможное.

От успеха или провала ее миссии зависит мир во всем мире, и особенно – в свободном мире.

Джейн Спитфайр была полна решимости победить. И потому предпочитала остаться одна, чтобы хорошенько подумать.

Она заснула, размышляя.

Проснулась, размышляя.

Утро было прелестным: летним, теплым, солнечным.

И располагало к поездке на море.

Глава 6

Джейн Спитфайр навещает мистера Кристофера Холлиг-Френика на его прекрасной вилле

Вертолет прилетел вскоре после завтрака, который Джейн заказала достаточно рано. Три неразлучных друга хотели сопровождать ее, но Джейн была категорична:

– Надо на время расстаться. Я должна поговорить с мистером Кристофером наедине, поскольку это эксцентричный миллионер. При вас он ничего не скажет, а так… надеюсь, что услышу от него все, что нужно.

Джо и Джей воспользовались этим для прогулки в порт и знакомства с местными проститутками, известными своей манерностью. Джелли, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке. Джейн простилась со всеми и спустилась на лужайку, где ждал вертолет.

Только она и пилот, больше никого. Летчик пожаловался на избыточный вес машины.

– О, я совсем перестала соблюдать режим. Из-за этого, наверное?

– Нет-нет… Что-то непонятное. Но я не могу выяснить причину. Все приборы в полном порядке.

Воцарилось легкое беспокойство. Но вертолет легко скользил по голубому небу, иногда врезаясь в облака. Поэтому полет было решено продолжить. Между Джейн и пилотом не произошло ничего.

Скоро они достигли побережья: ласковый пляж, темно-синее море. Все синее. Все спокойное. Мир, тишина. Пилот продолжил курс вдоль береговой кромки, пока внизу не показался громадный замок, тоже синий, окруженный зеленой лужайкой. Дальше простирался парк из множества пиний и эвкалиптов. Запах их ощущался даже наверху. Красиво и романтично.

Приземлились на газоне. Подошел мажордом в синей ливрее:

– Мистер Кристофер ждет вас через семнадцать минут. Вы прибыли слишком рано.

– Да, из-за прекрасной погоды… – выдавил из себя пилот.

Мажордом, казалось, не слышал его: он не привык уделять внимание тем, кто стоял ниже его в обществе. Он сделал знак Джейн, чтобы та следовала за ним.

– Ах, вот что??? – воскликнул изумленный пилот, увидев, как тело Джелли вываливается из стойки шасси.

– Он умер? – обеспокоилась Джейн, невольно издав легкий крик.

– Нет, только сильно замерз.

Мажордом приказал пилоту взять бесчувственного Джелли и положить его возле камина. Джейн слегка пожурила друга. Затем вошла в холл площадью в семь с половиной гектаров, заполненный полотнами импрессионистов, столами и столиками, серебряными изделиями, статуями, коврами длиной в четверть километра. Кондиционер поддерживал температуру в семнадцать градусов, наиболее пригодную для хорошего самочувствия старого коммерсанта, – настоящего хищника делового мира.

Джейн уселась на роскошный диван. В чем же заключается эксцентричность старого Холлиг-Френика? По залу порой скользили обнаженные девушки. Так вот что: миллионер любил женщин! Он жил один в своем замке, в окружении пятидесяти семи любовниц, нанятых по контракту. Настоящий гарем! Девушки сменяли друг друга в постели старика, и каждая была свободна две недели в месяц. Но внутри замка они вынуждены были подчиняться строжайшим правилам: не говорить, не выходить наружу, не плакать. Более того: при малейшем прикосновении Холлиг-Френика они обязаны были изображать жгучее наслаждение. Девушки были всюду: в холле, в комнатах, в ванных, внутри дома и в парке. Одеваться они обязывались очень легко, оставляя обнаженной большую часть тела. Так как из-за кондиционера на вилле было прохладно, то девушки все время жались к каминам.

Джейн – красивее всех их, вместе взятых, – все же почувствовала укол ревности. Такова уж невозможная женская натура. Понемногу она привыкла к присутствию девушек. Ей даже стало казаться естественным находить везде обнаженные и полуобнаженные женские тела. Но я забегаю вперед. Прибавлю только, что девушки были окружены собаками всевозможных пород. Они пользовались полной свободой… но только внутри замка. Каждую звали по имени какой-нибудь королевы или императрицы: Виктория, Мария-Антуанетта, София, Изабелла, Леопольдина, Теодора, Клеопатра, Эвандра, царица ночи.

Признаемся, что мистер Холлиг-Френик все-таки был не совсем нормальным.

В назначенное время – 12.15 – мистер Кристофер совершил триумфальный вход в холл под музыку Вагнера. С улыбкой на лице он приблизился к Джейн и обнял ее костлявыми руками. Та немедленно перешла к делу:

– Посол проинформировал меня, что вы знаете, где скрывается магическая формула. Я приехала именно за ней.

Великий делец был очарован прагматизмом Джейн и еще больше ее – пусть небольшими и заостренными – грудками, не стесненными никаким лифчиком, а также ее крутыми бедрами, изобличавшими женщину высокого класса.

– Наш посол принадлежит к миру политиков, дорогая моя. Только работодатели спасут работодателей! На политиков рассчитывать нельзя.

– Так что же, магической формулы не существует? – смело пошла в атаку прекрасная блондинка, устремив взгляд на сухонького старичка.

– Конечно, существует! Я не владею ей, но знаю, где ее искать… нет, не так… знаю, где она перемещается, – загадочно сказал Холлиг-Френик. Тут он увидел пуделя и кинулся к нему: – Это моя любимица, среди всех собак и женщин в этом доме. Я жизнь могу за нее отдать. Она почти как человек. Я назвал ее Екатериной Второй, в честь сексуальной энергии, которой она обладает. Когда эта собака умрет, я умру тоже…

Старик знал, что его недомолвки распаляют любопытство Джейн, готовой все отдать за формулу. И он провокационно сменил тему: