Нина Стожкова - Кража по высшему разряду

— Это мой двоюродный прадедушка граф Шаховской, — делано-равнодушно вещала хозяйка, успевая краем глаза следить за впечатлением, которое производила на гостью. — А это моя прабабушка графиня Шаховская…

С большого темного холста на Инну сурово уставилась пожилая дама в платье цвета бронзы и с парадной лентой через плечо. Ни кружевной воротник, ни большой веер не придавали ее облику ни малейшей кокетливости, а бархатный взгляд темных глаз проникал прямо в душу. Суровая дамочка типа современной бизнес-леди! Хозяйка какого-нибудь средней руки ООО или ЗАО! Переступит, растопчет и не вздрогнет. Вдалеке на холсте угадывался барский дом и пруд — что-то вроде современного загородного коттеджа с бассейном.

Похоже, хозяйка квартиры не впервой пиарила себя перед гостьей и делала это грамотно и с удовольствием. Однако время — деньги, и выслушивать без аванса семейные легенды и работать бесплатной «жилеткой» Инна не собиралась.

— Полина Андреевна, рада нашему знакомству, — сказала Инна со всем радушием, на которое была способна. — Позвольте передать вам огромный привет от Сергея Бурмистрова, однокашника и близкого друга вашего сына, — произнесла Инна заготовленную фразу как можно громче и приветливее и выжидательно посмотрела на хозяйку. Уф, наконец-то! Можно передохнуть с дороги и сделать паузу. Сейчас она услышит массу дежурных благодарностей и забавную историю про студенческие годы двух закадычных друзей: Никиты Покровского и Сережки Бурмистрова.

Вопреки ожиданию никакой сентиментальной ретроистории не последовало. Воцарилось неловкое молчание. На Инну уставились стальные глаза Марии Стюарт перед восшествием на плаху. Любые шутки в этом милом доме, похоже, были неуместны.

— Сергей был лишь одним из многочисленных дальних знакомых сына, — с неприязнью пробормотала она. — Заурядный мальчик из провинции. Ну, был когда-то с Никитой в общей компании. А потом компания распалась, кажется, девушку не поделили. В последние годы, как вы понимаете, у них вообще не могло быть ничего общего. Слишком разный образ жизни…

«Ну, Серега, ну, погоди, дезинформатор, вернусь в Москву, ты у меня попляшешь, как пескарь на сковородке! — мысленно пообещала Инна. — Все наврал, все перепутал, а теперь я еще и вляпалась в мутную историю», — продолжала бушевать она в душе, а вслух осторожно спросила:

— Ну, раз его рекомендация ничего не стоит, я, пожалуй, пойду? Тем более есть куда. У меня в Питере родственники, масса знакомых, и вообще мне есть чем заняться в культурной столице. Пойду погуляю.

— Ну что вы, душенька, Инна Павловна, ради бога, оставайтесь! — остановила ее широким жестом хозяйка. — При чем тут этот, как бишь его? Ну да, Сергей. Вы-то сами мне сразу понравились. Посидим, попьем чайку, один мой молодой друг как раз торт для нас привез. В общем, поболтаем о столичных новостях. Мне после смерти Никиты так одиноко… А этот скользкий тип… Ну, Сергей Бурмистров. Давайте считать, что у вас ко мне другая, более надежная рекомендация. Например, Союза писателей или Союза журналистов, если это для вас, Инна Павловна, так уж важно.

Надо сказать, все документы Инны старуха изучила довольно внимательно еще в прихожей.

Хозяйка и гостья прошли в дальнюю комнату. Она тоже походила на маленький зал музея средней руки. На комоде и тумбах стояли небольшие бронзовые фигурки и парные подсвечники. А картины на стенах были не старше девятнадцатого века.

Инна уселась в углу, удобно угнездившись в глубоком, уютном антикварном кресле с новенькой обивкой «под старину», включила диктофон и собралась вздремнуть под нудное бормотание хозяйки…

Сколько подобных воспоминаний она выслушала за годы работы в разных редакциях, сочиняя ради «презренного металла» всевозможные заказухи! Как часто посередине длинного монолога усилием воли заставляла себя очнуться, чтобы вставить привычные фразы: «С этого места, пожалуйста, поподробнее», или «Ну надо же! Кто бы мог подумать!», или «Потрясающе! Я об этом никогда в жизни не слышала». Главное, надо было дать собеседнику почувствовать уникальную значимость его рассказа, позволить ему раскрыться, чтобы тот наконец поведал миру очередную банальность, но хотя бы на сей раз снабженную интересными деталями.

Инна вспомнила, как один самодовольный мемуарист-рассказчик принимал ее в загородном доме, арендованном одной фирмой по ведомству «нефтянки» для ВИП-персон. Комната, где чиновник давал интервью, больше смахивала на будуар или, точнее, на номер в доме свиданий. Ампирные обои в бордово-золотистых тонах, кругом — парча, золотые кисти на шторах и обивке, инкрустированная вычурная мебель. Сам рассказчик вольготно возлежал на оттоманке наподобие турецкого паши, а сама Инна скромно пристроилась с диктофоном на уголке пуфика. Большую часть странной комнаты занимала двуспальная кровать-аэродром в нише под балдахином. Поначалу Инна поглядывала на нее с опаской, но вскоре поняла: ей здесь абсолютно ничего не грозит. И слава богу! Мемуаристу с его огромными деньжищами не проблема уложить в эту суперкойку любую топ-модель. А она, замордованная жизнью продажная журналюга, к счастью, никакого интереса в плане секс-досуга для него не представляет.

«Вот повезло! — обрадовалась тогда Инна. — Этому типу гораздо важнее записать каждую секунду своей скучнейшей жизни, чем банально переспать со мной. Он наивно мечтает, что из-под моего борзого пера скоро появится книга, которая сделает его жизнь, в общем-то серенькую и малоинтересную, важной и значительной в глазах партнеров по бизнесу, в кругу знакомых и родственников. Придаст ему, так сказать, иной масштаб и вес. Но этого не случится, будь я хоть Лев Толстой. Напрасные хлопоты, батюшка! Харизма — это как мужская сила. Или она есть, или ее нет. Как Богу угодно».

Кого только в ее бурной творческой биографии не встречалось! У другой богатой мемуаристки, хозяйки двухэтажных элитных апартаментов на Арбате, Инну изводила мелкая настырная, слюнявая, правда, довольно симпатичная собачонка, так и норовившая облизать ее писательскую физиономию. А вот чашки чаю там было не дождаться, сколько она ни намекала горничной на трудный и долгий рабочий день…

Инна очнулась, вспомнила, где находится, и пристально взглянула на старушку. Главное, чтобы заказчица не уличила ее в том, что она дремлет. Бойкая журналистка, живущая в ней, заскучала, свернулась калачиком и приготовилась соснуть часок-другой. Нет, так нельзя! Интерес к уникальной личности заказчика прежде всего! Чего изволите, графиня? Хотите, изображу вас холодной интеллектуалкой? Ради бога. Хотите предстать перед читателями хлебосольной хозяйкой. Пожалуйста! Простой, душевной русской женщиной? Как скажете! Желание заказчика — закон для сервильного писателя. То бишь, говоря по-русски, скромного труженика сферы обслуживания. Хотя как тут не задремать: пожалуй, ничего на свете нет скучнее чужих подробных воспоминаний! Особенно если они касаются людей и событий, которые к тебе лично не имеют никакого отношения.