Людмила Бояджиева - Жизнь в розовом свете

— Я доволен тобой, дорогая, — заперев за собой дверь, обнял в гримерной дебютантку Мартен. — Вот уж точно — в коня корм. В мою горячую, необъезженную лошадку. — Он стал сдирать с Агнес тугой корсаж. Она помогла неуклюжим рукам снять с себя платье. Толстяк прижал её к столу, на котором стояли дорогие цветочные корзины. Агнес откинулась в белые хризантемы и закрыла глаза…

— Кстати, этот крашеный мерин из «Индейки» прислал тебе какие-то ромашки и предложил возобновить контракт. — Мартин довольно поправлял перед зеркалом темно-синий габардиновый костюм. — Что ты ему ответишь?

— Что у тебя — премиленькое жирное брюшко, милый. И что ты имеешь все основания частенько мне его демонстрировать.

4

Агнес Петти делала стремительную карьеру. В пятьдесят пятом ей исполнилось двадцать три, и она стала звездой «Венского варьете». Для неё писали музыку, ставили грандиозные номера, её одевали лучшие портные, а рекламные плакаты, сиявшие разноцветным неоном, возвышались до третьего этажа.

Многие задавали себе вопрос — что особенного в этой миниатюрной подвижной брюнетке? Знатоки перечисляли имена актрис, имевших лучшие вокальные данные, отличную внешность, и оставшихся в тени. Завистницы сплетничали о том, что Агнес Петти неразборчива в средствах, завоевывая могучих покровителей, что она хитра, коварна и фантастически скупа.

Пересуды, как всегда, были небезосновательны.

Очаровательной Агнес потребовалось немало сил, расчета, деловой выдержки и поистине мужской силы воли, чтобы собственноручно выстроить карьеру. Ее любовниками и друзьями становились лишь те, кто мог оказаться полезным. Более того, отыграв свою роль в судьбе Агнес, они безжалостно удалялись. Происходила срочная смена состава близкого окружения, на плечах которого актриса возносилась на новую ступеньку. Она обольщала, покупала или припугивала, считая все методы борьбы уместными для нищей сироты, выбившейся в примадонны.

Если выискивать главные причины успеха Агнес Палони, то можно обнаружить в самом основании её натуры незаурядные по своему позитивному результату качества — зависть и эгоизм. Зависть бывает весьма плодотворной, когда она основана на правильном принципе: не сбрасывать кумира с пьедестала в грязь, а постараться самому забраться повыше. Агнес обожала богатство, комфорт, славу и поднимала планку все выше, мало задумываясь об окружающих. Она потребовала у Мартена развод. После объяснения с супругой у благодетеля случился тяжелый инсульт. Агнес перешла под крыло другого, ещё более влиятельного господина, которого наметила для себя заранее. У неё появилась прекрасная квартира, выходящая окнами на Дунай, горничная, шофер. Ей предлагали блестящие ангажементы, пол года звезда провела в гастрольном турне, снялась в паре мюзиклов на немецкой киностудии. Все журналы галдели о том, что Агнес Петти приобрела роскошный дом в Гранциге.

Питер стал «экономкой», менеджером, секретарем Агнес. Они тихо боготворил её, мечтал о том дне, когда неугомонная красавица заметит, наконец, преданного влюбленного. В тайных мечтах Питера появлялся некий свирепый вирус, лишавший актрису голоса или шумный провал, заставлявший её отказаться от сцены. Но шли годы, а Великолепная Петти держалась на пике популярности. К тридцати она превратилась в настоящую примадонну. Энергия фонтанировала с неукротимой силой, голос, как и предрекал Фитцнер, обрел яркость и послушность, миниатюрное, сильное тело излучало флюиды пленящей женственности.

В хищницах есть особая притягательность. В их острых коготках мечтают понежиться весьма крупные звери. Сильные мужчины видели в капризной, своенравной Агнес трудную и желанную добычу. Правда, она не умела любить, не ведала о самопожертвовании. А кто знает что это такое?

Зато Агнес умела работать, не расслаблялась в лучах славы. Слава опьяняет любого. Слабый теряет от неё голову, а для таких, как Петти её никогда не бывает слишком много. И она знала — ничего в этом мире не дается даром. А значит, надо брать, брать, брать!

— Я получила ее! Я буду петь «Сильву», — сообщила Агнес, вернувшись из трехдневного «турне».

Питер не заблуждался относительно её «делового» путешествия с мистером Роузи, директором «Фолькише-опер».

— Дорогая, Сильва тебе не по зубам. Может не стоит так жадничать? — он поморщился, думая о её новом любовнике и этих трех днях в горном отеле.

— Партитуру транспонируют. Это же не опера и не филармония! Зрители хотят видеть на сцене актрису, а не слушать классический вокал, — упрямо вздернула подбородок Агнес. — Это моя роль. Или сейчас — или никогда.

— Я беспокоюсь за тебя… — ссутулился, присев на край кровати Питер. В апартаментах Агнес он часто завидовал улитке, имеющей возможность прятаться в спасительный панцирь. Разговор происходил в спальне, обивка стен, шторы, ковер — все цвело алыми розами. А на изящных столиках стояли вазы со свежими цветами. Питер сжал виски ладонями:

— Агни, я читал, что от красных роз начинается головная боль.

— Глупости! Может, у каких-то тихонь. — Она окунула лицо в ароматные недра букета. — У меня от них поднимается тонус, как от шампанского. Не знаю, что станет лет через тридцать, но пока — я как вампир — обожаю алые, ароматные, свежие, полные жизненных сил цветы. Чувствую, как в них пульсирует настоящая кровь!

— Тебе за тридцать… Может угомонишься?

— Угомонюсь?! Сейчас?! Все страшное осталось позади, в том пивном подвальчике. Вертлявая девчонка не стала дешевкой. Это хитрый фокус, Пит! Ты, ты, Тихоня, помог мне забраться в эти розовые сады…Думаешь, я забыла, как ты платил господину Фитцнеру за мои уроки? Помню! Но это не дает тебе права… — Агнес резко оборвала гневную тираду, с улыбкой погладила жесткие волосы Тихони, шепнув в самое ухо:

— Роузи сделает все, чтобы «Сильва» стала событием.

Питер закрыл глаза руками. Эта женщина с её ненасытным тщеславием и бесцеремонностью заправской шдюхи, с её манерами, духами, цветами сводила его с ума.

— Ты хоть когда-нибудь задумываешься, какими способами… — он, как всегда собирался сказать так много, что запнулся и замолк.

— Пит, дружище… — сняв у тройного зеркала горжетку из серебристой лисицы, бросив в шкатулку браслет и серьги, Агнес подсела к Питеру, по-детски склонила голову на его плечо: — Тихоня, мы ещё так молоды. Когда бороться, если не сейчас? Когда безумствовать, побеждать!

Она упала поперек широкой кровати, вытянулась, мечтательно зажмурилась: — У меня ещё столько сил! Ах, до чего же я люблю сражаться!