Патриция Макдональд - Замужем за незнакомцем

— Завтрак принесли, — сказала она ласково. И повернулась к медсестре. — Не могли бы вы поставить поднос вот сюда? — Она показала на столик с другой стороны кровати.

— Хорошо. Только вы уж обязательно поешьте. Вам надо сил набираться.

— Поем, — кивнула Эмма, хотя ее слегка подташнивало.

Дэвид потер небритый подбородок, пододвинул стул поближе к кровати и поцеловал Эмму в лоб.

— Как ты себя чувствуешь, малышка?

Эмма легонько дотронулась до больного бока.

— Бывало и лучше. Кажется, я заснула, как только ты пришел.

Дэвид кивнул.

— Мне так хотелось лечь к тебе под бочок, но я боялся, что задену швы. — Он взял ее за руку. — Первая брачная ночь вышла не из лучших.

Эмма грустно кивнула.

— Я так рада, что ты рядом, — сказала она. — Мне было бы очень страшно просыпаться в одиночестве.

— Эмма, я просто не знаю, что и сказать. Я должен был быть с тобой, там, в доме. Я не имел права тебя оставлять.

У нее снова хлынули слезы.

— Это был такой кошмар…

— Знаю, — шептал он. — Я все знаю.

— Я молилась, чтобы ты вернулся.

Дэвид вздохнул:

— Я ужасно виноват. Поверь, я очень страдаю. Если бы можно было все вернуть назад… Я просто шел вдоль реки. За день столько всего произошло. Я любовался закатом. И нашел старую засидку для уток, куда водил нас дядя. Забрался на настил, чтобы полюбоваться рекой, и провалился — доски оказались гнилые. И тут услышал выстрелы. Я изо всех сил пытался выбраться, но ничего не получалось. А когда я наконец оттуда вылез, полицейские уже искали этого мерзавца, а нашли меня.

— Ты его видел? — дрожащим голосом спросила Эмма.

— Кого?

— Его, человека с топором.

Дэвид опустил голову:

— Если бы я его увидел… Он был бы уже мертв.

Несколько мгновений оба молчали. Наконец Дэвид встал и придвинул к ней столик.

— Съешь хоть что-нибудь. Тебе нужны силы.

— Попробую, — ответила Эмма.

Он снял бумажную крышку со стакана с яблочным соком, Эмма сделала глоток.

— Ты смог чем-нибудь помочь полиции? — спросила она.

— Помочь? — язвительно переспросил Дэвид. — Помочь полиции?

— Мне сказали, что ты поехал в участок помочь им.

Дэвид покачал головой:

— В участке меня допрашивали. Как твоего мужа. Я — главный подозреваемый.

— Ты? — недоуменно воскликнула она.

— Мужа всегда подозревают в первую очередь. Я был на месте преступления. На орудии убийства мои отпечатки пальцев.

— На топоре? Но ты же просто рубил им дрова.

— Разве Аткинс вчера не спрашивала тебя обо мне?

И тут Эмма вспомнила, что женщина-лейтенант на самом деле спрашивала, не ссорились ли они с Дэвидом. Не обижал ли он ее. Эмма поморщилась.

— Она спросила, не затаил ли кто на меня зла. Я рассказала ей про анонимные письма.

— Этого делать не следовало, — насупился Дэвид.

— Чего? — удивилась Эмма.

— Не следовало сообщать им никакой информации. Так мой брат посоветовал.

— Это Фил сказал? Когда ты с ним разговаривал?

— Позвонил ему вчера вечером. — Дэвид замялся. — Вообще-то Фил позвонил своему знакомому, адвокату по фамилии Юнгер. Он приехал и забрал меня из участка. Отныне, Эмма, все наше общение с полицией должно происходить через мистера Юнгера.

Эмма жевала тост и не смотрела на мужа.

— Зачем нам адвокат? Нам ведь нечего скрывать.

Он долго смотрел на нее молча и наконец сказал:

— Полиция ищет легкое решение. А легкое решение для них — это я.

— Что за чушь! Мы только что поженились. Мы любим друг друга.

— Ты богата, и у нас с тобой нет брачного контракта, — сказал он. — А деньги — это лучший мотив.

— Да ты что, Дэвид! Какой бред! У них нет никаких оснований тебя обвинять.

— Эмма, ты что, газет не читаешь? Невинных обвиняют очень часто. Нам нужно перестать общаться с полицией.

Эмму била дрожь.

— Нет, я так не могу…

— Ты должна меня поддержать.

Дверь открылась, и в палату вошел седой мужчина в белом халате.

— Ну, как вы себя чувствуете? — спросил он Эмму. — Вы меня помните? Я — доктор Белл, ваш лечащий врач.

Эмма смутилась:

— Боюсь, я мало что помню.

— Это вполне понятно. Вам дали большую дозу успокоительного. Я пришел вас обрадовать: завтра вы сможете вернуться домой.

— Отлично! — воскликнул Дэвид. — Чудесная новость!

— Некоторое время вам будет трудно ходить, — предупредил доктор Белл. — Слишком много швов.

— Спасибо вам за все, что вы сделали для меня и для моего ребенка, — сказала Эмма.

— Это моя работа, — улыбнулся врач. — Вам повезло, что не задеты ни связки, ни сухожилия. Но придется попить болеутоляющее. Я вам выпишу то, что можно принимать во время беременности, главное — не превышать дозу.

Эмма кивнула.

— Медсестра покажет вам, как менять повязки. Вы уж поберегите себя. Не поднимайте ничего тяжелого. Не садитесь за руль. И вообще старайтесь побольше времени проводить в постели. Могу сказать вам одно — вам очень повезло, — улыбнулся доктор Белл.

В понедельник утром лейтенант Джоан Аткинс приехала в полицейский участок Кларенсвилля. Она отправилась к начальнику, Оди Осмунду, и он дал ей в помощь молодого детектива Трея Марбери. Предстояло расследование дела Эммы Уэбстер. Джоан обратила внимание на то, что Трей был самым молодым из здешних полицейских.

— А какое дело вы расследовали до этого? — спросила Джоан у Трея.

Он пожал плечами:

— В основном я занимался водителями, скрывшимися с места ДТП. Прошлой весной погиб старичок профессор из Университета Ламберта. Один сукин сын сбил его и бросил на дороге. Ничем серьезным я не занимался. А хотелось бы.

— Скучать вам не придется, — пообещала Джоан. — Мне нужен человек, который хорошо знает город.

Побеседовав с Марбери, она была приятно удивлена тем, что парень ей достался сообразительный и вопросы задает исключительно дельные. Они вместе вышли из участка.

— С чего начнем? — спросил он.

— Вы знаете, где находится Кризисный центр Райтсмана?

— Разумеется, — ответил Марбери.

— Отлично. Садитесь за руль.

Кризисный центр располагался в сером здании в колониальном стиле. Марбери припарковался на стоянке, и они с Джоан направились ко входу. Нажав на кнопку звонка, Марбери сказал:

— Я был здесь несколько месяцев назад.

— Да? И по какому поводу?

— Жена доктора Хейзлера съехала на машине с моста.

— Сомнительная история?

Марбери покачал головой:

— Поэтесса, вы понимаете. Вся такая возвышенная, интеллектуальная. Похоже, была в депрессии. Правда, тело нашли не сразу, так что мужа помучили. Но оказалось, самоубийство.