Кей Хупер - Семейное проклятие

— Тебе не следует говорить об этом в таком веселом тоне. — Джози чувствовала, что должна это сказать.

Алекс, все так же улыбаясь, слегка покачал головой:

— При столь близком знакомстве ты не можешь ожидать от меня строгого соблюдения приличий. Джози, я категорически отказываюсь горевать о человеке, который мне не нравился, или уважать его память, как будто смерть сделала из него святого. Я знаю, что он мой родственник, но я не горжусь этим родством. Он проводил время в вонючем мотеле с женщиной, пока его жена ездила в гости к родным, и это не в первый раз. Если ты хотела посмотреть, как я выражаю сочувствие, тебе надо было поехать в аэропорт, когда я встречал Кэрри сегодня утром. Вот ее мне действительно жаль.

Поскольку Джози ощущала то же самое, ей было трудно критиковать Алекса, но ее растили консервативные родители, и она не могла так легко переступить через условности.

— Мне тоже ее жаль, но…

— Но что? — Он вежливо ждал продолжения.

Джози неожиданно улыбнулась.

— Не обращай на меня внимания. Ты прав — смешно ждать соблюдения приличий от человека, который надевает шейный платок вместо галстука, отправляясь в адвокатскую контору с вековыми традициями.

Алекс подмигнул ей:

— Я вижу, ты начинаешь исправляться.

На душе у Джози стало весело. Она больше не сопротивлялась и позволила Алексу увести ее в сад. «Интересно, существует ли хоть что-нибудь, к чему он относится серьезно», — подумала она. Но его легкое восприятие жизни так часто поднимало ей настроение, что Джози редко сетовала на это. Да и ей просто хотелось выйти из дома хотя бы на несколько минут, пройтись по прохладному благоухающему саду, опираясь на надежную мужскую руку, и забыть об ужасной смерти другого человека — хотя бы ненадолго.

Утром во вторник Лауру ждали в полиции как хорошие, так и плохие новости. Как и следовало ожидать, отпечатков ее пальцев не обнаружили ни в комнате мотеля, в которой был убит Питер Килбурн, ни в его машине. Но одна из карточек-ключей, использованных субботним вечером в ее доме, принадлежала жильцу, который уехал неизвестно куда, и никто не мог сказать, когда он вернется. До его возвращения Лауру не могли окончательно исключить из числа подозреваемых. Это станет возможным лишь в том случае, если сосед Лауры подтвердит, что он сам воспользовался своей карточкой, чтобы выйти из здания в восемь тридцать пять в субботу вечером.

Но Лаура считала, что и тогда полиция не оставит ее в покое. По крайней мере, до тех пор, пока не найдет другого подозреваемого, которого, впрочем, они, похоже, не искали. Полицейские уже побывали у нее на работе, задавали вопросы боссу и служащим. Все жильцы ее дома тоже уже были опрошены.

Приятель, работавший в банке, где хранились ее деньги, сообщил ей, что полиция побывала и там, проверяя ее счета в поисках Бог знает чего. И Лаура была готова спорить, что копы проверили и ее телефонные счета, чтобы выяснить, не звонила ли она Питеру Килбурну — или он ей. Но все это, конечно, не могло дать полицейским те улики, которых они так жаждали.

Весь вторник Лаура пыталась работать, но ей с трудом удавалось сосредоточиться. Она мысленно постоянно возвращалась к тому, что именно сегодня состоятся похороны Питера Килбурна. Да еще после обеда был первый звонок от репортера, который настолько взволновал ее, что ей пришлось оставить надежду поработать.

В конце концов Лаура пошла к боссу и попросила дать ей отпуск. Она честно сказала, что журналисты будут преследовать ее до тех пор, пока полиция не найдет настоящего убийцу, и поэтому и для нее, и для фирмы лучше, если она временно исчезнет от них.

— Ты можешь отсутствовать столько, сколько понадобится, Лаура, — сказал Том Сойерс, проявив не частое среди работодателей сочувствие. — А пока я передам все твои проекты кому-нибудь другому.

— Мне очень жаль, что так получилось, Том.

Он улыбнулся Лауре, немолодой человек с проницательными черными глазами.

— В этом нет твоей вины, — сказал он. — Ты ведь только купила зеркало.

Лаура была очень благодарна за доверие к ней, за постоянную благожелательность. Том взял ее на работу, когда ей было всего восемнадцать лет, поверив в природный талант девушки. Тогда у нее не было ни опыта, ни навыков. Том сам учил ее и уговорил пойти на вечерние курсы, чтобы получить диплом об окончании колледжа по курсу промышленного дизайна. Теперь, десять лет спустя, Лаура получила свой диплом и была одним из лучших художников в этой маленькой, но процветающей фирме.

— Веди себя разумно, — напутствовал ее Том на прощание. — И не позволяй назойливым журналистам совать свои длинные носы в твою жизнь.

Хороший совет, думала Лаура по дороге домой. Но вся эта история перевернула ее жизнь.

Она уже скрывается от прессы, вот взяла отпуск за свой счет, а это значит, что с деньгами будет туго, если она не сможет быстро вернуться на работу. Когда Лаура пришла домой, на автоответчике ее уже ожидали бесчисленные просьбы об интервью и серия наглых вопросов. В конце концов ей пришлось выключить телефон, чтобы избежать бесконечных звонков.

«Вот чем приходится платить за использование номера городской компании, при том что в телефонной книжке стоят только мои инициалы», — расстроенно подумала девушка.

Ей удалось связаться с Даной Уилкс, той самой студенткой колледжа, которая уже работала на нее раньше, и Дана с удовольствием согласилась прийти утром и узнать все подробности о зеркале, чтобы начать расследование.

В среду днем Лаура пыталась рисовать. А лучше всего ей удавались те работы, когда она не задумывалась о том, что делает, и девушка всегда пыталась дать волю своему подсознанию, позволить пальцам произвольно водить кистью по полотну. Она не удивилась, когда обнаружила, что рисует зеркало, но ее заинтересовал сам ракурс. На полотне появилось зеркало, которое держала женская рука.

«Может быть, когда эта картина будет закончена, я наконец пойму, что я стремлюсь увидеть там, за своим отражением!» — подумала она.

Вечером появилась Кэссиди, предлагая свою компанию в купе с принесенным ужином из китайского ресторана. Лаура была рада и тому, и другому. Пытаясь забыть об убийстве, они посмотрели по телевизору старый фильм и обсудили игру актеров, их внешность, сексапильность. Но когда подруга ушла, Лаура снова осталась наедине со своими невеселыми мыслями.

Терпение не принадлежало к числу ее добродетелей, особенно в тех случаях, когда она была уверена, что ее судьба находится в руках других людей — в данном случае, полицейских. Она хотела действовать самостоятельно, на свой страх и риск. Лаура говорила себе, что она ничего не может сделать, разве только разузнать что-то об истории зеркала, но и это, несомненно, верное рассуждение не могло унять ее беспокойства.