Светлана Демидова - Рубиновая верность
– Да не врал я! Действительно не сказал про Заречную, потому что знал, как ты к этому отнесешься! Устроишь истерику на голом месте!
– На голом! Да что ты говоришь, Ленечка! Я видела это «голое место»! Таких красавиц надо еще поискать! Не будешь же ты отрицать, что влюбился в коммерческого директора?! Да я давно это поняла, Зацепин! Я так хорошо тебя знаю, что мгновенно чую, когда ты намыливаешься, чтобы ускользнуть к очередной бабе!
– Рита! Ты прекрасно знаешь, почему в моей жизни появляются, как ты выражаешься, другие бабы!
– Да потому что ты – бабник, Ленечка!
Он отвернулся от меня к окну, громко сглотнул и задушенно сказал:
– Уж тебе-то известно, что это не так…
– Слушай, Леня! А пошел ты… к своей Эмме! Насовсем! – Я поднялась с дивана, прямо у его носа скинула халат и натянула на голое тело тренировочный костюм, поскольку на нервной почве совершенно закоченела.
Ленечка схватил меня за плечи, развернул к себе и горячо заговорил в самое лицо:
– А ты можешь себе представить, что дело вовсе не в Эмме, хотя она, безусловно, красивая женщина! Но ведь и ты красивая, Ритка! Вы разные, но обе красивые! Да разве твоя красота принесла мне счастье?! Разве принесла?! И Эммина не принесет! Я давно уже красавиц осторожненько обхожу стороной!
– Не ври, Зацепин! – крикнула ему в ответ я. – От тебя за версту несет чужой женщиной! И уже давно!
– Да, ты права… но…
– Но что?!
– Но Эмма тут ни при чем.
– Отлично! И кто же она? Я ее знаю?
– Как выяснилось, знаешь.
– Ну?
– Ну… в общем, это… Даша Колесникова…
– Не знаю я никакой Даши Колес… – начала я и осеклась. Даша? Где-то я слышала это имя совсем недавно…
– Вижу, что сообразила, – обрадовался Ленечка и даже выпустил мои плечи, которые уже начали ныть от стискивающих их мужских пальцев. – Я поведал ей о кошмарной истории с Заречными, и она вынуждена была признаться мне, что ты с ней разговаривала. Ты, Рита, даже не представляешь…– Погоди, Ленечка, – прервала его я. – То есть… Даша Колесникова – это та самая… – Я хотела сказать: «Серая Мышка», но вовремя остановилась.
– Да, это та самая девушка из нашей фирмы, с которой ты общалась дня за три до моей командировки в Липецк, будь она неладна… в смысле… командировка в Липецк… Так вот: Даша сказала, что никак не могла разубедить тебя в том, что Эмма Григорьевна Заречная не имеет ко мне никакого отношения!
Я ошарашенно молчала. Вот так Даша Колесникова! Невинная Дашутка, взращенная кристальной мамашей-библиотекарем или учителем начальных классов! Серая Мышка! Надо же мне было так вляпаться! Но каким образом на это бесцветное создание в клетчатом воротничке вдруг запал Зацепин?! Непостижимо! Пока я осмысливала эту сногсшибательную новость и пыталась с ней как-то свыкнуться, Дашутка, оказалось, не дремала. Во всяком случае, я не успела еще открыть рта, а Зацепин уже кричал в звонившую трубку мобильника:
– Да, Дашенька! Я же сказал, что приеду! Все улажу и приеду! Ну конечно! Как договорились! И я тебя тоже!
Вот ведь как все оказалось запущено! Он ее тоже! Наверняка целует! И куда же он к ней приедет? К мамаше на абонемент или на родительское собрание в 1-й «Б»? Вероятно, эти мыши норкуют в одной комнатушке коммуналки! Ну не идиот ли Ленечка! Неужели за шкаф или за занавесочку потянуло! Ну надо же быть таким слепым идиотом!
Зацепин спрятал мобильник, посмотрел на меня несколько виноватыми глазами и хотел что-то сказать, очевидно, про Эмму и мой нехороший поступок, но я ему не дала:
– А нельзя ли, мой дорогой, поподробнее про то, как твоя СЕРАЯ МЫШЬ… – я специально выделила голосом последние два слова, – отговаривала меня не связываться с Эммой Григорьевной?
Ленечка, конечно же, уцепился за «Серую Мышь» и заголосил:
– Никакая она не мышь! И тем более не серая! Она умница! Да-да! Она столько всего знает! И пусть она не так ослепительна, как вы с Эммой! Но я уже сказал, что вы, красавицы писаные, мне, прости, но уже обрыдли до смерти! А Дашенька… Она меня понимает! У нее такой богатый внутренний мир! Она такая…
– Она гнусная, подлая лгунья, Зацепин! – жестко оборвала я его восторженную песнь.
– Да как ты смеешь?! – взвопил Ленечка, и мне показалось, что он готов был меня ударить. Эк его зацепил мышиный интеллект!
– Смею, потому что именно твоя Дашенька с богатым внутренним миром присоветовала мне заняться вашим коммерческим директором!
– В каком смысле?
– В прямом! И я готова рассказать тебе об этом, если ты обещаешь не перебивать меня воплями «не может быть!».
– Я не верю тебе, Рита, – еле выговорил сквозь зубы Ленечка, когда я самым честным и подробным образом рассказала ему всю свою эпопею с четой Заречных.
– Ты меня знаешь сто лет и не веришь?! – возмутилась я. – Во мне, проверенной годами совместной жизни, сомневаешься, а какой-то мышастой Дашеньке поверил?!
– Да она никогда не могла бы до такого додуматься!! Вот ты – могла бы! Этому я верю сразу и безоговорочно! Ты врешь, как пишешь! А чтобы Даша… подставила невинного человека… в смысле… Эмму Григорьевну… Да она, если хочешь знать, не так воспитана… в смысле… Даша…
– Слушай, Ленечка, а Дашуткина маманька, случаем, не в библиотеке работает? – с улыбкой спросила я.
– Представь себе, не в библиотеке, – мстительно отозвался Зацепин, явно, чтобы я не воображала себя прозорливым Шерлоком Холмсом.
– Нет? Тогда, наверно, в школе?
– Ну… допустим, в школе… И что?
– Вот ведь так и знала! – хлопнула я себя по коленям обеими руками. – В первом «Б»?!
– Н-нет… То есть не знаю, – помотал головой Ленечка. – Хотя… уж точно не в первом. Она литературу преподает.
– А-а-а… Великую и могучую, как и русский язык, на котором она написана.
– Ну и к чему эта твоя убийственная ирония? – скривился Ленечка. – Не понимаю.
– А к тому, что те, которые Достоевского преподают, запросто могут сами, кого хочешь, укокошить, а не то что подставить. А потом какой-нибудь раскольниковой теорией прикроются: мол, право имеют. Не твари, мол, дрожащие! В общем, рабы не мы! Мы не рабы!
– Что ты мелешь, Рита?! – пришла пора возмущаться Зацепину.
– Да я просто уверена, что твоя Дашулька, подставляя Эмму, развела в своем дневничке демагогию на предмет того, что все это делает во имя великой любви, которая оправдывает любые средства. И еще наверняка писала, что Эмме и так всю жизнь везло, и если чуть-чуть не повезет, то это будет только справедливо и ей же на пользу. Мне, конечно, тоже давно пора всплакнуть. А она, Мышка, заслужила себе немножечко человеческого счастья длительным воздержанием и превозмоганием превратностей судьбы!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
