Разбуди меня (СИ) - Рам Янка Янка-Ra
Она не виновата. Ни в чем. Но мне сейчас — невыносима!
Со злостью швыряю в камин смятую салфетку.
Я правда не хочу ее обидеть, блядь.
— Все ещё хочешь остаться?
— А ты? Ты хочешь, чтобы я осталась?
— Нет. Не хочу.
Выбегает в сад.
Там темно, убьется еще… Потупив, выезжаю следом.
Тихо еду по дорожке.
Слышу женские голоса.
Мелькают огоньки сигарет.
Торможу…
— Ну-ка, не реви, — успокаивает Киру Татико. — Что случилось?
— Я просто не понимаю, что я делаю не так?!
Закашливается от дыма.
— Я не хочу тут быть, я здесь ради него… Он этого не ценит. Игнорирует меня! Гонит меня. Если бы он вел себя так и был здоров, я бы не задумываясь уехала! Но если я уеду сейчас, это будет…
— Как будет?
— Подло? Он же в тяжёлой ситуации! Что вот мне делать?! Я его такого не люблю!
Не любит. Мне бы расстроиться. А я выдыхаю! Вдруг все становится просто.
— Ну… зато честно. Покури… Подыши… Поспи.
— И-и-и?
— А что "и"? Я свои-то проблемы решить не могу. Что я могу путного посоветовать? Ты хочешь, чтобы я тебе моральное разрешение дала — уехать? Или убедила остаться? Нет, детка, так не работает в этой жизни. Единственное, что могу сказать, Литвин — мужчина. И с детства был!..
Не хорошо подслушивать. Но подслушивать как Тати с гордостью гладит меня по шерсти — охуеть как хорошо.
И меня отпускает… Уверенность в себе возвращается.
— …Обиды на девочку не его история. Поговорите… как есть. Если не любишь, хочешь уехать — скажи.
Кире сложно сказать. Но чего я — с девчонкой разрулить не могу сам?
Да ерунда.
Тихо уезжаю. Жду Киру дома.
Вызываю ей междугороднее такси.
Через какое-то время она возвращается.
— Дим… — мнется.
— Кирюш… — перебиваю. — Ты прости меня. Я психую сейчас. Не надо со мной рядом находиться. Это меня ослабляет. Мы с тобой сейчас расстанемся. Совсем расстанемся. И если я восстановлюсь, и пойму, что хочу жениться, я тебя сам найду.
Заправляет прядь волос за ухо, шмыгая носом.
— А сейчас… Сейчас, — смотрю на время. — Такси через десять минут. Я тебя прошу, уезжай. Ты — свободная девушка.
На этом и расстаёмся. С облегчением.
Навсегда…
Глава 12 — Все испортил
Повиснув на рукоходе, двигаюсь, с трудом волоча ноги. Останавливаюсь, чтобы отдохнуть. Нагружаю колени. Дело потихонечку сдвинулось с мертвой точки.
Может, черноглазые подружки дали эффект, может, капсацин, а может, просто дождался того самого "ждите пока вернётся чувствительность". А может, всё вместе, приправленное полыхающим в груди ожиданием — когда же она наконец-то появится?
Но я стараюсь слишком не обнадёживаться. Врачи предупреждали, что подвижки будут. Но насколько я смогу реабилитироваться полностью — никому не известно.
За кустами опять грохот.
— Тати! Отойди от колодца, бога ради! — улыбаюсь я.
Выглядывает.
— Привет!
В сарафане. Таком простеньком, хлопковом, нежном… Соски выразительно продавливают ткань.
Мило растрепана.
Красота!
— Куда пропала?
— В город ездила.
С любопытством подходит ко мне.
Дёргает впечатленно бровями, разглядывая мой напряжённый торс.
— Боже ты мой… Это что ещё за болезнь такая? — ведёт пальцем по прокачанной косой мышце на ребре.
Уворачиваюсь от щекотки.
— Не смеши! Навернусь…
— "Коня" подать, княже?
— Я сам!
И обломавшись немного, прошу:
— Отвернись только. Это не слишком изящно.
Послушно отворачивается. Ставит на землю пакет.
— Митяй… А все спросить хочу, ты чем занимаешься-то?
— Да… Служил я.
— Ого. Где?
— Да так, ерунда… "Писарем отсиделся", — ляпаю стандартный наш с пацанами прикол.
Как-то не с руки подвигами понтоваться сидя в инвалидном кресле.
Застегиваю ремень.
— А потом?
— Инструктором.
— По вождению? — ест с куста ягоду.
Тихо смеюсь.
Наклоняется. Тонкая ткань обтягивает бедра.
— По ориентированию.
— Лыжному? Спортивному?
— Ну, практически. Я — всё.
Оборачивается.
— Держи, — пересыпает мне ягоды в ладонь.
— А что там у тебя?
— Пчёлы. Я читала эссе по диссертации "Регенерация нервов крыс под воздействием пчелиного яда" и ещё одну "Влияние пчелиного яда на некоторые функции ЦНС человека". Очень обнадеживающе!
— Господи… — морщусь я. — Но если обнадеживающе, давай.
И вот я снова мордой в подушку и готов к пыткам.
— Спиртное после не пить!
Срисовывает с телефона акупунктурные точки, перенося мне их на спину.
— А помнишь нас земляные осы покусали? — бормочу я.
Нам было лет по шесть.
— Ахах… да! Ты был как опухший поросёночек! Что-то они вялые, — встряхивает несколько раз баночку Татико.
Вж-ж-ж… — усиливается гул и становится более грозным.
— Э-э-э… Это уже спецназ там в полной боевой! Ми-8!
— Иди сюда, — пытается пинцетом поймать пчелу, под марлей.
Ставит банку куда-то в район моих лопаток.
— Готов?
— Ну так… Не очень.
— Раз-два-три…
Оглушающий ожог.
— О, блядь! — дергаюсь.
Чувствую, как падает холодная банка на спину.
— "Это какие-то неправильные пчелы!"
Слишком больно.
Вж-ж-ж!
— Митяй…
— "Алярм"?
— Да!
Укус! Укус! Укус!!
Мое тело дёргает как под обстрелом. Тати взвизгивает.
— Чёрт!
— Пиздец!
От многочисленных укусов в спину — шок. Сам не понимаю как подлетаю, переворачиваясь. И, сев, отмахиваюсь от кружащих яростных пчел.
— Ау! — хватается за лицо Тати, отмахиваясь полотенцем.
— Я прибью, тебя! — сбиваю одну налету резким ударом пальцев. — Лупить тебя некому! Где там бабушкина хворостина?!
Через несколько минут часть полосатого десанта сваливает в открытую дверь, часть повержена.
Хныкая, Тати держится за губу.
— Ну иди сюда, — ловлю ее за край сарафана, дергая к себе.
Падает на диван рядом.
— Норматив по прицельному огню не сдан, короче.
Ее нижняя губа с боку отекает, на глазах слезы. Сама угорает.
— Балбеска…
Аккуратно достаю жало.
— Все у тебя как обычно…
Глажу с нежностью пальцем губа, забывая о том, что у самого спина горит ярким пламенем.
— Мне идут накачанные губы?
Выпячивает их словно для поцелуя.
Прыскаю смехом.
Не поймав порыв чувств, и совершенно неожиданно для себя, прижимаюсь губами к ее нижней, отекшей. И провожу по горящей губе языком. Малины вкус… но не только. Еще — горячего солнца, и самой вкусной женщины.
Горло перехватывает, не вдохнуть!
Я хочу этот рот. Р-р-р…
Мы оба застываем в тишине. Чувствую, как гулко грохочет сердце и губы подрагивают.
Боже, блядь…
Не стоило этого делать, Танго! Она не давала повода!
Внутренности панически дёргаются. Мысль, что я испорчу сейчас нашу близость и общение, как кислота мгновенно разъедает изнутри до боли.
Как съехать теперь на лайт?
Мы чуть отстраняемся, растерянно глядя друг другу в глаза.
— Помнишь… — хриплю я. — Когда в детстве кусали нас… Мы всегда облизывали укусы… И проходило…
Пауза затягивается.
Ну, нет-нет… Только не отмораживайся. Я всё понимаю, что я не в той ситуации, чтобы…
И я меньше всего хочу превратить тебя во вторую Киру! А себя, в очередной раз, в чемодан без ручки.
Заторможенно моргает.
Не дышу.
Нахрена я это сделал?!
Чтобы — что?
Ладно, давай, реагируй, Татико. Ты эксперт по отшучиванию в любой нелепой ситуации.
Сосредоточенно вытаскивает жало из опухшего укуса на моём плече. Облизывает губы. Прижимается к укусу. Чувствую, как ведёт языком, немного снимая болезненные ощущения. Ее кисть сжимается у меня на бедре.
Это так чувственно и хорошо…
