Диана Чемберлен - Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)

Брайан легонько коснулся ее щеки.

– А ты смогла бы пойти на это? – спросил он, и Ванесса устало покачала головой.

– Нет, – она потянулась и зевнула. – Мне бы не хватило смелости. Увы, но я – слабак.

Брайан хихикнул и перекатился на спину.

– Знаешь, это не тот эпитет, каким бы я тебя охарактеризовал.

– Мои эпитеты будут моей погибелью. Не забыл? Я – вздорная, невыносимая особа, – так в свое время охарактеризовал ее один из администраторов больницы.

Брайан поцеловал ее в уголок рта.

– И это тоже не о тебе.

– Тогда – трудная в общении.

– Я бы сказал, упорная.

Она улыбнулась ему.

– Спасибо.

Брайан тоже улыбнулся, но в его улыбке сквозило сожаление.

– Похоже, этот звонок убил мои надежды на романтический вечер.

– Ну нет, – Ванесса крепко обняла его. – Я так не думаю.

После секса наступил черед ужина. Они съели жареную курицу с овощами, которые успели к тому времени перестоять, но оказались тем не менее очень вкусными. Затем они устроились у пылающего камина и принялись сравнивать свое расписание на ближайшую неделю. Ближе к полуночи Брайану наконец удалось уговорить Ванессу отправиться в постель. Ванесса боялась ложиться. Боялась, что уснуть ей так и не удастся.

Первым делом она попыталась выбросить из головы все мысли насчет AMC, однако на смену им тут же пришли другие – о Джордане Уайли. И все же задремала она быстрее, чем ожидала. Около двух Ванесса проснулась от кошмарного сна, такого яркого и реального, что она судорожно села, держась за горло и пытаясь вдохнуть хоть капельку воздуха.

Она не сразу поняла, что Брайан сидит рядом, обнимая ее за плечи.

– Ты в безопасности, детка, – сказал он ей. – Ты в Сиэтле, за много миль от любых неприятностей.

В голове продолжала звучать музыка, и Ванесса непроизвольно зажала уши руками.

– Опять карусель? – спросил Брайан.

Кивнув, она поспешила зажмуриться. Перед глазами у нее по-прежнему кружились ярко раскрашенные лошадки со злыми глазами и развевающимися гривами. Медные шесты сновали вверх-вниз, а от крохотных овальных зеркал, расположенных по внутреннему краю карусели, в глаза били мириады отраженных огней. Мир вокруг вращался так быстро, что Ванессу невольно затошнило. Из невидимой фисгармонии продолжала литься ужасная музыка.

Брайан потянулся, чтобы включить свет, но Ванесса схватила его за руку.

– Я здесь, – успокаивающе произнес он. – Рядом с тобой.

Ванесса открыла глаза и огляделась. Свет лампы озарял бледно-зеленые стены, уходящие высоко вверх, к сводчатому потолку. В большом зеркале отражался пейзаж с алыми маками, висевший у изголовья кровати. Под ногами она ощутила тепло водяного матраса. Мало-помалу лошадки стали бледнеть и в конце концов исчезли совсем – пропали вместе с отвратительной музыкой.

– Черт! – Ванесса в негодовании стукнула кулаком по матрасу. – С чего вдруг такие сны? Я-то думала, что давно уже распрощалась со всем этим хламом.

У Ванессы случались и другие кошмары. Худшим был тот, в котором у нее забирали Анну, а сама она металась по улицам и колотила в двери, пытаясь ее отыскать. Но сон о карусели был не намного лучше. Она не видела его уже больше года – с тех самых пор, когда впервые начала отстаивать программу AMC.

И вот теперь ей придется возобновить эту битву.

– Нечестно с моей стороны втягивать тебя в мои неурядицы, – сказала она Брайану.

– Я уже большой мальчик, Ванесса, и могу постоять за себя.

– Я пойму, если ты решишь все прекратить. Незачем тебе страдать из-за меня. – Она всегда так поступала – всегда давала ему позволение уйти. Случись такое на самом деле, она могла бы утешиться мыслью, что это было ее решением, а не его.

– У меня есть предложение получше, – заметил Брайан. – Выходи за меня замуж и рожай мне ребенка. Может, хоть тогда до тебя дойдет, что ты мне действительно нужна.

Ванесса с трудом выдавила из себя улыбку.

– Как-нибудь позже, – ответила она. В действительности, ей хотелось этого даже больше, чем она готова была признать.

– Ну как, будем спать при свете? – спросил Брайан.

– Ясное дело, – вздохнула она.

Потянувшись к стенке, она включила ночник, а Брайан в это же время выключил настольную лампу. Крепко прижавшись к нему, Ванесса с облегчением прикрыла глаза. Она знала, что этот спасительный свет убережет ее от зеркал и лошадей, от кружащегося в безумном вихре карусельного мира.

5

Клэр и Джон провели все утро в офисе Клэр, консультируя молодую пару, Линн и Пола Стэнвиков. Те в целом неплохо приспособились к травме, которая загнала Пола в инвалидное кресло. Но когда дело коснулось секса, крепкий, по сути своей, брак затрещал под грузом невысказанного.

– С тех пор, как все произошло, Пол даже не упоминает о сексе, – сказала Линн. – И я решила, что он просто потерял к этому интерес, – она взглянула на мужа из-под своей длинной челки. – Похоже, ты уже ничего не чувствуешь ко мне. В смысле, не испытываешь желания.

Пол со стоном закатил глаза.

Джон рассмеялся.

– Пол, могу я ответить за тебя?

Тот согласно кивнул. Клэр знала, что намерен сообщить Джон. Она могла бы озвучить его мысль сама, но из ее уст это прозвучало бы не столь весомо.

– Готов держать пари, – продолжил Джон, – что твое желание отличается такой силой и таким постоянством, что ты ощущаешь его даже кончиками пальцев.

– Верно, – Пол был явно удивлен подобной проницательностью.

– Ты стремишься проявить его, но не можешь, – заметил Джон. – Ты больше не знаешь, как это можно сделать. Твое тело стало другим, а вот потребности остались прежними.

В глазах у Пола заблестели слезы, и Клэр была несказанно рада тому, что Линн наклонилась и взяла мужа за руку. Наверняка у этой парочки все будет в порядке.

У Клэр было много обязанностей в рамках фонда, но больше всего ей нравилось работать в паре с Джоном – консультировать супружеские пары, оказавшиеся в столь непростой ситуации. Она любила наблюдать за мужем: Джон с легкостью улавливал чувства того, кто находился в инвалидном кресле, позволяя выразить их без оглядки на окружающих. Каждая такая сессия заставляла Клэр в очередной раз порадоваться тому, что Джон – ее муж.

Вместе с Джоном они понемногу подвели Стэнвиков к мысли о том, что им не обойтись без экспериментирования. Им предстояло заново определить нужды и потребности друг друга, отделив возможное от невозможного.