Нора Робертс - Улыбка смерти

– Я о нем слышала, – неожиданно вмешалась Пибоди, расстегнувшая таки воротничок форменной рубашки. – Пару лет назад он действительно раскрутил несколько шлягеров. Он работал с Кассандрой. Ну, это известная певица, – пояснила она, поймав удивленный взгляд Евы.

– Вы разбираетесь в музыке, Пибоди? Для меня это новость.

– Люблю иногда послушать что-нибудь легкое, – пожала плечами Пибоди и уставилась в стакан с минералкой. – Как все.

– С Кассандрой он больше не работает, – радостно сообщила Мэвис. – Он стал искать новую певицу и нашел меня!

«Интересно, а что еще он искал?» – подумала Ева.

– А Леонардо как к этому относится?

– Он считает, что мне повезло. Обязательно приходи в студию, Ева, посмотришь, как мы работаем. Джесс – настоящий гений!

Ева решила, что непременно посмотрит, как они работают. Она мало к кому относилась с нежностью и любовью, но Мэвис, безусловно, в это ограниченное число людей входила.

Уже в машине, направляясь в участок, Ева сказала Пибоди:

– Будьте добры, соберите информацию об этом Джессе Барроу.

– Мэвис это вряд ли понравится, – заметила Пибоди, но все-таки достала блокнот и сделала в нем пометку.

– А ей совершенно незачем об этом знать.

Ева проехала мимо тележки, с которой торговали фруктами, свернула на Десятую авеню, где снова чинили мостовую, и тут она заметила типа в сером плаще, направляющегося к трем девчушкам, стоявшим неподалеку. Плащ его выглядел довольно нелепо на раскаленной улице.

– Черт! Опять этот Клевис, – вздохнула Ева.

– Клевис?

– Это его излюбленные места, – сказала Ева, остановив машину. – Я его знаю с тех пор, как служила патрульным полицейским. Пошли, Пибоди, поможем детям.

На тротуаре какие-то мужчины спорили о бейсболе. Судя по тому, что от обоих несло потом, спор, несмотря на жару, длился уже давно. Ева попробовала крикнуть, но шум отбойных молотков заглушил ее голос. Поэтому ей пришлось прибавить шагу, и Клевиса она догнала, когда он был уже в нескольких метрах от девочек.

– Привет, Клевис!

Он обернулся и, прищурившись, взглянул на Еву из-под солнцезащитных очков. У него были светлые кудрявые волосы – ни дать ни взять херувим. Только херувиму этому было уже под семьдесят.

– Даллас! Сколько лет, сколько зим! – Ослепительно улыбнувшись, он перевел взгляд на Пибоди: – А это кто?

– Это моя помощница, сержант Пибоди. Клевис, надеюсь, вы не собираетесь пугать этих девчушек?

– Да провалиться мне на месте! Пугать? Никогда! – Он возмущенно вскинул голову. – Я просто хотел кое-что им показать.

– Не стоит этого делать, Клевис. Вам надо пойти домой, отдохнуть. На улице слишком жарко.

– А я люблю все горяченькое! Уходят, – вздохнул он, глядя вслед девочкам, со смехом перебегавшим улицу. – Видно, сегодня мне не удастся им ничего показать. Ну ладно, вам покажу.

– Клевис, не смейте… – попробовала остановить его Ева, но не успела. Он уже распахнул полы плаща и демонстрировал им свое абсолютно голое туловище, единственным украшением которого был синий бантик, повязанный вокруг пениса. – Очень мило, Клевис. Этот цвет вам идет. – Она положила руку ему на плечо. – Давайте-ка прокатимся, а?

– Ну если вы настаиваете… А вам нравится синий цвет, Пибоди?

Пибоди серьезно кивнула, открыла заднюю дверцу и помогла Клевису сесть.

– Синий – мой любимый цвет. – Захлопнув дверцу, она взглянула в смеющиеся глаза Евы. – Рада приветствовать вас на рабочем месте, лейтенант.

– Как же здорово, Пибоди, вернуться к своим делам!

Но домой вернуться было еще приятнее. Ева миновала высокие ворота и мимо ухоженных лужаек и цветущих кустов подъехала к внушительному дому из серого камня и стекла, стоявшему на холме.

Ева понемногу привыкла к дому Рорка, и теперь контраст между местом работы и новым местом жительства не казался ей столь разительным. Здесь стояла удивительная тишина – каждый попавший сюда тут же забывал, что находится в самом сердце огромного города. Разумеется, такое могли позволить себе только очень богатые люди. В парке за домом пели птицы, пахло свежескошенной травой, а всего несколько минут назад Ева мчалась по запруженным народом и машинами шумным улицам Нью-Йорка.

Это место было любимым убежищем Рорка, а с некоторых пор – и Евы.

Две потерянных души… Так назвал когда-то Рорк себя и ее. «Интересно, – подумала вдруг она, – теперь, обретя друг друга, перестали ли мы быть потерянными?»

Машину она оставила у парадного входа, хотя отлично понимала, что это вызовет у Соммерсета, дворецкого Рорка, глухое раздражение: машина была не из новых и к тому же изрядно побитая. Ева вполне могла отогнать машину в гараж, где для нее был отведен специальный отсек, но она любила при каждом удобном случае позлить старика Соммерсета.

Открыв входную дверь, Ева сразу же его увидела.

– У вашего автомобиля совершенно неподобающий вид, – заявил он, не скрывая презрительной усмешки.

– Это муниципальная собственность. Хотите – сами ставьте его в гараж, – ответила Ева равнодушно, наклонилась и взяла на руки огромного кота, вышедшего ей навстречу. Услышав взрыв смеха, донесшийся из недр дома, она удивленно подняла брови: – У нас гости?

– Да. – Соммерсет окинул неодобрительным взглядом ее изрядно помятые рубашку и брюки, а также кобуру, висевшую на поясе. – Может быть, вы примете душ и переоденетесь, перед тем как выйти к гостям?

– А вы, Соммерсет, может быть, пойдете к черту? – парировала Ева и гордо прошествовала мимо него.

В гостиной, заставленной всяческими редкостями, привезенными Рорком из разных уголков земли, был устроен небольшой, но изысканный прием. Но серебряных подносах были разложены восхитительные канапе, в хрустальных бокалах искрилось золотистое вино. Рорк в черной шелковой рубахе и безукоризненно сшитых черных брюках, стянутых на талии ремнем с серебряной пряжкой, был неотразим.

В гостиной, кроме него, находилась лишь одна пара. Мужчина в синем пиджаке – ослепительный блондин с длинными до плеч волосами. Ева отметила про себя, что лицо у него решительное, красивое, разве что губы чуть тонковаты, зато глаза изумительно хороши – темно-карие, бархатные.

Женщина была настоящей красавицей с копной вьющихся темно-рыжих волос и с огромными зелеными, как у кошки, глазами. Кожа у нее была белоснежной, рот – мягкий и чувственный. Длинное изумрудно-зеленое платье облегало ее стройную и гибкую фигуру.

– Рорк, – промурлыкала она, не замечая Еву, – я ужасно по тебе скучала. – И погладила хозяина дома по щеке.

Ева сразу вспомнила об оружии, висевшем у нее на поясе. Вот затряслись бы поджилки у этой рыжеволосой секс-бомбочки, услышь она один-единственный выстрел! Ева отругала себя за шальные мысли, опустила кота Галахада на пол и приблизилась к гостям.