Битва самцов - Юлия Узун
— Тогда сдай своих подруг и иди с миром.
~~~
Корбин с шумом захлопнул дверцу своего спортивного автомобиля, с головы слетел капюшон нижней кофты, открыв его светлые торчащие в разные стороны волосы; к уху был приложен телефон.
— Не знаю. Я только приехал, — говорил он кому-то на том конце провода. — Да так… дела были… Какие-какие! Ты мне не мамочка, Зак, чтобы тебе отчитывался. Я собственной матери не рассказываю, где провожу ночи, и тебе не собираюсь. — Он ещё немного постоял около крыльца, слушая собеседника, затем заключил: — Всё. Я хорошо помню, что обещал. Ладно, я дома. Сейчас узнаю, приехала она или нет.
Гостиная была залита солнечным светом, а чудовище по имени Дэниел мирно просиживало зад в плетённом кресле-качалке у окна с газетой на коленях, которую не читал. Вместо утреннего кофе он держал банку пива. Удивляться было не чему. Если отец в разъездах, то домочадцы творят, что душе угодно. Вот и их святая сестричка, похоже, последовала туда же.
— Элора дома? — спросил Корбин, не надеясь на ответ Дэниела.
— Я ее не видел, — глухо бросил тот.
— Ясно, — тихо сказал Корбин и собирался подниматься наверх в свою комнату, как вдруг в гостиной появилась Нола, заполняя своим звонким голосом всё пространство тихого дома.
— Корбин! Сынок, я ждала тебя всё утро, чтобы сообщить прекрасную новость, — прозвенела она, затем чмокнула его в щечку. В этот момент Дэниел фыркнул и отвернулся.
— Что за новость, мама? Я так устал и хочу спать.
— Отец выбил тебе место помощника режиссёра! — Она широко улыбалась. — Ну? Ты не рад? Ты же сам говорил, что хочешь работать в сфере кинематографа, уехать в Голливуд и стать известным кинопродюсером. Отец подумал, что пока ты учишься, можешь подработать. Тем более эта киностудия находится прямо здесь, в Орландо. Не надо никуда ехать. Наберешься опыта и сможешь строить карьеру…
— Мам… — одним движением руки он заставил ее замолчать. — Элора дома?
Нола удивлённо хлопала ресницами. Она распинается тут перед ним, а Корбина волнует Элора?
— Я не видела её со вчерашнего дня, — всё же ответила мать, махнув рукой. — Может, спит ещё.
— Так она вчера приезжала?
— Вчера? — Нола нахмурилась, вспоминая, что она вообще вчера делала. Затем пожала плечами. — Наверное, не вчера. А может, и вчера.
Корбин молча развернулся и ушёл.
В комнате Элоры не было. Все её вещи лежали на месте, так же, как он запомнил их вчера утром. Он зашёл к себе, сел и начал постукивать костяшкой пальца по столу, задумчиво поглядывая на свой телефон. Сколько раз он звонил ей? Корбин сбился со счёту. Внезапно его охватила злость. Его сестры нет уже вторые сутки, а всем наплевать. Он снова набрал её номер. Ничего. Зак сказал, что давно не видел её. Фаррен тоже ничего не знает.
Но хуже всего в этой ситуации то, что Корбин не знал, как поступить. Вариантов много, но есть ли смысл бить тревогу? Он потёр лицо ладонями. Подождать до вечера? Если не объявится, значит, он позвонит отцу, чтобы организовать поиски. Другого выхода нет.
~~~
Предать Фаррен? Меня вдруг охватило очень странное чувство. Вся ситуация повернулась в другую сторону и больше не казалась мне такой уж страшной. Да и обида начинала забываться — сначала стало трудно поверить, что Фаррен способна на злой поступок, а потом возникли сомнения в том, что она вообще ушла оттуда сама… Тем более, что надо быть совсем уж тронутой умом, чтобы оставить двоих живых людей на произвол судьбы. Я не разговаривала с Фаррен, я вообще не знаю, что с ней случилось. Как я могу сейчас взять и сдать её? Вряд ли после этого я буду способна спокойно спать по ночам. И потом… я же не глупа и прекрасно понимаю, что полиция в любом случае выйдет на меня и мою семью.
— Это не серьёзно, Читтапон, — горячо выкрикнула я. — Разве так трудно понять? Ты вроде хорошо говоришь по-английски, так почему же ты не можешь уяснить простую вещь — Я НЕ ХОЧУ ПОЛИЦИЮ!
Чувствуя, что нервы сдают, я начала мерить шагами комнату.
— У меня нет намерения навредить тебе! И за руль фургона я села неумышленно! Зато у меня есть навязанное чувство вины, несправедливые обвинения и страх совершить ошибку. Отец пострадает больше всех и тогда будет сложно изменить отношение всего мира к нему, а я не в силах буду ничего сделать, потому что окажусь в тюрьме… — Я обессилено замолчала, вдруг осознав, что дала волю эмоциям, что по щекам бегут слёзы и я выгляжу беспомощно и жалко. Какое ему дело до моей жизни?
— Я предложил тебе вариант. Что ещё я могу сделать? — спокойно говорил кореец. — Ты просишь слишком многого. — Он помолчал. — Когда найдут тот фургон, они снимут отпечатки.
— Ни черта они не снимут. Мы с Эриком избавились от улик. Стёрли отпечатки, забрали все твои и мои вещи, какие нашли.
— Тогда тебе и вовсе не о чем беспокоиться.
— Нет, есть о чём, — выразительно произнесла. — Я не хочу вообще вмешивать полицию. Не хочу засадить подругу в тюрьму. Боже мой! — вознесла руки к потолку. — Подумать только, какое несчастье! Девушке захотелось развлечься. Поверь, тебе бы самому понравилось, не перевернись этот идиотский фургон.
— Сомневаюсь.
Читтапон отвернулся от меня, сложил руки на груди и закрыл глаза.
— Помирать собрался?
— У меня раскалывается голова, — пожаловался кореец.
— Ладно. Ты поспи. У тебя сотрясение.
— Мне холодно.
Я посмотрела на плед, который принес Забдиель и, не долго думая, укрыла им корейца.
— Я приглашу вчерашнего доктора. Может, он сделает укол обезболивающего.
Читтапон не сопротивлялся.
— Было бы хорошо, — произнёс он, а через минуту уснул.
— Эпичный день! — воскликнула я, выходя из спальни. А потом встретила любопытный и немного насмешливый взгляд Эрика.
— Ты так кричала, что я уже хотел прийти на помощь.
— Спасибо, но я бы справилась.
Мы с Эриком прошли в комнату, где для меня была приготовлена еда. Очень
