Эхо Мертвого озера - Рэйчел Кейн
Потому что все так и есть, правда? Мама всегда рассказывала об отце только плохое. Конечно, у нее есть веские причины – я не могу закрывать глаза на те ужасы, которые он творил. Но у него была и другая сторона. Которую мама и Ланни отказываются видеть.
Однажды я видел в интернете ролик, в котором кто-то говорил о справедливости. Что нельзя судить о нас только по худшему в жизни поступку. Это ведь всех касается, правда? Даже таких, как мой отец?
Несколько секунд мы сидим молча. Потом Кевин спрашивает:
– Ты когда-нибудь задумывался, что он чувствовал, когда убивал в первый раз?
Вопрос удивляет меня. Я никогда об этом не думал.
– В смысле?
Кевин вертит в руках геймпэд.
– Он ведь планировал заранее, так? Как убивать и истязать девушек. Наверное, представлял себе, как это будет…
Я ерзаю в кресле: мне слегка не по себе от таких мыслей об отце. Но нужно смотреть правде в глаза – и хорошей и плохой.
– Ну, наверное.
– Как думаешь, почему он сорвался? Почему в конце концов решил убивать?
– Кто его знает… Он был психопатом.
Так всегда говорили мама и сестра. Простой ответ. Но не факт, что правильный.
– Не знаю, не знаю, – возражает Кевин. – Если он был психопатом, почему не убивал раньше? Много лет не похищал женщин, не пытал и не убивал. А потом бац – и однажды вдруг начал… Почему? Что случилось?
Пожимаю плечами. Разговор принимает опасный оборот. Не уверен, что хочу знать ответы на эти вопросы.
Друг подается вперед в кресле:
– Сколько тебе было, когда он убил свою первую жертву?
Кевин знает. Я рассказал ему все, что знал об отце. Он так же хорошо знает о «карьере» Мэлвина Ройяла, как и я. Но все равно хочет, чтобы я сказал вслух. Иногда Кевин ведет себя как придурок.
– Какая разница?
– Я вот думаю, что-то в нем сломалось. И он спросил себя: хватает ему в жизни того, что есть, или этого мало?
Кевин говорит так, словно в этом виноваты и мы – Ланни, мама, я. Как будто нас отцу оказалось недостаточно, и он начал убивать. Мне так хочется огрызнуться – аж кожа зудит. В голове эхом отдаются слова психотерапевта: Мэлвин Ройял сам в ответе за то, что натворил. Он, а не мы.
– Может, он был эгоистичным ублюдком, который решил, что законы ему не писаны, и в конце концов начал действовать, – возражаю я.
– А ты сам когда-нибудь хотел?
– Убить кого-то?
Вопрос Кевина не удивляет меня. Я знаю: рано или поздно все задумываются, похож ли я на отца. По правде говоря, я и сам об этом думал. Пытался поставить себя на его место, чтобы понять. И хотя даже мысль об убийстве пугает до тошноты, иногда – совсем чуть-чуть – меня гложет нездоровое любопытство. Как мог отец сдирать с этих девушек кожу заживо, а через минуту отложить свои инструменты, зайти в дом, вымыть руки и сесть ужинать с семьей, как будто всего в нескольких ярдах не умирал в агонии человек?
– Нет, – наконец отвечаю я.
– Правда? – Кевин явно не верит.
Я качаю головой. Друг смотрит на меня еще секунду и пожимает плечами.
– Хочешь поиграть? – спрашивает он, протягивая геймпэд. У Кевина самый разгар онлайн-битвы с несколькими нашими друзьями. Мне не особо нравятся такие игры.
Киваю на его компьютер:
– Я лучше в интернете посижу, ты не против?
– Нет, конечно.
Мой друг уже весь в игре и тихо чертыхается: ему тут же устраивают засаду, и Кевин теряет половину очков жизни.
– Мать твою, вот долбаный ублюдок! – И набрасывается на геймпэд, рыча: – Я иду за тобой, ублюдок!
Не обращая на друга внимания, включаю компьютер и пробираюсь в Даркнете к форуму Мэлвина Ройяла, который нашел, когда несколько месяцев назад начал собирать сведения об отце. В почтовом ящике светятся несколько непрочитанных сообщений. Я улыбаюсь. Сперва я просто читал форум, а комментировать начал, только когда там разместили ложную информацию о моем отце.
Сейчас я один из самых популярных форумчан, авторитетный эксперт по Мэлвину Ройялу. Со мной считаются, просят, чтобы я отвечал на вопросы и разрешал споры. Конечно, ходили всякие слухи, кто я такой и откуда так много знаю, но я очень осторожен и ничем себя не выдаю. Некоторые сторонники теорий заговора даже выдвигают версии, что я и есть Мэлвин Ройял, а известие о его смерти – просто обман. Иногда я подыгрываю им, чтобы никто не заподозрил, кто я на самом деле.
Форум – одно из немногих мест, где я могу открыто говорить об отце и никто не осуждает и не стыдит меня. Я как раз отвечаю на вопросы про Мэлвина и поддразниваю форумчан новой информацией о нем, когда приходит сообщение от мамы: просит вернуться домой. В голове эхом отдаются отцовские фразы из письма: «Позволяет себя контролировать? Беспрекословно тебе подчиняется? Ты вообще позволяешь ему быть самим собой?»
Я игнорирую мамино сообщение и продолжаю постить на форуме.
3
Гвен
На следующее утро Сэм подбрасывает детей в школу по дороге на работу в аэропорт. После его отъезда дом кажется каким-то странно пустым. Я чувствую: что-то не так, и брожу из комнаты в комнату, проверяя, заперты ли окна и включена ли сигнализация.
Обычно это успокаивает, но не сегодня. И я знаю почему: из-за пресс-релиза «Ангелов». Я знаю, они не отступят. Спокойствие, которым мы наслаждались последние несколько месяцев, оказалось лишь короткой передышкой, а не началом мирной жизни.
Со вздохом возвращаюсь в кабинет, включаю компьютер и первым делом ищу в поисковике Леонарда Варруса. О нем много информации. Неудивительно, учитывая, что его дочь стала одной из первых жертв Мэлвина. Статьи, которые я читаю, именно такие, как и ожидалось: грустные воспоминания об энергичной молодой женщине, полной надежд и мечтаний, чья жизнь оборвалась трагически и жестоко.
Тяжело это читать, зная, что ее пытали и убили в моем гараже, когда мы с детьми, скорее всего, были в нескольких ярдах от нее. Еще тяжелее читать про боль человека, потерявшего единственного ребенка. Это ужас, с которым не смирится ни один родитель. И хотя я всего лишь читаю о чужом горе, грудь сжигает тревога.
Чтобы успокоиться, беру телефон и открываю приложение, отслеживающее местонахождение детей. Оба в школе, в безопасности. Это немного успокаивает, и я продолжаю поиски.
Прогоняю
