Догоняя правду - Алинда Ивлева
— Удобства на улице, спят у нас в бытовках, женщины отдельно, мужчины отдельно, — Сима сообщила, выходя из дома. Приводите себя в порядок, в предбаннике можно переодеться, одежду дадим. Кому надо.
— Серафима, а Лера наша где? — спросила Венера.
— Объезжает Икара, никак не договорятся они, кто кого, баб Веня, такой он норовистый, точно, нашли друг друга. Как вернётся, скажу, чтоб зашла. Ты у себя будешь?
— Не, внучка, я со всеми покамест.
— Мы тута, тута побудем, — поддакнул Демир.
— Что значит у себя? — София выгнула бровь. — Что мы тут забыли?
— Идите мойте руки, оденьтесь как люди, детей умойте, за столом расскажу.
— Мам, твои эти странные дела обычно ни к чему хорошему не приводили …, — Лариса фыркнула и вышла из дома, следом София, Мила, Лиза. Мария Тихоновна вызвалась проводить к удобствам. Туалетная комната оказалась в отдельно стоящем здании, как в пионерском лагере, несколько раковин, два душа потолочных, и десять отверстий в кафельном полу. У Софии вылезли на лоб глаза, от чего даже ботокс зашевелился на её лице, и образовались глубокие борозды.
— Дырку я ещё переживу, не царских кровей, но, твою ж мать, где кабинки? Щас какой — нибудь дятел залетит, а я враскоряку цветы ваяю?
— Из твоего говна только цветы, ахах, дай бог полено выйдет, — не удержался Егор. — А че, мне нравится. Что естественно, то не безобразно. И он попытался изобразить арию Мефистофеля "Гибнут люди за металл", тужась и выпуская воздух. При этом поднимая ногу, будто опорожняющийся кобель. — Эх, черт, разучился!
Дети захихикали. И попросили исполнить другие песни, детские.
— Так, женщины, я в поле, терпеть и разбираться, кто первый мочи нет. Сначала вы. Потом мы, — Руслан умчался в кусты.
— Ну да, вы тут определитесь, где чьё очко, пойду Володьку поищу, а ты Милка скафандр пока сними, у тебя там под ним наверняка труселя с шифром, — Егор подмигнул Людмиле, которая жалась к умывальнику, и набожно осеняла крестом уходящего брата.
— Сгинь, нечистая. Антихрист!
— Вот, дура, — сплюнул Егор и хлопнул дверью, петли зазвенели. — Рус, Руслаха, ты где?
— Брааат, я здесь брат, сюда, — Егор, запыхавшись, рванул на тревожный призыв. Он обежал туалетный дом, пристройки, конюшни, надышался запахами навоза, и вылетел в поле. Руслан носился вокруг кустов, подтаскивая больную ногу, но, не сбавляя скорости, несмотря на спущенные штаны. Он то полз на карачках, подтягивая брюки, то снова вскакивал, выпрыгивал из высокого хвоща и снова улепетывал. За ним несся гнедой конь, взбивая копытами землю, а наездница размахивала хлыстом, цепляя тяжёлым концом плечи и спину мужчины. От чего тот взвизгивал и истерично орал.
— Эйй, амазонка, хорош, — попёр на обидчицу Егор. Рыжая девица в синей бандане развернула лошадь и пустила её на защитника. Тот попятился, попытался увернуться, и получив увесистую оплеуху крупом лошади на развороте, упал в коровью лепёшку лицом.
— То — то же, тпрууу, — конь плясал под седоком, рвал повод, тряс гривой, пытаясь скинуть девушку. Она смеялась и было понятно, что опасность — ее стихия. — Что родственнички, вам бы только гадить в неположенных местах? — Тамбовский волк тебе родственник, сучка, — Егор процедил, поднимая голову, вымазанную коровьими испражнениями, вперемешку с непереваренной соломой. ⠀
Руслан смеялся, позабыв про спущенные штаны. Егора вырвало. Девчонка ускакала прочь.
— Ты похож на кусок дерьма бешеного носорога, — Руслан с трудом натянул штаны, содрогаясь от смеха. — Хорошо, тебя Милка не видит сейчас, она бы сказала, что это Дьявол тебя пометил. Егор, братишка, ну, скажи, маман наша устроила нам крутое шоу. Браво! — он захлопал в ладоши и упал в траву. Потянуло рекой с низины, он вдохнул вечернюю свежесть. Его мгновенно атаковала стая мошкары. Пахнуло полынью, диким чабрецом и спящими в земле легендами. Топот копыт. Руслан вспомнил материны рассказы о здешних местах, как батыевы полчища пожгли, разорили Рязанское Княжество. И здесь где — то спит вечным сном Евпатий. Коловрат. Отомстивший. "Земля моя родная. Надо возвращаться домой". Руслан открыл глаза и увидел над собой морду коня. Из ноздрей его пышел пар.
— Ух, а мне— то битвы с татаро — монголами уже чудились. Аж расчувствовался. А это ты! А ты кто вообще?
— Никого не напоминаю? Последний раз виделись лет 15, правда, назад, дядя, — наездница свесилась с лошади и протянула руку. — Поднимайся.
— Вот стерва, — Егор бурчал под нос, вытирая лицо листом лопуха. — А что, ни чем не отличаюсь от твоих сестёр. От осинки не родятся апельсинки, — рыжеволосая скинула бандану. Кудри цвета застывшей смолы на коре сосны вспыхнули в лучах засыпающего солнца.
— Лерка? Лерка! Нашлась, как так? — Егор оторопел, признав племянницу. — Где же ты пропадала, оторва?
— Так здесь же, плохо искали, дядя Егор. А может, я не хотела, чтоб нашли. Как там Бобоська?
— Растёт. А что ж ты бросила то дочь?
— Видеть её не могу.
— Понимаю, — тихо произнёс Руслан. — Я не баба, мне сложно осознать до конца, что ты тогда чувствовала. Да и Софа, хоть и не образец материнства, но в моих глазах герой. Растить ребёнка насильника. Пля…как представлю. Смог бы я так? — Руслан отряхнул брюки и побрел к дому.
— Не обижай мать, Лерка. Пора взрослеть.
— Поверь, дядь Егор, уже.
— А ты давно приехала то?
— Так я и не уезжала. Я здесь с самого начала. Это все наше. Баба Веня меня обработала. Ты думаешь — это ферма. Не — а — Валерия пришпорила коня. — Знаешь, в Корее были такие станции Утешения?
— Не, я че в Корее был что — ли? Рус, слышал про станцию утешения?
— Это по какой ветке?
— Вот ты отсталый, дядя Руслан, — девушка засмеялась. — Почитай на досуге. Вот, когда — то я привела сюда женщину, её держали в подвале и насиловали. Били и насиловали. И называли эти уроды свой бордель Станция Утешения. Она здесь родила. Бабуля с дядей Володей все устроили. Их нашли, всех до единого. Я — то в отходняках была. Сидела в погребе. Потом только узнала, что всех уродов посадили. Хотя, говорят, не всех. Кто — то не доехал до зоны. У бабули свои методы. Свои знакомства везде. И меня с того света вернула. Работа и баня, травяной чай, работа, и отсутствие связи с миром. Вытащила меня. А потом и смысл пришёл. С Тамаркой со станции Утешения. Потом Палыч появился. Бомж с вокзала. Да тут все такие. С поломанной судьбой. ⠀
Руслан и Егор, пованивающий коровьим навозом, замерли
