Наталья Медведская - Горькая брусника
– Дядя Ваня, где лошади?
– Нету больше лошадок, Настена, всех увезли. Совхозу давно кирдык и так нас держали из жалости, а сегодня всё: забрали. А мне посоветовали: сиди дома и получай пенсию. – Он отхлебнул водку прямо из горлышка и даже не поморщился.
Я посмотрела на его загорелое морщинистое лицо, на белый пушок волос, из-за которых голова дяди Вани походила на одуванчик, и к горлу подкатил ком.
– Куда их забрали?
– Не волнуйся, девочка, на другую конюшню. Это очень далеко. – Пресек он мои расспросы. – Там им даже веселее будет. – Дядя Ваня смахнул слезу, заплутавшую в глубокой морщине. – Ты иди домой, я хочу попрощаться с конюшней, почитай пятьдесят лет тут провел.
Только через год я узнала, что лошадей сдали на мясокомбинат. Даже сейчас, спустя шесть лет, у меня запершило в горле, а тогда я рыдала, как сумасшедшая. Мне мерещились грустные глаза кобылы по кличке «Малинка», которую я любила кормить с руки. Сглотнув ком в горле, оглядела себя. Розовые пятна на футболке подсыхали. Придется показаться бабе Поле в таком непрезентабельном виде. В три глотка я допила йогурт. Удачно закинула пустую бутылку в урну и, подхватив сумку, отправилась на поиски улицы Озерной.
Вереево показалось мне небольшим, но очень уютным селом. Дома утопали в зелени садов. Во время крутого спуска на автобусе я разглядела четыре длинных улицы, расположенных с востока на запад. Они пересекались десятком небольших улиц с короткими переулками. Центральная дорога, для сельской местности, в прекрасном состоянии: без выбоин и ям. Имелись даже тротуары из крупных бетонных плит. Весёленькие красочные урны украшали улицу. Дом номер восемнадцать порадовал яркой расцветкой: жёлтые стены, голубые ставни, бирюзовая беседка под виноград. Я покричала у калитки. На мой зов появилась бабуля: кругленькая, улыбчивая, в белом платочке и переднике с кружевами. Таких симпатичных старушек обычно снимают в рекламе сметаны и творога. На мгновение даже померещилось, что она сейчас предложит мне молока.
– Мне сказали, вы сдаете отдыхающим комнаты. – Я прижала дамскую сумочку к груди, скрывая пятна от йогурта.
– Да сдаю. А тебе надолго? – поинтересовалась бабушка, внимательно разглядывая меня, по-детски яркими синими глазами.
– Может на месяц, может на два. Я неловко переступила с ноги на ногу. – «Как рентгеном просвечивает», – промелькнуло в голове.
Пожилая женщина ещё раз оглядела меня с головы до ног и приняла решение.
– Пойдём, покажу комнату. Если понравится, останешься. – Баба Поля толкнула голубую дверь и приглашающе махнула рукой.
В доме приятно пахло выпечкой, глаз радовался чистоте и уюту, но не той маниакальной стерильной чистотой, знакомой мне с детства, а житейской, простой. Мы прошли по коридору, по обе стороны которого располагались двери. Баба Поля провела меня в самый конец коридора и распахнула дверь.
– Ничего себе! Как красиво! – вырвалось у меня.
Золотисто-зелёный цвет комнаты пришелся мне по душе. На кровати ярко-жёлтое с золотым покрывало, три маленьких подушки цвета молодой травы и одна такого цвета, но большего размера. Окна украшали светло-салатовые шторы, на полу лежал темно-зёленый палас. Просторное помещение не загромождала мебель. Кроме кровати в комнате имелся небольшой шкаф светлого дерева, крохотное трюмо с пуфиком и кресло в жёлто-зеленую полоску. Возле зеркала стояла ваза с некрупными подсолнухами. Баба Поля, польщенная моим искренним восхищением, улыбнулась.
– Ну, коли понравилось, располагайся. Через пол часика приходи ко мне на кухню и тогда всё обсудим.
Располагаться долго не пришлось. Я выложила косметику из сумочки на трюмо. Повесила ветровку и пару платьев на плечики, остальные вещи выложила на полку в шкаф. Чёрный трикотажный костюм и такого же цвета шапочку «Балаклаву» оставила в сумке. Я намеривалась ночью погулять по селу незамеченной. Как буду искать маньяка и за кем следить – не имела понятия. Разберусь по обстоятельствам. Я поменяла выпачканную футболку на чистую. После разговора с бабулей отправлюсь на реку, искупаюсь и заодно побываю возле камней, где нашли вещи Алёны. Думаю, кто-нибудь да покажет мне это место.
Кухню я нашла быстро: по запаху. Аромат жареного лука и мяса буквально повёл меня за собой. Хозяйка, стоящая у плиты, обернулась.
– Садись. Меня зовут Полина Андреевна. Можешь звать просто – баба Поля.
– Настя, – представилась я.
– Бери пирожки. Эти с мясом, эти с укропом и яйцом. – Бабушка Поля налила в кружку кипяток. – Чай или кофе? Руки вымой там. – Она показала на раковину у окна.
– Лучше чай.
«Ура! Сегодня и мне перепадут пирожочки», – обрадовалась я.
Внутренний голос посоветовал: «Не садись на пенек, не ешь пирожок».
«Заткнись», – ответила я вражине.
Вымыла руки и уселась за круглый стол, накрытый тонкой белой клеенкой, похожей на кружевную скатерть. Пирожки таяли во рту, ароматный чай показался напитком богов. Пока я ела, бабуля не хуже следователя допросила меня: как зовут, кто такая, зачем приехала? Я озвучила ту же версию, что и в автобусе: написание курсовой и отдых от шумного города.
Нужно сколько возможно скрывать, что я сестра Алёны.
Хозяйка дома, слушая мои совершенно искренние хвалебные речи по поводу её кулинарных возможностей, цвела улыбкой. Мои дифирамбы возымели немедленное действие. Баба Поля приняла окончательное решение и назвала смехотворную цену за месяц проживания в её доме. Она мельком посмотрела мой паспорт и взяла деньги, которые я шустро вручила, пока она не передумала.
– Полина Андреевна, я хочу прогуляться по селу, сходить на речку.
– Вот это правильно. Погуляй, поплавай. Воздух у нас чистый, прямо кушать можно.
При этих словах я икнула, желудок запротестовал, не желая дополнительного питания. В комнату я вернулась полусонная и отяжелевшая от большого количества съеденных пирожков, ругая себя почем зря. Кряхтя, стала собираться на разведку. В пакет положила маленькое полотенце, купальник, фотоаппарат и блокнот с ручкой.
Выйдя за калитку, с минуту подумала и направилась в центр села.
Местные жители видимо обожают голубой и зелёный цвет, потому что заборы, ворота, фронтоны домов и ставни – всё выкрашено в разные оттенки голубого, зелёного и синего цветов. Только магазины выбивались из общей картины оттенками бежевого либо серого пластика. На рынке под навесом за деревянными столами сидело штук пять старушек. Я купила кулек семечек, спросила, как пройти к реке. Вместе с нужными мне сведениями получила кучу советов: одной никуда не ходить, лучше собираться толпой, хоть купаться, хоть в лес за грибами. Я поблагодарила бабушек, но так как собраться толпой не могла, пошлепала к водной артерии села в одиночку.
Я прошла по указанному маршруту метров восемьсот не больше, сразу за огородами лес стоял стеной. А речка, к моему удивлению, оказалась немаленькой, и, по-видимому, была глубокой потому, что посередине её лихо промчался катер с несколькими пассажирами на борту. Вниз к пляжу с высокого берега вело несколько спусков разной степени удобства: с деревянными и просто земляными ступеньками, с перилами и без. Оглядевшись вокруг, поняла: если спуститься к реке, то со стороны села никто ничего не увидит, да и вряд ли услышит.
Я выбрала менее крутые земляные ступени. Купаться не решилась, потрогав босой ногой ледяную воду, обнаружила, что она ледяная. Как-то необходимо выяснить, где нашли вещи Алёны? К моему неудовольствию, задать вопрос было некому. Сегодня вечером у отдыхающих и местных жителей пляж спросом не пользовался. Я поднялась наверх, прошла вдоль реки метров пятьсот и впереди на возвышенности увидела кладбище. Заинтересовавшись, решила подойти ближе. Первые могилы начинались метрах в десяти от обрыва. Это, вероятно, самое высокое место на берегу. Отсюда открывался замечательный вид на реку и часть села, остальное скрывали деревья. Мама всегда упрекает меня в излишней ироничности и несерьёзности. Это правда, я терпеть не могу патетики, стесняюсь высокопарных речей. Как говорит папа: я не верю ни в бога, ни в чёрта, но тут он не прав, бога на всякий случай опасаюсь, мало ли что. А вот во всяких экстрасенсов, ведьм, колдунов и прочих представителей оккультных наук нет. Разговоры сельчан в автобусе о местных «тёмных» силах меня только насмешили. Ну не встретила я за двадцать один год ни одной даже завалящей ведьмы или приличной гадалки. Всё время попадались обманщики, ищущие выгоду, или экзальтированные особы, верящие в свою избранность и в первую очередь, обманывающие себя. Как легко провести доверчивого человека, знаю не понаслышке. Как-то к нам в станицу приехал экстрасенс. Объявления были развешаны на каждом фонарном столбе. Ради интереса я с подружками пошла на разрекламированный сеанс «белой» магии. Мужчина, отдаленно похожий на Дэвида Копперфильда, симпатичный, стройный, долго и нудно говорил о своем третьем глазе, открывшемся у него благодаря дару и высшим силам. Он заявлял, что видит людей насквозь, что у него в покровителях архангел – в общем, нёс всякую чушь. Потом пройдя по залу, выбрал несколько человек и принялся вводить их в транс. Я с удивлением наблюдала, как знакомые мне тетки машут руками, закатывают глаза, выполняют его команды. Экстрасенс под конец представления замахнулся на ввод в гипноз всех сидящих в зале зрителей. До сих пор помню свое недоумение: по его команде люди закрыли глаза, их головы маятниками закачались под размеренный голос новоявленного гуру. Я крутила башкой во всё стороны, боясь засмеяться в голос, и выискивала зрителей, не поддавшихся общему безумию. Мои глаза встретили насмешливый взгляд молодого парня, он задорно подмигнул мне и показал большой палец. После представления образовалась очередь, многие стали записываться на индивидуальный платный сеанс с кудесником. Моя подружка тоже записалась, но в назначенное время пойти не смогла. Кира уговорила меня отправиться к магу, а потом ей всё рассказать.
