Джойс Элберт - Безумные дамочки
— Ты отвратителен, Джек.
— А я всегда это говорила, — заметила Симона. — Но ты его всегда защищала. Теперь ты видишь, каков он. Зверь. Я ни за что не буду летать рейсами вашей сумасшедшей авиакомпании.
— Не ругайтесь, не ругайтесь, — сказал Фингерхуд.
Анита с удовольствием обозревала рубцы на теле Симоны.
— А мы тебя не хотим видеть. Ты, наверное, одна из тех, кого рвет все время.
— Нет.
— И даже не в специальный пакет.
— Не понимаю, почему ты обзываешь Джека, — ответила Симона, — если сама такая же?
— Я же сказал, не надо ссориться.
— Заткнись, Роберт, — огрызнулась Анита, — ты же знаешь, мы с Симоной обожаем ругаться.
— Мы не хотим, чтобы хоть кто-то здесь был счастлив.
— Счастливчик никогда не был по-настоящему счастлив, — сказал Джек. — Я знаю. Он страдал геморроем. Старик, это страшная вещь. Счастливчик закупал свечи, как другие закупают аспирин.
— Ты помешался на задницах, дружище, — заметил Фингерхуд.
— У безумного доктора клинический подход. Это безумие.
— Ты хуже, — сказала Анита Джеку. — И если хочешь знать правду, то он лучше, чем ты, в постели.
— Я не говорил, что хочу знать правду. Я согласен с О’Нилом: «Как доказывает мировая история, правда никому и никогда не нужна. Она несущественна и нематериальна».
— Вот что нужно этой стране, — сказал Йен. — Пилот и поэт в одном лице.
— Лучше это, чем быть англичанином и зарабатывать на жизнь поиском придурков, — защитила Джека Анита. На самом деле она ненавидела всех их, всех четверых мужчин. Один хуже другого, а хуже всех оказался Роберт Фингерхуд, потому что проявил себя таким же аморальным извращенцем, как и все остальные. Он был последним оплотом в сохранении старомодного мира браков и материнства, а теперь она видела, что, как и в случае с Джеком, жестоко ошиблась.
— Я сейчас сообразила, что я единственная из девушек, которая не переспала с Фингерхудом, — сказала Лу, посмотрев на него. — Не хочешь устранить этот недостаток?
— Как только доем.
— И еще я сообразила, что Фингерхуд — единственный одетый мужчина. Не хочешь устранить этот недостаток?
— Как только доем.
Симона протянула бокал, чтобы ей налили шампанского.
— Я хочу, чтобы Беверли и Стив вернулись. Я начинаю ревновать.
— Начинаешь? — спросила Анита. — У тебя лицо стало зеленым, как сиськи Лу, уже пятнадцать минут тому назад.
— Они там не так долго, правда? Стив больше пяти минут не продержится.
И в эту секунду раздался звонок в дверь.
— Входите, — крикнул Фингерхуд, — открыто!
— Кто это может быть?
— Это может быть Питер Нортроп, — сказал Питер, входя в комнату. — Вот и я.
Он споткнулся, увидев представшую перед ним картину. Переглянулся с Лу, а потом спросил:
— Вы мою жену не видели?
— Она сейчас в спальне, — ответила Симона. — Трахается с моим дружком.
— А, тогда порядок. Значит, она еще не напилась до полусмерти.
— Для тебя порядок, а я вне себя. Стив ни разу не трахал меня больше пяти минут, а они там уже не меньше четверти часа.
— Что поделаешь? Не смотри на часы под подушкой.
— Я слышала о тебе в Мексике. И ты оказался таким мудаком, каким я тебя и представляла.
— А ты, должно быть, француженка, сплетница Симона?
— А я Роберт Фингерхуд, — сказал Роберт, пожимая руку Питеру. — Кажется, я вас не приглашал, но все равно присаживайтесь. Это Анита Шулер, Джек Бейли и Йен Кларк. Лу Маррон вы, кажется, знаете.
— Да, мы встречались. Забавная компания. Чем фарширована индейка? Марихуаной?
— Нам не нужны искусственные стимуляторы, чтобы расковаться, — сказала Анита, сгорая от желания провалиться сквозь землю. — Мы просто захотели раздеться. И я могу признаться, что волосы у меня на лобке обесцвечены. Пергидроль.
— Я сама хотела сказать об этом, — надулась Симона.
— Я знаю. Именно поэтому решила опередить тебя.
— Если хочешь знать правду, — сказал Питер, — меня не интересует твой лобок.
— Несущественно и нематериально.
Не обращая внимания на Джека, Питер повернулся к Фингерхуду.
— А почему ты один не разделся?
— Потому что я еще не доел.
— Похоже, ты и не сделаешь этого, старик, — заметил Йен, обращаясь к Фингерхуду.
— Не называй меня стариком. Терпеть не могу шовинистических выражений.
— Хотелось бы, чтоб моя жена пришла побыстрее.
И Питер немедленно разделся.
— Смотрите, — сказала Симона. — Он не носит трусов. Это важный признак. И, кстати, а где сейчас ваши дети?
— Беверли отправила их к своей матери на праздники. С ними поехала наша экономка. Да и какое твое дело?
— У тебя яйца какие-то мятые. Мне это не нравится. У Стива твердые и гладкие.
— Стив — это тот кретин, который рисует старых кинозвезд на лошадях?
— Он не кретин.
— Моя жена купила его мазню. Полторы тысячи долларов за Дона Амече и Алису Фей на вороных жеребцах. И Алиса усатая.
— Это одна из лучших картин Стива.
— Правда? Ты меня разыгрываешь?
Симона хотела возразить, но раздались шаги из спальни. Все взглянули на Беверли и Стива, вид у которых был несчастный.
— Привет, дорогая, — сказал Питер.
— А, это ты, дорогой! Что ты здесь делаешь? Я думала, ты ужинаешь с Тони.
— Я и поужинал с ним. Мы быстро поели.
— И сделали кое-что еще, — сказала Симона.
— Я не виноват, что мне нравятся оба пола.
— Сраный педик!
— Эй, эй! — Беверли толкнула Симону в плечо. — Все будет нормально. Я вернула твоего дружка, и, честно говоря, он не преуспел.
— Зато он умеет командовать.
— Пришли бы нацисты к власти, если бы они говорили по-французски? — спросила Анита. — Nein, nein, nein!
— Ладно, я наелся. — Фингерхуд встал из-за стола. — И готов немного развлечься. Могу я предложить свои превосходные услуги кому-нибудь из сумасшедших девушек?
Лу рассердилась.
— Я на тебя рассчитывала, поскольку я единственная, кто не воспользовался ими и только слышал о них. Симона говорит, что ты настоящий супермен.
— Это точно, — сказала Симона.
Питер повернулся к Фингерхуду.
— Пока вы не оказали честь мисс Маррон, позвольте мне отсосать, потому что, по правде говоря, вы меня восхищаете.
— Несущественно и нематериально.
— Полные дегенераты!
— Ты потерял всякую связь с реальностью? — спросил у Питера Фингерхуд. — Я не извращенец.
— Конечно. Именно потому меня и влечет к тебе. Педики хороши в своем деле, но хочется взять в рот твой член.
Он замолчал, представив себе эту картину.
— Большей глупости я не слышал, — сказал Фингерхуд. — Ты, точно, потерял связь с реальностью.
В комнате воцарилась напряженная тишина, и Анита испугалась того, что сейчас может произойти. Вчера она не поверила бы, что это возможно, но сегодня услышала свой голос:
— Роберт, давай. Это же просто шутка.
— Пусть это и шутка, но у меня не встанет во рту мужчины.
— Поспорим? — спросил Питер, быстро расстегнув Фингерхуду брюки.
После долгих споров обеденный стол очистили и девушки сказали, что будут стоят рядом с обнаженным Фингерхудом, когда он подвергнется великому испытанию.
— Я же говорил, что не встанет, — повторил Фингерхуд, ложась на стол, и неожиданно ощутил, как в задницу вошел палец. — Вынь! Это нечестно!
— Да здравствует Роберт Фингерхуд! — хором закричали все. — Да здравствует Роберт Фингерхуд!
— Он сдержал слово, — сказала Симона. — Не встает.
Девушки сгрудились над Фингерхудом, заталкивая ему пищу в рот, а он скрежетал зубами от злости. Их груди колыхались над его сердитым лицом.
— Не встает, — повторила Симона.
Тогда Лу наклонилась и поцеловала Фингерхуда в губы, и тут же член у него вскочил, он вырвал его изо рта Питера.
— Гнилая скотина, — сказал Питер. — Как раз когда все пошло так хорошо.
И когда Фингерхуд оттолкнул Питера и начал трахать Лу прямо на столе, Анита яростно обняла Йена в гамаке в соседней комнате. Йен лежал под ней, глядя на чучело совы, и когда вошел в нее, то сказал:
— Это дегенератизм, но лучше, чем дрочить в тряпочку.
Отчаявшийся Питер начал трахать свою жену на софе, а Симона, Стив и Джек сплелись втроем на шкурах ягуаров.
Через несколько минут, когда Анита кончила, она оглядела комнату и истерически расхохоталась. Роберт перестал возиться на столе и спросил, что ее так развеселило.
— Смешно, — сказала она, — что всего несколько часов тому назад я волновалась, что ты можешь не понравиться моим родителям потому, что ты еврей.
Глава 11
Теперь это был другой стол, и Лу с Фингерхудом не лежали на нем, а торжественно сидели друг против друга в личном кабинете Фингерхуда в Детском центре. Лу пришла обсудить с ним проблемы своей дочери, которую несколько дней тому назад протестировали здесь.
