Тереза Крейн - Райский уголок. По велению сердца
Такой же загадкой было его родство с Салли, матерью Флип — женщиной, которая его нашла, вскормила, заботилась о нем, А затем, по крайней мере, с точки зрения Тоби — и Рейчел знала об этом, — покинула его, чтобы уехать в Бельгию и выйти замуж за отца Флип. Рейчел частенько становилась свидетелем их встреч, видела его прикрытое улыбкой и безжалостное равнодушие, чувствовала ее обиду. Когда она вышла замуж за Эдди Брауна, Тоби подарил молодоженам самый великолепный персидский ковер, который Рейчел когда-либо видела, а спустя некоторое время нашел предлог, чтобы перестать встречаться с ней.
Сложный, непредсказуемый Тоби. Загвоздка была еще и в том, что оставался шанс, пусть и небольшой, что эта столь тщательно охраняемая от чьего-либо вторжения душа может открыться. И если это случится, то почему не для Рейчел Пэттен? Прекрасной Рейчел. Безрассудной Рейчел. Единственной подходящей пары для него; как же он не видел этого. Почему почти каждый мужчина, на которого она бросала свой равнодушный взгляд, оказывался у ее ног, в то время как Тоби до сих пор относился к ней как к неряшливой, капризной десятилетней девчонке, которая бегает за ним по пятам? И почему это так задевает ее?
Известие о его предстоящей женитьбе причинило ей боль и взбесило ее до такой степени, что она, не владея собой, устроила ему ту сцену в конторе. Нет, этот уик-энд не сулил Рейчел ничего доброго, и поэтому какая разница, что она наденет на танцевальный вечер.
А вот Филиппа на прошлой неделе раз двенадцать перемерила весь свой гардероб, который привезла с собой, и каждый раз в отчаянии решала, что сразу после матча она может отправляться прямехонько в кровать, прихватив с собой книжку.
Ее заметно поношенные хлопчатобумажные платья, даже парадные, выглядели оскорбительно детскими. В мрачном унынии она говорила себе, что лучше уж отправиться на танцы в школьной форме. С несвойственным ее характеру разочарованием Филиппа рассматривала себя в зеркало.
Обыкновенные каштановые брови и волосы, обыкновенные карие глаза… Как ни всматривайся, они и в самом деле были так себе — ничего особенного. Никто не захочет танцевать с ней. Разве что Тоби по-братски пригласит разок? Но, черт возьми, что в этом будет хорошего? Она не допускала даже мысли о том, что Гидеон будет участвовать в танцах. А кто еще обратит на нее внимание?
В таком настроении, за несколько дней до матча, однажды ее обнаружила Фиона. Знаменитая своим умением ловко и ненавязчиво решать самые сложные проблемы, она взяла дело в свои руки. Распавшаяся было для Флип цепь времен моментально срослась после появления блузки нежно-кремовою цвета, принадлежащей самой Фионе, и украшенной идеально гармонирующей с блузкой каймой бледно-зеленой юбки, купленной во время поездки в Дисс. Филиппа примерила свой новый наряд по меньшей мере раз шесть, поворачиваясь перед зеркалом гак и эдак, чтобы рассмотреть себя со всех сторон, разглаживая складки, зачесывая волосы то вперед, то назад. Во время последней примерки ее глаза ярко светились, свежевымытые волосы блестели, и Флип неожиданно для себя самой с чувством удовлетворения отметила, что настоящим пугалом она все-таки не будет. После этою она стала с нетерпением ожидать приближающегося дня матча. Всю неделю она вертелась в водовороте приготовлений, помогала чем могла на кухне, неожиданно возникала за спиной садовника или его помощника или же находила себе дело на половине, где шла подготовка к приему гостей — среди свежепросушенных простыней, ваз с цветами и умаявшихся горничных.
Она удивилась и обрадовалась, когда Тоби пригласил ее выйти на поле бросить жребий — монету в полкроны, — чтобы решить, чья команда первой начнет игру. Монета, сверкнув в воздухе, упала на коротко подстриженную упругую траву; капитан деревенской команды — как и Тоби, тоже кузнец, только по профессии[4] — объявил, что ею команда будет отбиваться первой, и праздник начался по-настоящему.
Фиона сидела за столиком, поставленным около маленькою павильона, и наблюдала за событиями с нескрываемым удовольствием; ее бледное, кремового цвета лицо было прикрыто от солнца широкополой, украшенной цветами шляпой, про которую Джеймс сказал, что в ней ока напоминает Марию-Антуанетту на пленэре. Неподалеку два ее маленьких сына в белых костюмах с голубыми матросскими воротничками играли в детский крикет с несколькими деревенскими мальчишками; за ними снисходительно наблюдали нянечки и одна из младших садовниц.
Место, где собрались игроки и зрители, выглядело весьма живописно. Крикетное поле с коротко подстриженной травой, за которым бережно и заботливо ухаживали, окружали вязы, дубы и березы; неподалеку бежала речка, ослепительно сияла под солнцем гладь озера. Пестрые стайки зрителей, закончив пикник, устроились на коврах и одеялах вдоль границы поля. Прогуливавшиеся по лужайке молодые люди в белых брюках и ярких куртках заняли места на скамейках павильона. Поближе к полю за маленькими столиками в шезлонгах расположились дамы и юные леди в очаровательных летних платьях и широкополых шляпах.
Тихонько переговариваясь между собой, они аплодисментами встретили появившихся на поле двух батсменов — сына трактирщика и сына булочника. Те решительно направились к противоположному концу покрытой дерном площадки. Хьюго Феллафилд-младший, уже занявший свою позицию, в ожидании противников размялся, сделав несколько взмахов руками, а затем, улыбаясь в предвкушении событий, начал потирать мячик о штанину.
— Сражение начинается. — Торжественным тоном произнеся эту фразу, Рейчел с невозмутимым выражением на лице опустилась на стульчик подле Фионы. Она была потрясающе хороша в простом белом платье, подчеркивающем осиную талию; перетянутую бледно-лавандовым поясом, который удивительно гармонировал с цветом ее глаз. Голова ее была непокрыта; гладко причесанные волосы цвета воронова крыла в лучах солнца отливали синевой, безупречно гладкая смуглая кожа лица и рук отсвечивала золотом. Она опустила подбородок на сложенные в чашечку ладони и, сделав комичную гримасу, уныло вздохнула: — Будем терпеливо ждать исхода.
Для деревенской команды игра выдался нелегкой. Уже к обеду четверо крикетных ворот были разрушены, хотя прошло всего двадцать розыгрышей. Болельщики деревенской команды ругали Гидеона Беста на все лады. Даже те из них, кто не питал особого интереса к игре, знали, что четыре последних года их команда добивалась успеха только благодаря тому, что он защищал ворота.
Отличное зрение и глазомер делали его метким стрелком, атлетическое сложение помогало проворно и быстро преследовать браконьеров, сила и ловкость — объезжать самых капризных лошадей. Все это, сложенное вместе, делало его настоящим батсменом. Все от мала до велика знали — даже против мощной подачи Хьюго Феллафилда Гидеон Бест, стой он у ворот, сумел бы отражать мяч так, чтобы столбики не падали, и победа рано или поздно пришла бы к его команде. Теперь же длинноногий Гидеон стоял на месте принимающего игрока совсем близко к кромке поля, чуть сгорбив плечи и в своей обычной манере мрачно поглядывая вокруг. Как только пятый столбик отлетел и упал на последней перед обеденным перерывом подаче, он повернулся и направился в гордом одиночестве в направлении своей хижины.
Тоби Смит на секунду задумчиво прищурил свои голубые глаза, наблюдая за его движением, потом обернулся, хлопнул по спине Хьюго и вместе с ним направился в павильон, где подавали обед.
К двум часам команда Холла выигрывала, набрав в сумме восемьдесят два очка. Почин успеху сделали сам Тоби и сын старшего садовника. Они здорово отыграли пятнадцатиминутку; Тоби завершил пару эффектных розыгрышей перед тем, как на следующей попытке мяч перехватили. Сияя улыбкой, в отличном настроении он сунул биту под мышку и направился к кромке поля. На смену ему со скамейки запасных, поправляя щитки, двинулся Гидеон; контрастируя с белой формой, его кожа отливала медью, тяжелая бита выглядела в его могучих руках словно тросточка. Рейчел, которая в этот момент провожала Тоби веселыми аплодисментами, застыла с приподнятыми руками, на ее лице появилось выражение неподдельной заинтересованности.
— А это кто такой? — спросила она Фиону, перекрикивая гром оваций, когда Гидеон прошагал мимо них. Та поближе склонилась к ней.
— Любимый егерь Джеймса. По его словам, настоящий искусник в этом деле. Появился неизвестно откуда четыре или пять лет назад. Джеймс полагает, что он цыган.
— Это из-за него разгорелся весь этот сыр-бор? Значит… — Рейчел секунду помедлила, ее лицо выражало шутливое недоверие, — это и есть новый приятель нашей Флип?
— Он самый.
— И что, он всегда такой угрюмый?
— Всегда, — подчеркнуто выразительно ответила Фиона.
Двое высоких мужчин сближались на дальнем конце поля: один — с пшеничного цвета волосами, изящного телосложения, и другой — с мрачным взглядом, каким мог бы смотреть на мир шиллеровский Моор. Несмотря на кажущуюся худобу, в его фигуре чувствовалась скрытая мощь.
