Барбара Делински - Наслаждение и боль
Какое-то время Гретхен переваривала этот совет. И вынуждена была признаться, что он ей понравился. Что-то в нем было успокаивающее.
— У вас обязательно будет ребенок, — повторила она.
— А у тебя он уже есть. Между прочим, я рассказала Джорджии с Рассом. Они так рады за тебя. Может, ты хочешь, чтобы я дала знать кому-то еще?
— Нет. У меня никого нет. — Глаза Гретхен метнулись к двери, и сердце ее на мгновение замерло, а потом вдруг ухнуло в пятки. На пороге, держа в руках вазу с цветами, смущенно переминался Оливер Дидс.
Глава 20
Гретхен не хотела, чтобы он приходил. В ее глазах он был живым напоминанием о том, что Бена уже нет в живых и что его сыновья (а ее пасынки, как ни абсурдно это выглядело — при их-то разнице в возрасте!) были бы счастливы вышвырнуть ее из дома на улицу — лучше всего в тех самых лохмотьях, которые были на ней, когда ее подобрал Бен. Но теперь она не одна — у нее ребенок. Однако что-то подсказывало ей, что в их глазах это ничего не меняет. Оба они были на редкость черствыми, эти двое. Просто удивительно, что в их жилах текла кровь Бена, самого добросердечного из всех людей, которых она когда-либо знала.
Словно угадав ее мысли, Аманда ласково погладила ее по руке.
— Мне пора бежать, — тихо проговорила она.
Гретхен почувствовала, как ее захлестнул страх:
— Нет, пожалуйста! Прошу вас, не уезжайте!
— Да я бы с радостью, но мне нужно еще заехать в школу. Тебе что-нибудь нужно?
Гретхен покачала головой:
— Спасибо за шарики.
— На здоровье! — весело засмеялась Аманда, как это водится между близкими приятельницами. — Я еще позвоню.
Гретхен благодарно кивнула. Глаза у нее вдруг защипало, откуда-то изнутри поднялась теплая волна. Она всегда мечтала иметь подругу. Можно сказать, ей повезло — лучше Аманды ей вряд ли удалось бы найти.
Но та вдруг исчезла, а Оливер остался — темный костюм, холодный, проницательный взгляд — словом, типичный адвокат с головы до ног. Потоптавшись еще немного на пороге, он наконец решился войти.
— Какие симпатичные шарики, — смущенно промямлил он. — Как мило с ее стороны принести их вам.
Гретхен незаметно смахнула с ресниц слезы.
— С вами все в порядке? — всполошился он.
— Со мной все чудесно. Меня привезли Аманда с Грэхемом. Вчера вечером.
— Знаю. Я как раз сегодня утром заезжал к вам. Рассел Лэнг увидел меня на крыльце и все рассказал. Почему вы мне не позвонили? — с упреком спросил он.
— Для чего? Я и сама могу позаботиться о себе.
— Но мне сказали, что вам сделали кесарево сечение.
— Ну и что? — пожала плечами Гретхен. — Многим его делают. Все в порядке — я смогу позаботиться о себе. И о споем сыне.
Оливер отвел глаза в сторону. Когда он повернулся, в глазах его стояла грусть.
— Я видел его. Мне даже дали посмотреть на него вблизи. Симпатичный малыш.
Гретхен молчала.
— Послушайте… — начал он.
И тут она будто очнулась.
— Это мой ребенок, — отрезала Гретхен. — У меня куча денег. Я могу позаботиться о нем. А если Дэвиду или Алану придет в голову снова поднять визг из-за того, что я родила, пусть прежде хорошенько подумают. Иначе я устрою такое, что мало им не покажется. Так им и передайте.
— Нет-нет, можете ничего не опасаться. Я с ними поговорю.
— В вашей помощи, кстати, я тоже не нуждаюсь, — объявила она. Да и как она может рассчитывать на него? Он вошел в ее жизнь, вернее ворвался, и тут же исчез. Разве настоящие друзья так поступают?
— Гретхен, позвольте мне все объяснить…
Она посмотрела на него в упор:
— А ничего и не надо объяснять! Ведь ничего и не было, правда?
— Гретхен, у меня и в мыслях не было бросить вас. Но ведь вы… вы были моей клиенткой. Мне вообще не следовало делать… то, что я сделал. Это… это неэтично.
Неэтично?! Сделать ей ребенка — это неэтично? Или та нежность, та доброта, которую она помнила, — может быть, в его глазах это и есть нарушение профессиональной этики? Что ж, если это так, если он действительно так считает, тогда пошел он к черту со своей этикой! Такой он ей не нужен!
Должно быть, все это было написано у нее на лице. Впрочем, даже если и так, его это, похоже, не слишком волновало. Бросив взгляд на вазу, которую он по-прежнему держал в руках, Оливер нахмурился, потом принялся затравленно озираться по сторонам. Осторожно приблизившись к небольшому столику, он поставил на него вазу и тут же снова зайцем метнулся к двери. Гретхен уже решила было, что он так и уйдет, не сказав больше ни слова, и даже протянула руку к звонку, чтобы позвать медсестру и велеть ей выкинуть этот букет. Но тут он обернулся.
— Вы уже решили, как вы его назовете? — неожиданно спросил он.
— Да. — Решение пришло к ней в ту же самую минуту. — Бенджамин.
— Немного тяжеловато, вам не кажется? По-моему, он слишком маленький для Бенджамина.
«Зато Бенджи будет в самый раз», — упрямо решила Гретхен. Она станет звать его Бенджи. Жаль, конечно, что он никогда не узнает, каким был человек, чьим именем его назвали. Зато он будет расти в безопасности — в доме, который оставил им Бен. Аманда была права. К черту Алана и Дэвида! Гретхен имеет право жить так, как ей нравится. Как-никак она взрослая женщина. И она ни от кого не зависит. К тому же у нее теперь есть друзья. Ей не нужен Оливер. В первый раз за всю жизнь у нее были друзья — свои собственные!
* * *Грэхем не желал думать ни об Эмили, ни о ее клинике по лечению бесплодия. Он гнал от себя все мысли о том, что им предстоит: обо всех этих таблетках, инъекциях, графиках, о созревающих яйцеклетках и вливании спермы. В первый раз в жизни ему вдруг стало понятно, что имели в виду его друзья, решившие отложить рождение ребенка на неопределенное время, чтобы ни с кем не делить жену. Конечно, на первый взгляд это было эгоистично, но… С другой стороны, какому мужчине не понравится чувствовать себя центром Вселенной, да еще в глазах любимой женщины? У кого хватит духу отказаться от этого? Уж точно не ему, решил Грэхем. Ему нравилось возвращаться домой к ужину, зная, что Аманда уже там и ждет его. Ему нравилось смотреть на нее, когда она суетилась на кухне, готовя этот самый ужин. Ему нравилось ей помогать.
Ему нравилось делать что-то вместе с ней. Он обожал ездить куда-то вдвоем — она была такая красивая, и его мужскому тщеславию невероятно льстило, что с ним рядом такая женщина. К тому же она была умна, и он любил слушать, как она рассказывает ему о своей работе, что случалось все чаще, поскольку после долгого перерыва они опять вернулись к своей привычке обсуждать по вечерам свои дела. И Аманда не просто рассказывала — она с удовольствием слушала, и ее искренне интересовали и его дела. Действительно интересовали, иначе для чего бы ей, спрашивается, вникать в малейшие детали?
И Грэхем наслаждался этой близостью. Это как раз то, думал он, что останется им, когда их дети вырастут и выпорхнут из родительского гнезда. Когда Грэхем пытался представить себе, как они состарятся, почему-то он всякий раз видел себя с Амандой сидящими на крылечке их воображаемого домика, где они в будущем мечтали проводить отпуск. Они могли бы качаться в качалке или сидеть на широких деревянных ступеньках, теплых от солнца, с улыбкой перебрасываться ничего не значащими словами или просто молчать, наслаждаясь своей близостью. А потом они бы шли прогуляться на озеро или разглядывали бы звезды.
Они потеряли ее на некоторое время, эту близость, которой он так дорожил. Но потом вновь обрели ее, и Грэхем был рад, что это случилось. Но теперь, когда Эмили нетерпеливо дышала им в затылок, они снова могли утратить ее. Грэхем стиснул зубы — он сделает все, чтобы этого не произошло.
* * *Аманда не хотела даже вспоминать об Эмили с ее клиникой, об осточертевших ей таблетках, инъекциях, графиках сдаче спермы и прочей мерзости. Тем более в это время года. Сейчас, когда до конца учебного года оставалось меньше месяца, на нее разом свалилось столько дел; она крутилась как белка в колесе, ведя бесконечные беседы то с родителями, то с подростками. Добавьте к этому заседания на кафедрах, бесчисленные совещания в комитете социальной помощи населению, беседы с ребятами из старших классов, не забудьте о том, что Аманде позарез нужно было вернуться домой к четырем, чтобы успеть к приезду Грэхема, — и вы поймете, что у нее попросту не было времени думать о том, что ее ждет новый круг испытаний.
Дороти еще во вторник вернулась из больницы домой, и Аманда считала, что им обязательно следует заехать проведать ее. Грэхем был категорически против — он считал, что нужно дать матери время немного остыть. Но Аманде до такой степени была невыносима сама мысль о том, что он чувствует себя оторванным от семьи, что она буквально за шкирку отволокла его к Дороти.
