Лесли Пирс - Цыганка
— Что же нам делать?! — кричал он.
— Взорвите здания на пути огня, — скомандовал капитан Старнз из канадской конной полиции и послал собачью упряжку за взрывчаткой.
Тысячи людей пришли на помощь. Все повозки и сани вывозили ценные вещи из приговоренных к взрыву зданий. Мужчины даже забегали в уже горящие дома, чтобы попытаться спасти все, что можно.
— Я дам тысячу долларов за спасение моего банка, — услышала Бет голос Дэвида Дойга, управляющего банком Британской Северной Америки. Но он напрасно старался, и вскоре его банк был поглощен огнем вместе с десятками салунов и дансингов.
Весь город содрогался от взрывов динамита. Бет увидела, как суровые мужчины плачут у всех на глазах, глядя на рушащиеся под натиском огня здания.
Джон помогал мочить одеяла в реке, надеясь спасти «Фэйрвью», лучший отель на северном конце Доусона, а Бет старалась помочь проституткам с Райской аллеи, поскольку огонь вплотную подобрался к их жилищам. Многие девушки выбегали полуголыми, крича от страха, а затем пытались вернуться назад, чтобы забрать одежду и пожитки.
С помощью нескольких мужчин, многие из которых сняли с себя шубы, чтобы прикрыть девушек, Бет удалось увести их всех в безопасное место.
Ночь была такой холодной, что люди, глядя на пожар, не чувствовали тепла от языков пламени, пока не опалили мех на своих шубах. Бочки с виски взрывались в огне, и содержимое вытекало на снег, мгновенно замерзая. Огонь расплавил золото в банковском сейфе вместе со всеми ювелирными украшениями и другими ценностями, сданными на хранение.
Вскоре все могли лишь стоять и смотреть на этот ад, надеясь, что взорванных зданий на пути огня будет достаточно, чтобы его остановить.
Джон вернулся к Бет, и они стояли так близко к «Монте-Карло», как только могли подойти. Салун до сих пор лишь слегка закоптился. Лица у них раскраснелись от жара, спины мерзли, легкие были наполнены дымом. Они даже не могли поговорить об этой катастрофе. Большая часть Фронт-стрит, в том числе и «Золотой самородок», с которым было связано столько воспоминаний, исчезла. Бет мимоходом увидела Одноглазого, который, пошатываясь, шел, хватаясь за голову и причитая, что он разорен, и в глубине души его пожалела.
Когда наконец свет дня пробился сквозь дым, перед ними предстал полностью уничтоженный огнем центр деловой части города. Отель «Фэйрвью» на северном конце удалось спасти, уцелело, хотя и слегка обуглилось «Монте-Карло». Между ними, там, где раньше царило веселье, свет и тепло, теперь зиял огромный черный провал. Кое-где из гор пепла все еще торчали обгоревшие деревянные столбы, и это было самое безрадостное зрелище, какое только доводилось видеть Бет.
Радости от того, что «Монте-Карло» удалось спасти, не было, поскольку общий масштаб разрушений был слишком велик. В городе появились тысячи бездомных. Джон и Бет приняли сотни людей, поставив койки везде, где только нашлось место, и обеспечивая их кофе и едой, какую удалось добыть.
На другом конце города в вестибюле «Фэйрвью» разместились еще сотни людей. Днем выяснилось, что всего в огне сгорело сто семнадцать зданий общей стоимостью более миллиона долларов.
Но жители Доусона были крепки как телом, так и духом. Не прошло и двенадцати часов, как Том Чизхолм поставил большую палатку на месте своего сгоревшего салуна и открыл заведение с названием «Аврора» еще до того, как остыл пепел. Это послужило примером для всех остальных. Через пару дней в городе вновь раздались знакомые звуки пил и молотков, а все ломовые лошади были задействованы в перевозке леса с лесопилок.
Бет проводила время в кухне. Она готовила огромные кастрюли супа и рагу, чтобы накормить бездомных и нуждающихся. Она ходила по городу, таская за собой сани, и просила хлеб, мясо и овощи у тех, чьи запасы не пострадали, а также организовала благотворительный сбор одежды, ботинок и одеял.
Джон развил бурную деятельность в первые дни после пожара, и Бет сначала не обратила внимания на то, что он не пришел к ней ночью. Тем более что салун, забитый измученными людьми, спящими на полу, явно был неподходящим местом для занятий любовью.
Но вскоре девушка осознала, что Джон ведет себя странно. Она заметила, что он часто стоит на обгоревшем дощатом тротуаре и смотрит на черный выгоревший участок города. Джон ни с кем не разговаривал, даже с ней.
Она поначалу была слишком занята, чтобы беспокоиться о нем. Но шло время, все собирались вместе, чтобы спланировать и заново отстроить город, а он продолжал часами стоять на том же месте в полном одиночестве. Бет это озадачило и начало раздражать.
Он ничего не потерял. Дела его шли еще лучше, чем до пожара, и теперь, когда большинство людей, ютившихся в «Монте-Карло», нашли жилье и ушли из салуна, персоналу заведения нужны были четкие указания.
Однажды днем, спустя восемь дней после пожара, Бет возвращалась из больницы и снова увидела, как Джон стоит на дощатом тротуаре. Она обратила внимание на то, как неряшливо он выглядит. Джон был небрит и до сих пор не сменил брюки, рубашку и куртку, которые надел сразу после пожара.
Когда она ступила на настил, он оглянулся, но промолчал и даже не улыбнулся.
— Что случилось? — спросила Бет. — Ты заболел?
— Нет, я здоров, — ответил он, но без былого огонька в глазах.
— Тогда идем внутрь вместе со мной, здесь очень холодно, — сказала она, положив руку ему на плечо.
Он сбросил ее руку и дернул плечом, будто обжегся.
— Скажи мне, чем я тебя так обидела? — спросила она изумленно. — Тем, что помогала людям? Ты думаешь, что я уделяю мало внимания тебе и салуну?
— Дело не в этом, — сказал Джон, взглянув на нее так холодно, давно хотел заморозить насмерть. — Пожар. Так Господь показал мне, что я согрешил.
— Но ты же не пострадал, — сказала она озадаченно.
— Вот именно. Господь говорит мне: не греши больше. Разве ты этого не понимаешь?
Бет внезапно догадалась, к чему он клонит.
— Ты имеешь в виду со мной? — спросила она недоверчиво.
Он кивнул.
— Я знал, что это прелюбодеяние, но не смог устоять перед искушением.
Бет чуть не рассмеялась, потому что вся эта библейская чушь походила на шутку; Джон никогда не говорил ей о том, что является глубоко религиозным человеком. Но она вовремя сдержалась, вспомнив, что, когда мужчины пытались разжечь костры на реке, чтобы растопить лед, Джон начал громко молиться вслух. Тогда это показалось ей странным, но впоследствии почти все, с кем она говорила, признавались, что истово молили Господа, да и она сама тоже молилась про себя.
— Этот город как Содом и Гоморра, — продолжил он невыразительным голосом. — Теперь Господь уничтожил его, чтобы показать нам, какое зло здесь процветало.
С Бет было достаточно. Она всегда считала Джона слишком напыщенным, он не умел рассмешить женщину, да и вообще был не слишком интересным собеседником. Ей нравилось заниматься с ним любовью, она ценила его хорошие манеры, но сейчас их отношения явно себя исчерпали. К тому же ее сравнили со змием из райского сада, так что их совместная жизнь явно подошла к концу.
— Итак, подобно Лоту, ты собираешься бежать, — сказала она насмешливо. — Смотри, не оглядывайся назад, а то превратишься в соляной столп.
— Тебе тоже стоило бы покаяться в своих грехах, — сказал Джон с упреком. — Ты соблазняешь мужчин своей дьявольской музыкой.
И тут Бет рассмеялась. В Англии ее подобное заявление нисколько не удивило бы, но нелепо было слышать его здесь, на фронтире, от человека, который всего лишь неделю назад никак не мог ею насытиться.
— Так зачем же ты приехал сюда и купил салун, если ты такой богобоязненный?
— Думаю, дьявол соблазнил меня, чтобы я сошел с пути Господнего.
— Тогда тебе лучше как можно скорее вернуть себе доброе имя, продав это заведение и отдав деньги беднякам, которые В них нуждаются, или Церкви, — отрезала Бет. — Но прости, если я не поступлю так же. Твой драгоценный Господь забрал моих родителей, моего брата и мою маленькую сестренку Я научилась верить только в себя.
Эту ночь Бет просидела в своей комнате. Внизу в салуне было полно людей, потому что в городе осталось не много мест, где можно было выпить, и она слышала голоса и смех. Джон сказал, что не хочет, чтобы она играла в эту ночь. И по его тону Бет поняла, что он также не хочет, чтобы она здесь оставалась.
Она видела, как все это смешно, ибо ни одна из танцовщиц в его театре не отличалась благочестивостью. Азартные игры, пьянство — все это было нечестиво, так почему же он посчитал ее главным и единственным источником зла? Жаль, что рядом не было Джека, уж он-то всегда ценил хорошую шутку.
Конечно, Бет могла пойти в любой из оставшихся салунов Доусона и ее приняли бы там с распростертыми объятиями. Но после пожара и последнего разговора с Джоном этот город ей разонравился.
