Кайл Онстотт - Хозяин Фалконхерста
— Лучше, лучше, Кьюп. На этот раз я с тобой согласен. Не забудь про саквояжи. Вы с Кэнди должны быть готовы сматываться в ту же минуту, когда я вернусь.
Вместо ответа Кьюп подмигнул и отошел к воротам. Аполлон поскакал той же дорогой, что и Софи с Занзибаром за несколько минут до этого. Догадавшись, куда они едут, он пустился за ними следом и скоро увидел впереди столб пыли. Тогда он поехал шагом, держась ближе к деревьям, вдоль которых вилась тропа, а потом вообще устремился через рощу, наискось, нацелившись на сосны у реки. Потом он привязал коня к елке и остальной путь проделал пешком. Под соснами он увидел двух коней с пустыми седлами и лег на землю. Используя в качестве заслона кусты, он подполз как можно ближе к знакомому местечку, усыпанному опавшими иголками.
Как он и предполагал, парочка сидела там же, где расположились они с Софи накануне. Однако зрелище, открывшееся его взору, застало его врасплох. Соединение черной и белой плоти всегда вызывало у него брезгливость, пока он не оказался в Фалконхерсте. Здесь он сначала не устоял перед Жемчужиной, а вчера и вовсе принял участие в оргии совместно с Кьюпом и Кэнди, но в свое оправдание мысленно приводил тот довод, что, будучи белым мужчиной, имеет право сожительствовать с цветными женщинами. Однако мысль о том, что белая женщина способна сознательно использовать для совокупления черного мужчину, тем более такого урода, как Занзибар, была ему отвратительна. Еще большее отвращение вызвало у него то явное наслаждение, с которым Софи пыталась привести партнера в необходимое для совокупления состояние. Партнер совершенно не реагировал на ее усилия, пока она не отвесила ему звонкую оплеуху.
— Эй, Зан, что это ты сегодня такой дохлый? Того и гляди помрешь, — донесся до Аполлона ее голос.
— Ничего не поделаешь, миссис Софи, мэм. Вы правильно сказали — что-то я сегодня дохлый.
— Немедленно оживай! Не то продам тебя первому попавшемуся работорговцу. Небось лазил к девкам в Новом поселке, потому такой полумертвый?
— Я стараюсь, миссис Софи, мэм. Честное слово, стараюсь!
— Так-то лучше, — молвила Софи, видя, что ее усилия не проходят даром.
Аполлон наблюдал за происходящим со все большим омерзением. Белая женщина, хозяйка огромного Фалконхерста, у него на глазах унижалась до того, что домогалась черного самца, который вовсе ее не хотел! Страшно себе представить, что произошло бы, если бы он действительно любил особу, которую застал за подобным занятием. Он уничтожил бы ее вместе с ее чернокожим любовником одной пулей, и на всем Юге не нашлось бы судьи или присяжных, посмевших бы вынести ему обвинительный приговор! Глядя на эту отвратительную сцену, он проникался уверенностью, что никогда больше не сможет притронуться к Софи. Воспоминаний о том, как ее тело извивалось в объятиях негра, будет более чем достаточно, чтобы он не сумел изобразить впредь даже подобие страсти. Он был рад тому, что наблюдал, так как это отвечало его планам, и при этом благодарил Создателя за то, что истекал последний день его присутствия в Фалконхерсте в роли участника этого постыдного фарса.
Впрочем, низменная сцена не могла не заворожить его. Он доглядел представление до самого конца, и только потом, когда Занзибар потянулся за грязной тряпкой — своими штанами, а Софи занялась пуговицами на корсаже, соизволил подняться, обнаружив свое присутствие немилосердным треском сучьев. Совершенно голый Занзибар, черный, как смола, уставился на него полными ужаса глазами, ибо сразу смекнул, что револьвер в руке Аполлона грозит ему смертью. Софи впала в страшное замешательство и не знала, на кого смотреть. Потом она тоже заметила револьвер и крикнула:
— Убей его, Аполлон, убей! Он надругался надо мной. Он принудил меня к этому! О Аполлон, как я рада, что ты здесь! Защити меня от насильника, Аполлон! — Она неуверенно шагнула в его сторону, поддерживая юбку.
— Не двигайся, Занзибар! — предупредил негра Аполлон. — И ты, Софи, стой там, где стоишь. Я пристрелю этого парня, Софи, но учти, он ни в чем не виноват. Не он насиловал тебя, а ты его, причем не в первый раз. Я ухожу от тебя, Софи. Ни один уважающий себя мужчина не останется с женщиной, которую застал за таким делом.
— Не убивайте меня, масса Аполлон, сэр! — Физиономия Занзибара стала пепельной. — Я не хотел! Меня заставила миссис Софи! И всегда заставляла. Я никогда не хотел.
— Знаю, Занзибар. Я наблюдал все, что происходило здесь этим утром, но тебе все равно не уйти живым. Мне следовало бы прикончить жену, но этого я сделать не могу, поэтому вместо нее я стреляю в тебя.
Он навел револьвер на Занзибара, метя в его просторную черную грудь, вздымающуюся, как кузнечные мехи. Он с радостью пощадил бы невиновного, однако, не спустив курок, не смог бы должным образом проявить свое отвращение к Софи и оправдать свой отъезд.
— Убей его, Аполлон! — кричала Софи, подбираясь к нему. — Да, сегодня он меня не насиловал, зато раньше насиловал, и еще как! Убей его! Клянусь, больше этого не повторится, ни с кем! Ни с кем, кроме тебя!
Аполлон избегал смотреть на нее. Дрожащий чернокожий вызывал у него только жалость. Преодолевая сострадание, он нажал на курок, но вместо ожидаемого выстрела раздался всего лишь металлический щелчок. Он уставился на давшее осечку оружие. Заряжая револьвер, Кьюп забыл про капсюль!
Занзибар, прекрасно разбиравшийся в огнестрельном оружии, понял, что благодаря счастливой случайности ему дарована жизнь. Но ненадолго: стоит ему возвратиться в Большой дом, как его запорют до смерти или пристрелят. Пригнувшись, он метнулся к коням. Софи, почуяв, видимо, что он задумал, взвизгнула, не остановив этим Занзибара, но насторожив Аполлона. Однако Занзибар был стремителен. Он подскочил к своей лошади и выхватил из чехла длинноствольное ружье, с помощью которого он исправно снабжал Фалконхерст дичью и которое всегда прихватывал с собой, надеясь подстрелить по дороге кролика.
Ружье выстрелило, прежде чем Аполлон успел осознать опасность. Визг Софи донесся до его слуха одновременно с выстрелом. Пуля поразила его в голову. Ему показалось, что его огрели дубинкой — это было последнее, что он почувствовал. Его колени подогнулись, и он рухнул на землю, ломая кусты. Софи тщетно пыталась удержать в поле зрения и простертого Аполлона, и голого Занзибара, вскочившего на коня и молотившего его пятками. Уже мало что соображая, она подобрала штаны Занзибара и бросилась к безжизненному телу Аполлона, чтобы стереть этой пропитанной потом тряпкой кровь с его головы. Она увидела аккуратную дырочку в черепе. Ее стоны больше напоминали звериный вой, ибо в горе она забыла человеческий язык. Она положила его голову себе на колени, отказываясь верить, что его больше нет в живых, и вытирала кровь, пока кровотечение не остановилось. Она вообразила, что вернула его к жизни, и от воодушевления вспомнила английский.
— Аполлон, Аполлон, я не хотела! Ведь я люблю тебя. О Аполлон, я одна во всем виновата. Это все дурная мамашина кровь. Она тоже любила негров. Отец убил ее, а теперь из-за меня едва не погиб ты. Ответь же мне, Аполлон! Скажи, что не оставишь меня…
Она все бормотала, уже зная, что обращается к мертвецу. Что бы она ни сделала, вернуть его к жизни было свыше ее сил. Его рот был приоткрыт, и она, увидев белоснежные зубы, припала губами к его губам. Он еще не успел остыть, и она не могла от него оторваться, остервенело гладя неподвижное тело. Она не знала, сколько времени рыдала и одаривала его посмертными ласками. Постепенно безумие горя утихло, и она сумела взглянуть на вещи более трезво. Оставить труп здесь она не могла: ведь вокруг уже начали виться мухи. Кто же станет их отгонять, если не она?..
Все еще плохо соображая, она дотащилась до своего коня и забралась в седло. Так и не приведя в порядок платье, даже не застегнув крючки на юбке, она огрела коня плетью, пустив его отчаянным галопом. У конюшни она увидела Драмжера, Кьюпа и Кэнди, которые были поглощены каким-то срочным делом и в спешке кричали друг на друга, но смысл их действий остался ей неведом. Конь Софи остановился у ворот конюшни, перегороженных запряженным фургоном. В чем бы ни заключалась причина ссоры рабов, при появлении хозяйки крик мигом стих. Состояние ее одежды и всклокоченные волосы не оставляли сомнений, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Все трое ошеломленно наблюдали, как она сползает с коня.
— Что случилось, миссис Софи? — спросил опомнившийся раньше других Драмжер, подбегая к хозяйке, чтобы не дать ей упасть.
— Аполлон мертв, — прохрипела она. — Занзибар убил его. Тело там, у реки.
Дело было сделано. Она упала на руки Драмжера и лишилась чувств. Он поволок ее к дому, выкликая Лукрецию Борджиа. Та вывалилась из двери и подхватила Софи.
— Что за беда, Драмжер?
— Не знаю. Миссис Софи сказала, что Занзибар убил массу Аполлона. Он лежит у реки мертвый. Мы с Брутом едем туда.
