Би Джеймс - Скажи сама
Когда они наконец остановились, он категорически заявил, что все сделает сам, а ей надо сохранить силы для более важного дела. Немного поколебавшись, Валентина согласилась и присела на траву рядом с Эль Мирло.
- Прекрасная лошадь. И кто вырастил такое дивное создание? Дурень, который даже не подозревал, каким сокровищем владеет. Он едва не загубил коня к тому времени, как Мартин его обнаружил.
- Мартин?
- Мартин Тири - английское имя, которым нарекли когда-то старого индейца, он заведует конюшнями Патрика.
- Нарекли?
- Валентина перевела взгляд на Рейфа.
- Вот именно, в честь Мартина Лютера. Наш Мартин из тех индейцев, которых миссионеры пытались насильно приобщить к цивилизации. Люди, безусловно желающие сделать благое дело, но напрочь лишенные здравого смысла, забирали индейских мальчишек, крестили, одевали их как белых, стригли волосы и называли в честь религиозных деятелей или библейских героев. На этом они считали свою миссию законченной. Начатки грамотности и имя - вот все, что Мартин получил от своих воспитателей.
- Печальная история.
- Пожалуй.
Скудный, холодный ужин прошел в молчании. Оно не было тягостным, просто оба думали о предстоящем дне, о том, что ждет завтра Кони Маккаллум.
Валентина закончила есть, убрала вещи - завтра ей понадобятся только ружье и фляжка с водой - и прилегла, положив голову на камень и запретив себе всякие мысли о завтрашнем дне. Она по опыту знала, что в последний вечер нельзя волноваться и думать о предстоящем задании. Ей вспомнились лица братьев, и сурово сжатые губы непроизвольно изогнулись в улыбке.
Девлин, Киаран и Тинан - стройные, сильные, красивые. Такие одинаковые и такие непохожие друг на друга. И каждый чем-то необъяснимым напоминал ее спутника.
- О чем вы думаете? - спросил Рейф, заинтригованный странно смягчившимся выражением ее лица, сразу превратившим ее в красавицу. - Что заставило так измениться ваше лицо? - Он уже готов был услышать имя Дэвида и поэтому удивился ответу.
- О своей семье, о моих братьях, - проговорила она, чуть не добавив: и о вас.
- Девлин, Киаран, Тинан, - вспомнил он имена, прочитанные в ее досье. Какие странные имена!..
- Ирландские.
Рейф кивнул и опять подумал, как ей удивительно подходит быть ирландкой.
- Расскажите мне о них. Что за люди ваши братья, Валентина О'Хара?
- Да особенно и нечего рассказывать. Они прекрасные, но совершенно обыкновенные люди.
- Сомневаюсь. Думаю, они выглядят обыкновенными только по стандартам семьи О'Хара.
- Досье, - усмехнулась она. - Вы что, выучили его наизусть?
- Можете смеяться, но так оно и есть.
- Господи, зачем это нужно? И что вы хотите услышать, раз и так все знаете?
- Все. Все, что вам захочется мне рассказать.
- Как вы знаете из досье, у меня есть младшая сестра, Патрисия. Она самая спокойная из нас, по крайней мере была в детстве. Подозреваю, что с возрастом и все мы немного поуспокоились. - Задумавшись о чем-то своем, Валентина на секунду замолчала - А кого из братьев вы любите больше?
- Выбрать кого-то одного просто невозможно. В каждом из них есть что-то такое... - Валентина улыбнулась, подыскивая нужные слова, - не могу объяснить, но точно знаю, если бы они не были моими братьями, я влюбилась бы во всех троих. В Тинана - за его доброту, проницательность, готовность сострадать и помочь. В Киарана - за его силу и упорство, за то, что он уверен, что на свете для него ничего невозможного нет. И, конечно, в Девлина, самого старшего и одновременно самого юного из нас. Бунтовщика из бунтовщиков. Дикаря, готового со смехом каждый день играть жизнью и смертью. Того, за которого мы все время так волнуемся, но который при этом заставляет нас смеяться больше других. Это первое, что приходит на ум, но на самом деле в каждом из них есть все это и еще очень многое.
- Ну и семейка.
- Вот именно.
А что за человек был Дэвид? - подумал Рейф. Заставлял ли смеяться ее, смеялся ли сам в лицо своей смерти? Была ли она влюблена в него? Любит ли его все еще?
- С такими мужчинами, как ваши братья, трудно соперничать.
Валентина кивнула, но как-то отрешенно, и Рейф понял, что разговор окончен.
- Уже поздно, - помолчав, сказала она. - Пора спать.
Закрыв глаза, она снова подумала, как напоминает Рейф ее братьев. Особенно когда улыбается. Он все больше нравился ей, вызывал все больше доверия. Может, когда-нибудь, в другое время, она даже влюбилась бы в него. Ведь когда-то она была другой, была способна любить. Много лет назад, но не сейчас.
Эти печальные - и одновременно спокойные - мысли постепенно убаюкали ее, и она провалилась в сон. В сон, где ее поджидал кошмар.
Как и в предыдущую ночь, Рейф не спал. Он уже знал, что последует дальше, и был готов к этому. При первом же отчаянном вскрике женщины он поднялся со своего импровизированного ложа и опустился рядом с ней на колени. Прижав ее к себе, глядя в широко раскрытые, но невидящие глаза, он баюкал и утешал мечущуюся в кошмаре Валентину. Сначала он просто хотел успокоить ее, однако дрожащая в его объятиях женщина была так прекрасна, так жалобно и страстно молила о прощении, что постепенно в нем разгорелось пламя желания. В один страшный момент оно едва не захватило его целиком и не подчинило себе.
Но это был только момент, ибо женщина звала другого. Ей нужен был другой.
С трудом заставив себя успокоиться, он продолжал обнимать Валентину, пока кошмар не отпустил ее и она не заснула спокойно. Тогда наконец сон сморил и его.
Вот уже несколько часов Валентина неподвижно лежала под нещадно палящим солнцем и ждала. Слабым укрытием ей служила последняя на их пути небольшая груда камней, дальше простиралась абсолютно ровная поверхность без единого кустика или камня. Сумасшедший фанатик выбрал безусловно удачное убежище, к которому невозможно было подползти незамеченным ни с севера, ни с юга, ни с востока, ни с запада.
Чуть ниже, бессильный чем-нибудь помочь, лежал Рейф. Господи, как она, должно быть, устала, думал он. Тяжелейший подъем, палящее солнце и теперь еще бесконечное, напряженное ожидание.
Но сколько он ни всматривался, ничто в фигуре женщины не говорило об усталости. Да Рейф и не думал, что это будет заметно, слишком хорошо Валентина была натренирована. Она не была бы лучшим снайпером Саймона, если бы не умела справляться с физическим и душевным напряжением.
За эти мучительные часы Эдмунд Браун несколько раз появлялся в их поле зрения. И всегда рядом с ним была Кони. Валентина каждый раз напрягалась, но так и не дотронулась до лежащего рядом винчестера.
Если в первый день знакомства с Валентиной он задал бы нетерпеливый вопрос, то теперь он молчал, понимая, что это ее задание, ее выстрел, ее выбор.
И вдруг он понял, чего она ждет. Эдмунд Браун все время как бы ходил по кругу, он явно был рабом привычек. Каждый час бандит показывался в дверях с сигаретой. Каждый раз он делал одно и то же количество затяжек, одинаково омерзительно кривя физиономию. Конечно, Валентина давно заметила это.
Немного успокоившись, Рейф продолжал неподвижно лежать, не рискуя сделать даже глотка воды. Слишком рискованно. Слишком страшна может быть плата за малейшее неверное движение.
Солнце начало садиться, и наконец Валентина осторожно потянулась за винчестером. Привычным движением прижав щеку к полированному дереву ствола, она беззвучно прошептала:
- Время покурить. Десять затяжек. Не девять, не одиннадцать, а ровно десять. Ну же, пунктуальный сукин сын!
Прошло четверть часа, потом еще несколько минут, и вот напряженную тишину нарушил выстрел, показавшийся Рейфу оглушительным.
Задание было выполнено.
Спокойно, заученным движением она отложила винчестер.
Надвинутая на глаза шляпа не могла скрыть исказившегося болью лица. Руки, до этого казавшиеся вылепленными из камня, дрожали. Не было радости победы, гордости за блестяще выполненное задание, так точно высчитанную траекторию полета пули. Остались только опустошение и усталость.
На секунду Рейф растерялся. Вся его душа рвалась к девочке. Надо было забрать ее из страшной хижины, успокоить, помочь забыть о кошмаре, но и оставить Валентину в таком состоянии было выше его сил. Она сама приняла решение.
- Идите туда, к Кони, ребенку, которого вы так любите. Молитесь, чтобы она спала и ничего не увидела. Тогда у нее есть шанс со временем забыть об этом.
И тут Рейф понял. Она ждала так долго еще и в надежде, что ребенок уснет и не будет потрясен страшным зрелищем. Она хотела спасти не только жизнь девочки, но и жизнь женщины, в которую та когда-нибудь превратится. Да, Саймон, как всегда, сделал правильный выбор.
Сделав шаг в сторону хижины, он оглянулся. Валентина нетерпеливо махнула рукой. Жест был ясен - уходи, я хочу остаться одна. Я не нуждаюсь в тебе.
Пусть так. Сегодня он согласится. Но в один прекрасный день, поклялся себе Рейф, я найду тебя. Ирландка, и ты уже не сможешь убежать. Ибо он с удивительной ясностью вдруг осознал, что первый раз в жизни ему по-настоящему была нужна женщина. Нужна Валентина О'Хара.
